И тебя они побаивались в первую очередь - знали, что ты-то бываешь действительно крутым.
- За тебя я бы им…
- Вот-вот. И они нашли выход: меня казнить - но чужими руками, в этом мире убийства совершаются вынужденно, а не по убеждениям; хотя со временем всякая необходимость переходит в убеждения. То есть у них возникли две задачи: казнить меня - и разобраться с тобой. И тут ты возник, как по заказу.
- Так получилось. До этого я шёл по твоей трассе, каждый мир покидал сразу же, как только удавалось создать или обновить там резидентуру. И делал вид, что мечусь в поисках тебя. Я находился на Середине, и только тогда они, видимо, раскусили маршрут и решили, что следует меня остановить. Сграбастать меня на Середине они практически не могли: привлекли бы внимание Бюро к этому миру, а они вовсе не хотели попадать под колпак. Потому что именно на Середине и находится весь штаб заговора, и я им там был совершенно ни к чему. Но - так уж получилось - занимал такую должность, что вызов на другую планету выглядел совершенно естественно. Тут, наверное, и родился план: заставить меня убить тебя. Не разберись я в этой схеме - меня взяли бы с поличным, предъявили обвинение в убийстве - может быть, тебя назвали как-нибудь иначе - и передали на Середину. А уж там церемониться со мной не стали бы. Убили по закону. Там от убийства не заболевают.
- Ну что же, - сказала Катерина. - Так или иначе, они от тебя избавились.
Орлен усмехнулся:
- Но не от резидентуры, которую я успел там организовать. Я ведь не бездельничал: сейчас можно сказать, что вся картина заговора уже написана. Не хватает разве что последнего мазка. Но его положим уже не мы с тобой.
- Ну и слава Богу, - произнесла Катерина. - Откровенно говоря, я изрядно устала. И хочется подольше пожить вдвоём с тобой в тишине, в общении с природой…
- Думаю, даже уверен, что мы получим отпуск на такой срок, какой запросим. Всё-таки дело мы сделали достойное. И все это понимают.
- Да! - просияла она. - Отпуск. На два года! Да? Хотя… ладно, на год.
- Чудесно, - поддержал он. - Представляешь? Нетронутая природа. Райский климат. Море. И лес. Есть ещё такие уголки в Галактике. Мы с тобой, и никого вокруг. Спим до упора. Гуляем. Купаемся. Загораем. Ну и, конечно… Снова гуляем. Купаемся. Обедаем. Отдыхаем. Идём гулять. Купаемся. День за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем…
- Пожалуй, год - многовато, - заметила Катерина с сомнением в голосе. - Полгода, ладно?
- Я всегда “за”. Помнишь, однажды мы уже жили так на Аргоне. Если не изменяет память, целых два месяца. А потом…
- Не вспоминай! - прервала его Катерина. - Эти жуткие два месяца! Я там стала толстеть и сходить с ума, никогда не забуду этот ужас. Нет! Но месяц?.. А? Давай попросим месяц.
- С удовольствием, - согласился Орлен. - Но с условием, что ты выдержишь.
- Конечно, - заявила она уверенно. - Я ужасно выносливая. Две недели - и уж ни днём меньше!
Юрий Максимов
УЗНИК
Когда твоего соседа выводят на прогулку, в камере случаются удивительные моменты тишины. Лежишь в такие минуты и пялишься в звездные россыпи за иллюминатором. Даже дышать боишься - лишь бы тишину не спугнуть. Кажется, вот-вот откроется тебе небывалая тайна. Но возвращается сосед, и наступает мой черед выйти в коридор под конвоем, чтобы четверть часа бродить вокруг оранжереи. И тайна откладывается до следующего раза.
Самое тяжелое здесь - одиночество.
Конвоиры, надзиратели, санитары - все роботы. Где-то в глубине этого выдолбленного астероида должны быть настоящие люди - операторы. Ну и, конечно, начальник тюрьмы - человек. Его я видел лишь однажды, в тот день, когда меня доставили сюда. Помню, “вертухаи” долго заставляли петлять по коротким лестницам и длинным коридорам.
Впечатление угрюмое. Вокруг всё симметричное, гладкое и холодное. На стенах - пластик болотного цвета. Пол металлический. Гулко отзывается на шаги человека. Шаги с непривычки рваные - из-за пониженной гравитации. Воздух благоухает розами. Но сквозь дешевые ароматизаторы в ноздри бьет маслянистая химическая вонь.
Повсюду кишат стальные многоножки размерами от мухи до коня. Тогда меня это поразило. Они носились туда-сюда, гудели, ползали по стенам и потолку. Будто я угодил в город роботов, мегаулей, живущий собственной жизнью, и надзор за людьми здесь сродни легкому хобби вроде разведения цветов.
Кабинет начальника показался островком человечности. И сам он за столом. Сухонький такой мужичок, сутулый, с залысинами. Щеки обвислые, паутина морщин возле усталых глаз. Скучным голосом зачитал приказ о моем заключении, лишь однажды скользнул взглядом по мне. Для него - давно опостылевший, но неизбежный ритуал.
И все-таки это был настоящий человек!
Может, последний, которого я видел.
Есть, конечно, сосед. Да только кто поручится, что он не “кукушка”? Про “кукушек” мне Кис растолковал. Мой первый сокамерник. К нему меня подселили.
- Андроиды такие, - цедил он, с кошачьей усмешкой разглядывая меня. - Начальство подселяет иногда, чтобы разговорить нашего брата. Напрямую прослушивать им Конвенция запрещает. А через личный разговор с осведомителем - пожалуйста.
Он мне тогда много про этих “кукушек” наговорил. С ними надо держать ухо востро. Они так и ищут особые обстоятельства старых дел или материал для новых.
На самом Кисе висело пожизненное, и его опасения не шибко трогали.
Вообще забавный был дядька. Всё любил во время выхода на прогулку над “вертухаями” поиздеваться. Их убогий процессор обычно не распознавал шуток, но иногда они понимали и отвечали коротким высоковольтным разрядом. Корчась на полу от боли, Кис блаженствовал. Он полагал, что так ему отвечают через терминал настоящие, человеческие охранники. Какое-никакое, а общение…
Сейчас мой сосед - Содом. Здоровый детина, еле на койке умещается. Когда знакомились, представился хакером. Но что-то сомневаюсь, что такие бицепсы можно накачать за клавиатурой.
Содом, как обычно, пялится на свою любимую заставку - городская улица.
Еще можно посмотреть полянку в хвойном лесу, пляж с пальмами, заснеженные горные склоны, каньоны Марса, лунный пейзаж и прочее, всего 24 заставки - вроде немало, но быстро приедается. Как и любая ложь. А вот на звезды я смотрю уже третий год. И не устаю. Потому что они - настоящие.
А Содома цепляет улица. По ней, мол, баба какая-то проходит, похожая на его невесту.
- Щас пойдет! - сообщает он мне, возбужденно потирая ладони.
Я не поворачиваюсь. И так уже насмотрелся, в голове свербит эта картинка: сначала промчится паренек на старинном велосипеде, потом выйдет старуха в желтом плаще, а затем…
- Во! Вот она! Зырь, Локи!
Как же он меня задолбал! Невольно приподнимаюсь и гляжу в сотый раз, как длинноногая блондинка, мотая задницей, пересекает экран-иллюминатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
- За тебя я бы им…
- Вот-вот. И они нашли выход: меня казнить - но чужими руками, в этом мире убийства совершаются вынужденно, а не по убеждениям; хотя со временем всякая необходимость переходит в убеждения. То есть у них возникли две задачи: казнить меня - и разобраться с тобой. И тут ты возник, как по заказу.
- Так получилось. До этого я шёл по твоей трассе, каждый мир покидал сразу же, как только удавалось создать или обновить там резидентуру. И делал вид, что мечусь в поисках тебя. Я находился на Середине, и только тогда они, видимо, раскусили маршрут и решили, что следует меня остановить. Сграбастать меня на Середине они практически не могли: привлекли бы внимание Бюро к этому миру, а они вовсе не хотели попадать под колпак. Потому что именно на Середине и находится весь штаб заговора, и я им там был совершенно ни к чему. Но - так уж получилось - занимал такую должность, что вызов на другую планету выглядел совершенно естественно. Тут, наверное, и родился план: заставить меня убить тебя. Не разберись я в этой схеме - меня взяли бы с поличным, предъявили обвинение в убийстве - может быть, тебя назвали как-нибудь иначе - и передали на Середину. А уж там церемониться со мной не стали бы. Убили по закону. Там от убийства не заболевают.
- Ну что же, - сказала Катерина. - Так или иначе, они от тебя избавились.
Орлен усмехнулся:
- Но не от резидентуры, которую я успел там организовать. Я ведь не бездельничал: сейчас можно сказать, что вся картина заговора уже написана. Не хватает разве что последнего мазка. Но его положим уже не мы с тобой.
- Ну и слава Богу, - произнесла Катерина. - Откровенно говоря, я изрядно устала. И хочется подольше пожить вдвоём с тобой в тишине, в общении с природой…
- Думаю, даже уверен, что мы получим отпуск на такой срок, какой запросим. Всё-таки дело мы сделали достойное. И все это понимают.
- Да! - просияла она. - Отпуск. На два года! Да? Хотя… ладно, на год.
- Чудесно, - поддержал он. - Представляешь? Нетронутая природа. Райский климат. Море. И лес. Есть ещё такие уголки в Галактике. Мы с тобой, и никого вокруг. Спим до упора. Гуляем. Купаемся. Загораем. Ну и, конечно… Снова гуляем. Купаемся. Обедаем. Отдыхаем. Идём гулять. Купаемся. День за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем…
- Пожалуй, год - многовато, - заметила Катерина с сомнением в голосе. - Полгода, ладно?
- Я всегда “за”. Помнишь, однажды мы уже жили так на Аргоне. Если не изменяет память, целых два месяца. А потом…
- Не вспоминай! - прервала его Катерина. - Эти жуткие два месяца! Я там стала толстеть и сходить с ума, никогда не забуду этот ужас. Нет! Но месяц?.. А? Давай попросим месяц.
- С удовольствием, - согласился Орлен. - Но с условием, что ты выдержишь.
- Конечно, - заявила она уверенно. - Я ужасно выносливая. Две недели - и уж ни днём меньше!
Юрий Максимов
УЗНИК
Когда твоего соседа выводят на прогулку, в камере случаются удивительные моменты тишины. Лежишь в такие минуты и пялишься в звездные россыпи за иллюминатором. Даже дышать боишься - лишь бы тишину не спугнуть. Кажется, вот-вот откроется тебе небывалая тайна. Но возвращается сосед, и наступает мой черед выйти в коридор под конвоем, чтобы четверть часа бродить вокруг оранжереи. И тайна откладывается до следующего раза.
Самое тяжелое здесь - одиночество.
Конвоиры, надзиратели, санитары - все роботы. Где-то в глубине этого выдолбленного астероида должны быть настоящие люди - операторы. Ну и, конечно, начальник тюрьмы - человек. Его я видел лишь однажды, в тот день, когда меня доставили сюда. Помню, “вертухаи” долго заставляли петлять по коротким лестницам и длинным коридорам.
Впечатление угрюмое. Вокруг всё симметричное, гладкое и холодное. На стенах - пластик болотного цвета. Пол металлический. Гулко отзывается на шаги человека. Шаги с непривычки рваные - из-за пониженной гравитации. Воздух благоухает розами. Но сквозь дешевые ароматизаторы в ноздри бьет маслянистая химическая вонь.
Повсюду кишат стальные многоножки размерами от мухи до коня. Тогда меня это поразило. Они носились туда-сюда, гудели, ползали по стенам и потолку. Будто я угодил в город роботов, мегаулей, живущий собственной жизнью, и надзор за людьми здесь сродни легкому хобби вроде разведения цветов.
Кабинет начальника показался островком человечности. И сам он за столом. Сухонький такой мужичок, сутулый, с залысинами. Щеки обвислые, паутина морщин возле усталых глаз. Скучным голосом зачитал приказ о моем заключении, лишь однажды скользнул взглядом по мне. Для него - давно опостылевший, но неизбежный ритуал.
И все-таки это был настоящий человек!
Может, последний, которого я видел.
Есть, конечно, сосед. Да только кто поручится, что он не “кукушка”? Про “кукушек” мне Кис растолковал. Мой первый сокамерник. К нему меня подселили.
- Андроиды такие, - цедил он, с кошачьей усмешкой разглядывая меня. - Начальство подселяет иногда, чтобы разговорить нашего брата. Напрямую прослушивать им Конвенция запрещает. А через личный разговор с осведомителем - пожалуйста.
Он мне тогда много про этих “кукушек” наговорил. С ними надо держать ухо востро. Они так и ищут особые обстоятельства старых дел или материал для новых.
На самом Кисе висело пожизненное, и его опасения не шибко трогали.
Вообще забавный был дядька. Всё любил во время выхода на прогулку над “вертухаями” поиздеваться. Их убогий процессор обычно не распознавал шуток, но иногда они понимали и отвечали коротким высоковольтным разрядом. Корчась на полу от боли, Кис блаженствовал. Он полагал, что так ему отвечают через терминал настоящие, человеческие охранники. Какое-никакое, а общение…
Сейчас мой сосед - Содом. Здоровый детина, еле на койке умещается. Когда знакомились, представился хакером. Но что-то сомневаюсь, что такие бицепсы можно накачать за клавиатурой.
Содом, как обычно, пялится на свою любимую заставку - городская улица.
Еще можно посмотреть полянку в хвойном лесу, пляж с пальмами, заснеженные горные склоны, каньоны Марса, лунный пейзаж и прочее, всего 24 заставки - вроде немало, но быстро приедается. Как и любая ложь. А вот на звезды я смотрю уже третий год. И не устаю. Потому что они - настоящие.
А Содома цепляет улица. По ней, мол, баба какая-то проходит, похожая на его невесту.
- Щас пойдет! - сообщает он мне, возбужденно потирая ладони.
Я не поворачиваюсь. И так уже насмотрелся, в голове свербит эта картинка: сначала промчится паренек на старинном велосипеде, потом выйдет старуха в желтом плаще, а затем…
- Во! Вот она! Зырь, Локи!
Как же он меня задолбал! Невольно приподнимаюсь и гляжу в сотый раз, как длинноногая блондинка, мотая задницей, пересекает экран-иллюминатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113