То есть виделись, конечно, но мельком - у нас обоих было немало дел. Ольга давно уже сутками пропадала в оранжерее и лаборатории, зачем-то пытаясь оживить мертвую почву Обломка, а у меня как у командира забот хватало всегда.
- Найдите доктора, Якоб, и пошлите к Войцеху, - попросил я стармеха. - Кстати, никто не знает, почему сегодня с нами нет Лозовского?
- У него какие-то рабочие вопросы во втором туннеле, - откликнулся Сурдин. - Он задержится примерно на полчаса.
Странно, что Лозовский сообщил это Сурдину, а не мне. Лозовский отвечает за оборудование шахтного комплекса. В последнее время он избегал меня. С чего бы это? Кстати, и с его подругой Ириной я не разговаривал достаточно давно, даже по меркам нашего неспешного времени. С ними что-то происходило, и я хотел выяснить, что именно. Сегодня мы с ним договорились встретиться именно за обедом, и его отсутствие добавило мне беспокойства.
- Надеюсь, он не разбудил реликта? - неуклюже пошутил я.
Реакцией был чей-то одинокий смешок, после чего в столовой воцарилось молчание, которое отчего-то показалось мне несколько напряженным. Надеюсь, потому что шутка про реликта была уже слишком затаскана, а не по какой-либо иной причине. Впрочем, сегодня я слишком подозрителен. Что же касается Войцеха, то маленькие трагедии личного характера в полетах случались - это неизбежно. Первоначальные пары расходились, образовывались новые. Я никогда не придавал этому большого значения: члены экипажа обладали немалым запасом психической устойчивости, чтобы пережить любовные разочарования достойно. Пройдет несколько недель, и Войцех полностью придет в норму. Нам нужно только немного ему помочь…
Я закончил обед раньше остальных. Загрузив посуду в мойку, напомнил Сурдину:
- Вахта Сливы начинается через полтора часа. Мне кажется, Якоб, вам придется выйти вместо него.
- Мне тоже так кажется. - Он обреченно наклонил голову. - Все будет в порядке, командир… Кстати, что вы думаете о проблемах с Коммуникатором?
Я удивленно замер и тут же понял, что в кают-компании установилась звенящая тишина.
- Какие проблемы могут быть с Коммуникатором, Якоб? Это тебе Бартоло сказал?
- Нет, - немедленно ответил Сурдин, и я почувствовал, что он говорит неправду.
- Тогда кто?
- Я не помню… Теперь это обсуждают многие.
- И что же именно они говорят?
Якоб замялся, и вместо него отозвался Григорьев:
- Отказ Коммуникатора означает, что мы никогда не вернемся, командир.
Григорьев - один из инженеров по шахтному оборудованию. Прекрасный специалист в своей области, но обслуживание Коммуникатора в его компетенцию не входит.
- Отказа не может быть в принципе! - раздраженно воскликнул я. - Неужели вы этого не знаете?
- Я не специалист по перебросу, но…
- Вот именно! - перебил я его. - Вы не специалист!
- Но вы тоже, командир, - тихо произнес он.
- Хорошо, - сказал я холодно. - Пусть на ваши вопросы ответят специалисты. Кстати, Бартоло не единственный из них. Сегодня вечером мы соберемся и поговорим.
У меня это третий рейс, я командир, самый старый и самый опытный член экипажа. Возможно, этот рейс будет для меня последним. Потом отставка, неплохо обеспеченное безделье или непыльная должность капитана-инструктора - это мне еще предстояло решить, однако сейчас я больше склонялся к первому варианту.
Вместе со мной на Обломке живут сорок семь человек. Нечетное число - редкость для команды Трейлера, поскольку экипажи в длительные полеты обычно формируются из пар, предпочтительно супружеских. Но один из нас в спутнице жизни не нуждался. Мой старший помощник Альбрехт состоял из живой плоти только на шестьдесят процентов. Нижнюю часть тела ему заменял протез - следствие локальной аварии во время нашего прошлого рейса. Впрочем, это не сделало его менее полезным. Альбрехт был для меня не просто помощником и коллегой. Я ощущал его как правую руку, как надежнейшую опору и именно поэтому стоял насмерть, добиваясь его включения в команду.
Кроме меня и Альбрехта в рейсы на Обломках ходили только двое: корабельный врач Кольцов и его жена Нина, специалист по наносистемам. Остальные тоже были отнюдь не новичками. За плечами у каждого годы работы в Ближнем Космосе и высочайшая профессиональная квалификация, хотя я знаю, что для полета на Обломке этого иногда оказывается недостаточно.
У меня тоже есть подруга. Ольга - хорошая женщина и верный товарищ. Мы познакомились с ней во время моего полугодового отпуска после предыдущего рейса. Она успешно прошла профессиональный и психологический отбор и уже два года ждала места в команде, одновременно подыскивая партнера. Я тоже искал. Мой прежний партнер, моя жена погибла в той же аварии, что искалечила Альбрехта.
Узнав Ольгу, я недолго колебался и сейчас убеждаюсь с каждым днем, что сделал правильный выбор. Если наш полет пройдет успешно, возможно, стоит подумать о настоящем супружестве…
Как у командира у меня есть одна привилегия. Эта привилегия называется Друг. Не совсем обычный друг, но я считаю его настоящим, потому что мы знакомы уже очень и очень давно. Иногда мы с ним беседуем и даже играем в шахматы. К сожалению, не слишком часто, только когда он сам этого захочет. О нем знает только Альбрехт, хотя до сих пор не верит в его существование. Он чересчур критичен, этот Альбрехт, слишком уж рационален. Не один раз он пытался убедить меня, что никакого Друга не существует. И хотя делал он это достаточно деликатно, я с ним не дискутировал. Я вообще не разговаривал с ним, когда он пытался поднять эту тему. О чем говорить или не говорить с подчиненными - решаю я сам. Это точно такая же командирская привилегия…
Шагая по переходу к Центральному посту, я ощутил легкий толчок. Беспокойства он у меня не вызвал. Это компьютер привел в действие группу резервных двигателей, корректируя очередное смещение центра массы Обломка. Я свернул за угол и увидел впереди метнувшуюся в сторону фигуру.
- Эй! - удивленно окликнул я человека, лица которого не успел разглядеть. Простучали торопливые шаги, и все стихло.
Что еще за игры? Кому это вздумалось от меня бегать и зачем?
Сквозь приоткрытую дверь в помещение Центрального поста я увидел Альбрехта. Он сидел в командирском кресле, уставившись в темный экран и задумчиво постукивая кончиками пальцев по панели. Услышав мои шаги, Альбрехт неторопливо поднялся, освобождая место.
- Сюда заходила Ольга, - сообщил Альбрехт. - Она тебя искала.
- Что-нибудь случилось?
- Не думаю, - медленно проговорил он, все еще погруженный в свои размышления. - К счастью, ничего серьезного у нас случиться не может.
- Кое-что все же происходит, - возразил я, усаживаясь в кресло. - В последние дни я постоянно слышу какие-то странные разговоры о неисправности Коммуникатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
- Найдите доктора, Якоб, и пошлите к Войцеху, - попросил я стармеха. - Кстати, никто не знает, почему сегодня с нами нет Лозовского?
- У него какие-то рабочие вопросы во втором туннеле, - откликнулся Сурдин. - Он задержится примерно на полчаса.
Странно, что Лозовский сообщил это Сурдину, а не мне. Лозовский отвечает за оборудование шахтного комплекса. В последнее время он избегал меня. С чего бы это? Кстати, и с его подругой Ириной я не разговаривал достаточно давно, даже по меркам нашего неспешного времени. С ними что-то происходило, и я хотел выяснить, что именно. Сегодня мы с ним договорились встретиться именно за обедом, и его отсутствие добавило мне беспокойства.
- Надеюсь, он не разбудил реликта? - неуклюже пошутил я.
Реакцией был чей-то одинокий смешок, после чего в столовой воцарилось молчание, которое отчего-то показалось мне несколько напряженным. Надеюсь, потому что шутка про реликта была уже слишком затаскана, а не по какой-либо иной причине. Впрочем, сегодня я слишком подозрителен. Что же касается Войцеха, то маленькие трагедии личного характера в полетах случались - это неизбежно. Первоначальные пары расходились, образовывались новые. Я никогда не придавал этому большого значения: члены экипажа обладали немалым запасом психической устойчивости, чтобы пережить любовные разочарования достойно. Пройдет несколько недель, и Войцех полностью придет в норму. Нам нужно только немного ему помочь…
Я закончил обед раньше остальных. Загрузив посуду в мойку, напомнил Сурдину:
- Вахта Сливы начинается через полтора часа. Мне кажется, Якоб, вам придется выйти вместо него.
- Мне тоже так кажется. - Он обреченно наклонил голову. - Все будет в порядке, командир… Кстати, что вы думаете о проблемах с Коммуникатором?
Я удивленно замер и тут же понял, что в кают-компании установилась звенящая тишина.
- Какие проблемы могут быть с Коммуникатором, Якоб? Это тебе Бартоло сказал?
- Нет, - немедленно ответил Сурдин, и я почувствовал, что он говорит неправду.
- Тогда кто?
- Я не помню… Теперь это обсуждают многие.
- И что же именно они говорят?
Якоб замялся, и вместо него отозвался Григорьев:
- Отказ Коммуникатора означает, что мы никогда не вернемся, командир.
Григорьев - один из инженеров по шахтному оборудованию. Прекрасный специалист в своей области, но обслуживание Коммуникатора в его компетенцию не входит.
- Отказа не может быть в принципе! - раздраженно воскликнул я. - Неужели вы этого не знаете?
- Я не специалист по перебросу, но…
- Вот именно! - перебил я его. - Вы не специалист!
- Но вы тоже, командир, - тихо произнес он.
- Хорошо, - сказал я холодно. - Пусть на ваши вопросы ответят специалисты. Кстати, Бартоло не единственный из них. Сегодня вечером мы соберемся и поговорим.
У меня это третий рейс, я командир, самый старый и самый опытный член экипажа. Возможно, этот рейс будет для меня последним. Потом отставка, неплохо обеспеченное безделье или непыльная должность капитана-инструктора - это мне еще предстояло решить, однако сейчас я больше склонялся к первому варианту.
Вместе со мной на Обломке живут сорок семь человек. Нечетное число - редкость для команды Трейлера, поскольку экипажи в длительные полеты обычно формируются из пар, предпочтительно супружеских. Но один из нас в спутнице жизни не нуждался. Мой старший помощник Альбрехт состоял из живой плоти только на шестьдесят процентов. Нижнюю часть тела ему заменял протез - следствие локальной аварии во время нашего прошлого рейса. Впрочем, это не сделало его менее полезным. Альбрехт был для меня не просто помощником и коллегой. Я ощущал его как правую руку, как надежнейшую опору и именно поэтому стоял насмерть, добиваясь его включения в команду.
Кроме меня и Альбрехта в рейсы на Обломках ходили только двое: корабельный врач Кольцов и его жена Нина, специалист по наносистемам. Остальные тоже были отнюдь не новичками. За плечами у каждого годы работы в Ближнем Космосе и высочайшая профессиональная квалификация, хотя я знаю, что для полета на Обломке этого иногда оказывается недостаточно.
У меня тоже есть подруга. Ольга - хорошая женщина и верный товарищ. Мы познакомились с ней во время моего полугодового отпуска после предыдущего рейса. Она успешно прошла профессиональный и психологический отбор и уже два года ждала места в команде, одновременно подыскивая партнера. Я тоже искал. Мой прежний партнер, моя жена погибла в той же аварии, что искалечила Альбрехта.
Узнав Ольгу, я недолго колебался и сейчас убеждаюсь с каждым днем, что сделал правильный выбор. Если наш полет пройдет успешно, возможно, стоит подумать о настоящем супружестве…
Как у командира у меня есть одна привилегия. Эта привилегия называется Друг. Не совсем обычный друг, но я считаю его настоящим, потому что мы знакомы уже очень и очень давно. Иногда мы с ним беседуем и даже играем в шахматы. К сожалению, не слишком часто, только когда он сам этого захочет. О нем знает только Альбрехт, хотя до сих пор не верит в его существование. Он чересчур критичен, этот Альбрехт, слишком уж рационален. Не один раз он пытался убедить меня, что никакого Друга не существует. И хотя делал он это достаточно деликатно, я с ним не дискутировал. Я вообще не разговаривал с ним, когда он пытался поднять эту тему. О чем говорить или не говорить с подчиненными - решаю я сам. Это точно такая же командирская привилегия…
Шагая по переходу к Центральному посту, я ощутил легкий толчок. Беспокойства он у меня не вызвал. Это компьютер привел в действие группу резервных двигателей, корректируя очередное смещение центра массы Обломка. Я свернул за угол и увидел впереди метнувшуюся в сторону фигуру.
- Эй! - удивленно окликнул я человека, лица которого не успел разглядеть. Простучали торопливые шаги, и все стихло.
Что еще за игры? Кому это вздумалось от меня бегать и зачем?
Сквозь приоткрытую дверь в помещение Центрального поста я увидел Альбрехта. Он сидел в командирском кресле, уставившись в темный экран и задумчиво постукивая кончиками пальцев по панели. Услышав мои шаги, Альбрехт неторопливо поднялся, освобождая место.
- Сюда заходила Ольга, - сообщил Альбрехт. - Она тебя искала.
- Что-нибудь случилось?
- Не думаю, - медленно проговорил он, все еще погруженный в свои размышления. - К счастью, ничего серьезного у нас случиться не может.
- Кое-что все же происходит, - возразил я, усаживаясь в кресло. - В последние дни я постоянно слышу какие-то странные разговоры о неисправности Коммуникатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113