Какая смешная цифра. Интересно, наверно, было бы наблюдать за ростом Кэй от младенца в пеленках до семилетней-девочки, какой она являлась сейчас. Еще интереснее будет наблюдать за возмужанием, взрослением дочери, однако сейчас это трудно себе представить.
Когда я постучал именно Кэй открыла мне дверь, улыбаясь во весь рот.
* * *
Прощальный ужин, последняя ночь. Мы едва отправили Кэй спать, она очень не хотела идти, упиралась, умоляюще смотрела на мать, а та явно сердилась, но тщательно это скрывала. А я вспомнил времена своего детства, когда Лэнк и Одцни бешено сопротивлялись, топали ногами или убегали, если родители заставляли их ложиться в постель, видимо, надеясь, что те оставят их в покое. Иногда это срабатывало, но не часто. Алике потянула меня за собой в гостиную, туда, где мы занимались любовью в последний день моего пребывания в мой прошлый визит. Может быть, желая окунуться в ту сладострастную атмосферу?
Женщина сбросила одежду и стояла совершенно обнаженная, освещенная серебристым лунным светом. Она ждала, и ее ожидание было вознаграждено.
Я тоже начал раздеваться.
Последние объятия всегда очень болезненны, но это скоро проходит. Лежа на ее старой кровати, мы страстно, исступленно ласкали друг друга, наше сексуальное возбуждение нарастало с каждой минутой и, наконец, нашло выход в животном соитии, когда ничего и никого не замечаешь, а пространство и время теряют свое значение.
Потом мы отдыхали, глядя друг на друга; наши глаза блестели в темноте. Потом снова последовали исступленные ласки, невнятное бормотание Алике, залитой неверным лунным светом. Эти слова я не мог разобрать. Третий раз мы уже упражнялись на полу; ковер неприятно колол кожу, ее спину, мои колени и локти. В этот раз мы двигались медленно, так как силы уже были на исходе.
Уставшие, измученные, мы долго лежали в темноте. Затем я признался: Алике, мне завтра нужно уезжать, и ты знаешь об этом.
Женщина медленно села, ее тело скрывала тень.
На фоне освещенного луной окна отчетливо виднелась лишь голова. Алике посмотрела на меня, лежащего на полу.
— Я знаю; все в порядке.
Да, все будет в порядке, как всегда, все вернется на круги своя: я — к своим наложницам, она — к своим любовникам. Моя очередь говорить реплику:
— Я бы хотел, чтобы ты и Кэй полетели со мной к звездам.
Последовало молчание. Алике все еще сидела неподвижно, а выражение ее глаз нельзя было увидеть из-за темноты, однако я мог дать голову на отсечение, что она смотрит на меня.
— Как? Как твоя наложница? — Слово „наложница“ женщина произнесла с горечью. Я же перевел это на нормальный язык: „Как кто, как твоя шлюха?“ сколько же в них оскорбленного самолюбия.
— Только так, дорогая. Спаги не имеют права жениться, и ты прекрасно знаешь об этом, — ответил я.
И вновь пауза, нарушенная опять же ею:
— Да, так говорят. — И вновь молчание, нарушаемое лишь звуком ее дыхания, по которому я понял, что она сердится.
— А как быть с Кэй? Она тоже станет твоей наложницей? Неужели ты начнешь заниматься с ней Любовью, когда она подрастет, или же отдашь ее друзьям?
Господи! Я поднялся, подошел к окну и остановился, глядя на деревья, освещенные лунным светом:
— Не будь… — А, ладно, нет причины ругать ее. — Есть разные виды наложников. Я же говорил тебе о Федоре-и Марджи.
Я чувствовал, как женщина подошла и встала рядом со мной. В комнате повисла напряженная тишина, убивая остатки страсти.
— Это все, чего ты хочешь — меня в качестве шлюхи, а Кэй — в роли служанки? Чем она будет заниматься? Мыть посуду? Чистить ботинки? Будь ты проклят!
В это мгновение мне захотелось повернуться и ударить ее, но я не был таким человеком. Хотя, если бы я остался с Алике и женился бы на ней, то вполне мог бы совершить такой поступок. Я представил себя измученным и больным стариком, женатым на женщине, полной ненависти и презрения.
Тогда мой живот был бы слаб, мускулы вялы, а волосы седы. Нет, такое вечное блаженство семейной жизни не для меня.
— В жизни наемников произошло много перемен, Алике. Организация спагов чувствует, что новобранцев плохо обучают, поэтому мы начали создавать школы для детей, начиная с семилетнего возраста. Ребята будут учиться там до тех пор, пока не пройдут полную подготовку. Они станут называться спартанцами.
Тишина сменилась шепотом:
— И ты считаешь, что Кэй подходит для такой школы?
Я пожал плечами: — Меня скоро повысят в чине до главного риссальдара; для меня они могут кое-что изменить в правилах или сделать исключение.
Низким, полным ярости голосом женщина заявила:
— Ах, мать твою, Атол Моррисон, ты мне не нужен, моей дочери ты тоже не нужен. Уходи и не возвращайся!
В груди у меня кольнуло: „Уходи? Сейчас?“ Я повернулся:
— Алике…
— Убирайся и будь проклят!
Я нашел в темноте свою одежду, надел ее, вышел из комнаты и шагнул в ночь, осторожно закрывая за собой дверь. Замок щелкнул, заглушая ее всхлипывания.
Когда я уходил, то обернулся и заметил маленькое белое личико Кэй, наблюдавшее за мной из окна спальни. Я приостановился, посмотрел на нее, махнул рукой и увидел, что она машет мне в ответ. Тогда, довольный, я пошел домой.
Следующий день снова оказался теплым и солнечным. Леса Северной Каролины были залиты ярким светом, изумрудная весенняя листва темнела время близилось к июню. Лэнк привез меня на железнодорожную станцию в Дурхейме. На этот раз он высадил меня и, не дождавшись моего отъезда, исчез. Мы ехали в полном молчании, и только в конце брат сподобился спросить, когда я вновь приеду домой, я же честно признался, что не имею понятия.
Дом? Еще чего. Мои глаза привыкли к земному солнцу, но мне почему-то больше нравятся другие светила. Их сто миллионов, так что можно выбрать любое. Тогда правдивый ответ прозвучал бы подобным образом „никогда“.
Я стоял на платформе вместе с несколькими путешественниками и вслушивался в гул приближающегося поезда. Небольшая группа гуманоидов с виднеющимися клоаками кучковалисъ в уголке. Далее стоял обнаженный мужчина в ошейнике, на цепи, которую держала высокая стройная женщина в форме сиркарской полиции. На платформе находилась пара саанаэ в своих традиционных белых одеждах и белых шалях на плечах, скрепленных значком межзвездной полицейской организации. Недалеко от них возвышался еще один юный кентавр, держащий корзину, полную лепечущих и визжавших поппитов. Там же стояло существо, похожее на собаку. На его шее на кожаном ремне висело оружие, а маленькие кисти с руками почему-то наяедились у него на том месте, где у нормальной собаки уши. Рядом с псевдособакой расположилась пара толстых зеленоглазых тварей, весьма напоминающих лягушку. К их коже были прикреплены значки их господ.
Наверно, в последний раз перед посадкой на корабль надо было поехать на пляж, может, мне повезло бы и удалось увидеть знакомого хруффа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101