Повернувшись лицом друг к другу, мы стояли молча. За спиной женщины простирался чистый горизонт, и мне казалось, что я вижу край мироздания.
Когда-то давно он не был чистым. На нем постоянно маячили паруса, причем всегда белые. Интересно, как бы я чувствовал себя, если бы увидел в тот момент саанаэ на лодках? Наверно, лучше, чем сейчас, когда мы находились в затерянном краю пустынного мира.
Алике стояла очень близко от меня, океанская вода вздымала ее грудь, и соски мягко касались моей груди. Протянув руку и держась за мое бедро, она легла на воду, используя меня как неподвижную платформу. Мое тело выступало из воды сантиметров на двадцать.
Я совсем забыл, что для женщины — моя подруга была слишком высокая.
Алике проговорила:
— Я мечтала прийти сюда с тобой, особенно после твоего отъезда. — Она долго смотрела на меня, свободной рукой загребая воду у моей груди. — Ты помнишь, как в детстве ходил на пляж?
Я кивнул головой.
— Как жаль, что тем пляжем было другое место, а не это. Но мир рухнул, когда мы были детьми.
— У нас было озеро, а сейчас мы здесь. — Обняв Алике за плечи, я притянул ее к себе, желая испытать блаженство от близости давней подруги, и почувствовал, как ее рука, опустившись ниже, ласкала низ моего живота.
Позже мы развели на берегу костер и из колбасок с жареным картофелем приготовили незамысловатый ужин. Закат разжег огонь в небе, кровавые отблески заходящего солнца бушевали над океаном.
Красно-оранжевые облака обрамляли светило до тех пор, пока оно не исчезло за лесом.
Мы ужинали обнаженными, сидя скрестив ноги на одеяле и глядя друг на друга. В глазах Алике появилась непередаваемая нежность, мягкость, которой прежде я не наблюдал. Я бы назвал это приятельской любовью, дружеской привязанностью или влюбленной доверчивостью.
Признаюсь, в моей груди теснились самые противоречивые чувства. У меня появилось странное ощущение, будто разрушились старые стены. Я ведь любил ее больше всего на свете. Тогда никто и ничто не значили для меня больше, чем она. Ну и что из того, что наступил конец света — Алике и я нашли друг друга…
Помню, как в пятнадцать лет эти мысли тоже приходили мне в голову. Тогда я стоял на коленях перед раздвинутыми ногами Алике, смотрел на нее, лежавшую на одеяле в коричнево-зеленой траве. Лето было в полном разгаре, Чепел Хилл был пустынен…
Девушка, казалось, спала, не замечая моих взглядов на ее лицо и тело.
Я помнил, как вид ее гениталий, влажных от моего семени, возбуждал меня.
— Чему ты улыбаешься, Ати? — внезапно раздался голос Алике.
— Вспоминаю прошлые эпизоды нашей жизни, очень похожие на эти.
Серьезные глаза Алике осветились радостью: — Я рада, что ты помнишь.
Но за все двадцать лет своего отсутствия я не очень часто вспоминал это. Зато я хорошо помню, как с любопытством рассматривал половые органы Хани, стоя на коленях между раскинутых ног наложницы. Она внимательно смотрела на меня, точнее, на мое лицо, пытаясь предугадать малейшее желание своего господина.
Алике положила в рот добрый кусок колбаски, тщательно пережевав, проглотила его, облизала пальцы. И все это время она не отрывала глаз от меня. Хм, чего интересного было в моем лице? Я спросил:
— Почему это происходит? — Рукой я указал на себя, потом на нее.
Не последовало ни ответа, ни недоуменного пожатия плечами. Мне пришлось вновь задать вопрос:
— Чего ты хочешь от меня?
Вздрогнув, женщина отвела глаза.
— Прости меня, это получилось очень грубо. Я Не хотел обидеть тебя. Все время так. Мы. сами того не замечая, обижаем женщин причиняем им боль, а все от того, что плохо знаем родной язык: хорошо — ругательства и проклятия, и отвратительно — язык любви и нежности.
Алике вновь с осторожным любопытством посмотрела на меня.
Я переспросил:
— Чего ты хочешь? От нас, скажем точнее?
На этот раз она не отвела глаз, не вздрогнула.
Мне стало жутко, на мгновение показалось, что женщина смотрит мне прямо в душу. Захотелось вдруг вновь воздвигнуть стеклянные стены, отправить Алике за пределы моего убежища, сделать ее умирающим воином, чье сердце я собираюсь вырвать. Но у меня больше не было сил; разбитое стекло не склеишь — стекло превратилось в пыль, которую начисто, как белый прибрежный песок, сдул ветер.
Она произнесла:
— Займись со мной любовью еще раз, Ати. И ты снова сможешь быть рядом со мной.
ГЛАВА 9
Меня разбудил теплый солнечный луч, ласкающий мое лицо. Даже сквозь сон я ощущал тепло, связывающее меня с реальным миром, ногу женщины, находящуюся на моем бедре. Другая ее нога лежала на простыне, а бедро было прижато к моему.
Своим дыханием Алике согревала мою грудь.
В юности мы спали подобным образом на пляже, завернувшись в грубое шерстяное одеяло, раздражавшее кожу, а рядом весело, постепенно превращаясь в золу, потрескивали поленья, шумел океанский прибой, волны с тихим шелестом ударялись о берег.
Когда вставала луна и холодный белый свет превращал пляж в страну призраков, пучеглазые крабы выползали из воды поглазеть на нас. Они походили на многочисленных негуманоидов, позже увиденных мною на других планетах: Ни тогда, ни потом у меня не возникало желания убить их, конечно, до тех пор, пока господа не приказывали мне сделать это.
Алике пошевелилась, напрягая мускулы, свела вместе ноги и, расслабляясь, бормоча что-то неразборчиво, плотно прижала свой живот к моему. А когда я открыл глаза, она уже смотрела на меня и улыбалась:
— Этой ночью ты спал мирно.
Алике уже начала привыкать ко мне, узнавать мои привычки. Я кивнул:
— Ты успокаивающе действуешь на меня. — Мои слова вызвали на ее лице новую улыбку и ответный поцелуй. Затем женщина спросила:
— Ты все еще хочешь отправиться в путешествие и жить в палатках, как в старые, добрые времена? — В ее глазах мелькнуло любопытство, сменившееся страхом, что я, соблазненный ночью, проведенной на пляже, опьяненный любовью, могу отказаться. Но слова «как в старые, добрые времена» мгновенно убедили меня.
Я проговорил:
— Думаю, что именно по этой причине я и вернулся, Алике. — На этот раз, целуя меня, она попробовала мой язык своим. Потом, действуя нежно и медленно, прижалась ко мне всем телом, закинула ногу мне на бедро, обняла меня.
Я почувствовал, как начал возбуждаться, удивляясь, на какие еще подвиги был способен.
А Алике улыбалась, медленно двигала бедрами и шептала:
— Мне кажется, что именно этого я и ждала столько лет…
В ее словах почувствовался затаенный страх, но и он исчез.
Позже, шагая по узкой, грязной тропинке, вьющейся среди молодых деревьев между Карбррро и Чепел Хилл, я чувствовал себя довольно странно. В моем теле ощущалась непонятная легкость, будто на планете перестала действовать сила притяжения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Когда-то давно он не был чистым. На нем постоянно маячили паруса, причем всегда белые. Интересно, как бы я чувствовал себя, если бы увидел в тот момент саанаэ на лодках? Наверно, лучше, чем сейчас, когда мы находились в затерянном краю пустынного мира.
Алике стояла очень близко от меня, океанская вода вздымала ее грудь, и соски мягко касались моей груди. Протянув руку и держась за мое бедро, она легла на воду, используя меня как неподвижную платформу. Мое тело выступало из воды сантиметров на двадцать.
Я совсем забыл, что для женщины — моя подруга была слишком высокая.
Алике проговорила:
— Я мечтала прийти сюда с тобой, особенно после твоего отъезда. — Она долго смотрела на меня, свободной рукой загребая воду у моей груди. — Ты помнишь, как в детстве ходил на пляж?
Я кивнул головой.
— Как жаль, что тем пляжем было другое место, а не это. Но мир рухнул, когда мы были детьми.
— У нас было озеро, а сейчас мы здесь. — Обняв Алике за плечи, я притянул ее к себе, желая испытать блаженство от близости давней подруги, и почувствовал, как ее рука, опустившись ниже, ласкала низ моего живота.
Позже мы развели на берегу костер и из колбасок с жареным картофелем приготовили незамысловатый ужин. Закат разжег огонь в небе, кровавые отблески заходящего солнца бушевали над океаном.
Красно-оранжевые облака обрамляли светило до тех пор, пока оно не исчезло за лесом.
Мы ужинали обнаженными, сидя скрестив ноги на одеяле и глядя друг на друга. В глазах Алике появилась непередаваемая нежность, мягкость, которой прежде я не наблюдал. Я бы назвал это приятельской любовью, дружеской привязанностью или влюбленной доверчивостью.
Признаюсь, в моей груди теснились самые противоречивые чувства. У меня появилось странное ощущение, будто разрушились старые стены. Я ведь любил ее больше всего на свете. Тогда никто и ничто не значили для меня больше, чем она. Ну и что из того, что наступил конец света — Алике и я нашли друг друга…
Помню, как в пятнадцать лет эти мысли тоже приходили мне в голову. Тогда я стоял на коленях перед раздвинутыми ногами Алике, смотрел на нее, лежавшую на одеяле в коричнево-зеленой траве. Лето было в полном разгаре, Чепел Хилл был пустынен…
Девушка, казалось, спала, не замечая моих взглядов на ее лицо и тело.
Я помнил, как вид ее гениталий, влажных от моего семени, возбуждал меня.
— Чему ты улыбаешься, Ати? — внезапно раздался голос Алике.
— Вспоминаю прошлые эпизоды нашей жизни, очень похожие на эти.
Серьезные глаза Алике осветились радостью: — Я рада, что ты помнишь.
Но за все двадцать лет своего отсутствия я не очень часто вспоминал это. Зато я хорошо помню, как с любопытством рассматривал половые органы Хани, стоя на коленях между раскинутых ног наложницы. Она внимательно смотрела на меня, точнее, на мое лицо, пытаясь предугадать малейшее желание своего господина.
Алике положила в рот добрый кусок колбаски, тщательно пережевав, проглотила его, облизала пальцы. И все это время она не отрывала глаз от меня. Хм, чего интересного было в моем лице? Я спросил:
— Почему это происходит? — Рукой я указал на себя, потом на нее.
Не последовало ни ответа, ни недоуменного пожатия плечами. Мне пришлось вновь задать вопрос:
— Чего ты хочешь от меня?
Вздрогнув, женщина отвела глаза.
— Прости меня, это получилось очень грубо. Я Не хотел обидеть тебя. Все время так. Мы. сами того не замечая, обижаем женщин причиняем им боль, а все от того, что плохо знаем родной язык: хорошо — ругательства и проклятия, и отвратительно — язык любви и нежности.
Алике вновь с осторожным любопытством посмотрела на меня.
Я переспросил:
— Чего ты хочешь? От нас, скажем точнее?
На этот раз она не отвела глаз, не вздрогнула.
Мне стало жутко, на мгновение показалось, что женщина смотрит мне прямо в душу. Захотелось вдруг вновь воздвигнуть стеклянные стены, отправить Алике за пределы моего убежища, сделать ее умирающим воином, чье сердце я собираюсь вырвать. Но у меня больше не было сил; разбитое стекло не склеишь — стекло превратилось в пыль, которую начисто, как белый прибрежный песок, сдул ветер.
Она произнесла:
— Займись со мной любовью еще раз, Ати. И ты снова сможешь быть рядом со мной.
ГЛАВА 9
Меня разбудил теплый солнечный луч, ласкающий мое лицо. Даже сквозь сон я ощущал тепло, связывающее меня с реальным миром, ногу женщины, находящуюся на моем бедре. Другая ее нога лежала на простыне, а бедро было прижато к моему.
Своим дыханием Алике согревала мою грудь.
В юности мы спали подобным образом на пляже, завернувшись в грубое шерстяное одеяло, раздражавшее кожу, а рядом весело, постепенно превращаясь в золу, потрескивали поленья, шумел океанский прибой, волны с тихим шелестом ударялись о берег.
Когда вставала луна и холодный белый свет превращал пляж в страну призраков, пучеглазые крабы выползали из воды поглазеть на нас. Они походили на многочисленных негуманоидов, позже увиденных мною на других планетах: Ни тогда, ни потом у меня не возникало желания убить их, конечно, до тех пор, пока господа не приказывали мне сделать это.
Алике пошевелилась, напрягая мускулы, свела вместе ноги и, расслабляясь, бормоча что-то неразборчиво, плотно прижала свой живот к моему. А когда я открыл глаза, она уже смотрела на меня и улыбалась:
— Этой ночью ты спал мирно.
Алике уже начала привыкать ко мне, узнавать мои привычки. Я кивнул:
— Ты успокаивающе действуешь на меня. — Мои слова вызвали на ее лице новую улыбку и ответный поцелуй. Затем женщина спросила:
— Ты все еще хочешь отправиться в путешествие и жить в палатках, как в старые, добрые времена? — В ее глазах мелькнуло любопытство, сменившееся страхом, что я, соблазненный ночью, проведенной на пляже, опьяненный любовью, могу отказаться. Но слова «как в старые, добрые времена» мгновенно убедили меня.
Я проговорил:
— Думаю, что именно по этой причине я и вернулся, Алике. — На этот раз, целуя меня, она попробовала мой язык своим. Потом, действуя нежно и медленно, прижалась ко мне всем телом, закинула ногу мне на бедро, обняла меня.
Я почувствовал, как начал возбуждаться, удивляясь, на какие еще подвиги был способен.
А Алике улыбалась, медленно двигала бедрами и шептала:
— Мне кажется, что именно этого я и ждала столько лет…
В ее словах почувствовался затаенный страх, но и он исчез.
Позже, шагая по узкой, грязной тропинке, вьющейся среди молодых деревьев между Карбррро и Чепел Хилл, я чувствовал себя довольно странно. В моем теле ощущалась непонятная легкость, будто на планете перестала действовать сила притяжения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101