Он видел несчетных букашек, пауков и блестящих жуков, они суетились среди прутьев. На прутьях был мох. На некоторых – розоватый и махристый, как водоросли. Он был скользкий и мокрый.
Вдруг Хупер растянулся на земле, ногами чуть не в лицо Киншоу. Он что-то высматривал в кустах.
– Тут!
Киншоу подполз к нему. Олень стоял чуть поодаль, изготовясь для прыжка. Шея у него напружилась, как будто вот-вот надломится.
– Тут небось еще есть, – сказал Хупер. – Наверно, на водопой
– На водопой?
– Ну да. Есть же тут ручей – верно? А может, даже река.
– Не знаю.
– Как же. В лесу всегда бывает.
– А-а.
Хупер приподнялся и снова пополз к оленю. Земля теперь шла чуть под уклон, и хоть деревья тут росли реже, зато гуще стала трава, и крапива и плющ доходили до колена. Здесь было сыро. Каждый раз, как отрывал от земли ногу, Киншоу слышал глухое чавканье. Парило. Дышать почти нечем. Киншоу утер пот с лица.
– Погоди-ка, я встану. В этой штуке жутко жарко.
И сразу удивился, зачем надо было это говорить. Он сам по себе, и при чем тут Хупер? Хупер просто за ним увязался и затеялся с этой охотой, и незачем ему докладываться. Но он вдруг сообразил, что сейчас ему не мешает, что Хупер рядом, он даже, наверно, рад – уж очень далеко они забрались в лес. Зря он только позволил ему командовать. Он стал думать, как бы поставить Хупера на место.
Когда он стаскивал свитер, взгляд его упал на часы. Девятый час, они уже больше двух часов в лесу. Он испугался.
– Ну, Киншоу, давай пошли.
– Надоела мне эта игра.
Хупер весь перекосился от презренья.
– Игра? Мы же оленя гоним. Лично я, во всяком случае. А ты как хочешь.
– Мне надо идти. Мне пора.
– Куда это?
– Ну, отсюда. Я пройду полями за лесом, а потом...
– Ну, куда?
– Отстань. Никуда. А тебе обратно пора.
Хупер покачал головой.
– Я отчалил.
Киншоу засунул свитер в ранец. За спиной у него был кустарник, из которого они только что выбрались. Он зашагал вперед.
– Ты куда?
– Я сказал. Мне пора отсюда.
– Домой?
– Не твое дело. Нет.
– За лес?
– Да.
– Так это не сюда.
– Сюда.
– Нет. Мы там были. Мы круг сделали.
Киншоу помешкал. Заросли были со всех сторон. Он прикинул направление. Если взять к той поляне налево, там будет выход из Крутой чащи. Кажется, дотуда уже рукой подать. Он пошел налево. И почти сразу же услышал за собой шаги Хупера.
Поляна перешла в неширокий проход, зато тут совсем не было кустов, можно идти не сгибаясь. В вышине плотно смыкались ветки, Тут было темно. Киншоу остановился. Впереди, насколько хватал глаз, тянулась тьма. Если б лес кончался, уже бы светлело. Он не спеша повернул. Опять то же. Везде то же.
– Ну, чего там?
Наконец-то Киншоу услышал по голосу Хупера, что тот испугался, и понял, что теперь он снова главный.
– Чего встал?
Осторожно, медленно, двумя указательными пальцами Киншоу поддел бечевку и стянул со спины ранец. Вытащил куртку, расстелил на земле и сел. Хупер стоял рядом, глаза у него бегали, лицо было такое же белое, как руки и ноги на тусклом свету.
Киншоу сказал:
– Мы заблудились. Давай думать, что теперь делать.
Хупер совсем раскис. Он стал на коленки недалеко от куртки и, уставясь в землю, принялся шарить в листве.
– Все ты! – он сказал. – Дурак проклятый! Делал бы, что тебе сказано.
– Да ну тебя.
Вдруг раздался взвизг и громкое хлопанье – как деревянной трещоткой. Киншоу поднял голову. Две сойки летели через лес, взбивая крыльями воздух. Пронеслись – и снова стало тихо и как будто еще темней. Потом по лесу пробежал ветерок, всколыхнул жаркий воздух. И снова все замерло. И вот дрозд завел громкую, ясную песнь тревоги. Хупер вздрогнул. Откуда-то издали донесся первый раскат грома.
Глава седьмая
Несколько минут они молчали, потом Хупер сказал:
– Это гром был.
– Да. Если гроза, надо прятаться куда-то. Дождь будет.
Киншоу заметил, что Хупер пристально на него смотрит и лицо у него странное, вытянутое. Когда он заговорил, рот скривился так, будто он сосет кислятину.
– Меня в грозу, – сказал он каким-то не своим голосом, – всегда тошнит. Ненавижу, когда гроза, никогда не выхожу из дому.
Его темные зрачки сузились. Киншоу подумал: боится, жутко боится. Я пока не замечал, чтоб он пугался, а теперь-то уж точно.
Если б он был мстительный, тут бы ему и отыграться. Но он был не мстительный. В общем-то, ну его, Хупера, лишь бы не приставал.
– Здесь, наверное, не опасно.
– Мы под деревьями. Под деревьями в грозу ни за что нельзя. хуже всего.
– Это когда одно дерево, ну, там в поле или где. А здесь наоборот. Здесь не страшно.
– Почему?
– Не знаю. Может, потому, что деревья все рядом стоят. Только здесь не опасно, это точно.
Опять грохнул гром, уже близко.
– Ужас, меня сейчас стошнит.
– Ну и пожалуйста. Подумаешь, дело большое.
– Киншоу, может, побежали? Может, доберемся до дому, пока как следует не припустило?
– Да ты что? Разве успеть! Мы ведь сколько отгрохали! И мы не знаем, как отсюда выбраться, – это раз. Как же мы домой побежим, дурья башка?
– Ну, попробуем. Вернемся тем же путем.
– Да каким путем-то – соображаешь? И вообще я не собираюсь возвращаться. Ты как хочешь, сам гляди.
– Я прямо не могу, когда гроза.
Голос у Хупера зазвенел от страха.
Он всякое достоинство потерял, если оно у него еще оставалось, ему не важно было, увидит Киншоу или нет, как он перепугался, он даже захотел, чтоб Киншоу знал, он защиты от него захотел.
Киншоу не жалел его нисколько. Ему было все равно. Но бросить Хупера он, конечно, не мог, надо было его выручать.
Небо потемнело, и лес затаился, напрягся. Каждый легкий взмах крыльев ясно отдавался в воздухе, даже самый дальний. Киншоу стало душно. Скорей бы гроза, скорей бы дождь и холодок. Сил не было больше ждать, все вокруг будто еле крепилось, сдерживалось, вот-вот обрушится. Но он совсем не боялся. Просто он ничего не чувствовал. Голова работала, он все соображал, он знал, что делать дальше. Он вспомнил маму. Они теперь, наверно, в Лондоне. Она в своем красивом зеленом костюмчике выстукивает высокими каблуками под боком у мистера Хупера. Ну, теперь-то чего уж, теперь пусть как хотят, он убежал – и ладно.
Лес все отодвинул, все стало далеко и не только далеко, но как будто давным-давно кончилось. Лес отгородил его ото всех людей на свете, и от городов, и от дома, от школы. Лес уже его изменил, он вдруг стал такой умный, будто вот-вот откроет секрет, о котором никто в том, другом, мире даже понятия не имеет.
Прямо у них над головой бухнул гром и так затрещало, точно небо разодрали надвое. Хупер вскочил и стал в ужасе озираться.
– Пошли, – сказал Киншоу решительно. – Надо укрытие сделать.
Он расстегнул куртку и понес ее к кусту. Хупер стоял как вкопанный, смотрел на него и дрожал. Молния, расщепившись, мгновенно выбелила стволы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Вдруг Хупер растянулся на земле, ногами чуть не в лицо Киншоу. Он что-то высматривал в кустах.
– Тут!
Киншоу подполз к нему. Олень стоял чуть поодаль, изготовясь для прыжка. Шея у него напружилась, как будто вот-вот надломится.
– Тут небось еще есть, – сказал Хупер. – Наверно, на водопой
– На водопой?
– Ну да. Есть же тут ручей – верно? А может, даже река.
– Не знаю.
– Как же. В лесу всегда бывает.
– А-а.
Хупер приподнялся и снова пополз к оленю. Земля теперь шла чуть под уклон, и хоть деревья тут росли реже, зато гуще стала трава, и крапива и плющ доходили до колена. Здесь было сыро. Каждый раз, как отрывал от земли ногу, Киншоу слышал глухое чавканье. Парило. Дышать почти нечем. Киншоу утер пот с лица.
– Погоди-ка, я встану. В этой штуке жутко жарко.
И сразу удивился, зачем надо было это говорить. Он сам по себе, и при чем тут Хупер? Хупер просто за ним увязался и затеялся с этой охотой, и незачем ему докладываться. Но он вдруг сообразил, что сейчас ему не мешает, что Хупер рядом, он даже, наверно, рад – уж очень далеко они забрались в лес. Зря он только позволил ему командовать. Он стал думать, как бы поставить Хупера на место.
Когда он стаскивал свитер, взгляд его упал на часы. Девятый час, они уже больше двух часов в лесу. Он испугался.
– Ну, Киншоу, давай пошли.
– Надоела мне эта игра.
Хупер весь перекосился от презренья.
– Игра? Мы же оленя гоним. Лично я, во всяком случае. А ты как хочешь.
– Мне надо идти. Мне пора.
– Куда это?
– Ну, отсюда. Я пройду полями за лесом, а потом...
– Ну, куда?
– Отстань. Никуда. А тебе обратно пора.
Хупер покачал головой.
– Я отчалил.
Киншоу засунул свитер в ранец. За спиной у него был кустарник, из которого они только что выбрались. Он зашагал вперед.
– Ты куда?
– Я сказал. Мне пора отсюда.
– Домой?
– Не твое дело. Нет.
– За лес?
– Да.
– Так это не сюда.
– Сюда.
– Нет. Мы там были. Мы круг сделали.
Киншоу помешкал. Заросли были со всех сторон. Он прикинул направление. Если взять к той поляне налево, там будет выход из Крутой чащи. Кажется, дотуда уже рукой подать. Он пошел налево. И почти сразу же услышал за собой шаги Хупера.
Поляна перешла в неширокий проход, зато тут совсем не было кустов, можно идти не сгибаясь. В вышине плотно смыкались ветки, Тут было темно. Киншоу остановился. Впереди, насколько хватал глаз, тянулась тьма. Если б лес кончался, уже бы светлело. Он не спеша повернул. Опять то же. Везде то же.
– Ну, чего там?
Наконец-то Киншоу услышал по голосу Хупера, что тот испугался, и понял, что теперь он снова главный.
– Чего встал?
Осторожно, медленно, двумя указательными пальцами Киншоу поддел бечевку и стянул со спины ранец. Вытащил куртку, расстелил на земле и сел. Хупер стоял рядом, глаза у него бегали, лицо было такое же белое, как руки и ноги на тусклом свету.
Киншоу сказал:
– Мы заблудились. Давай думать, что теперь делать.
Хупер совсем раскис. Он стал на коленки недалеко от куртки и, уставясь в землю, принялся шарить в листве.
– Все ты! – он сказал. – Дурак проклятый! Делал бы, что тебе сказано.
– Да ну тебя.
Вдруг раздался взвизг и громкое хлопанье – как деревянной трещоткой. Киншоу поднял голову. Две сойки летели через лес, взбивая крыльями воздух. Пронеслись – и снова стало тихо и как будто еще темней. Потом по лесу пробежал ветерок, всколыхнул жаркий воздух. И снова все замерло. И вот дрозд завел громкую, ясную песнь тревоги. Хупер вздрогнул. Откуда-то издали донесся первый раскат грома.
Глава седьмая
Несколько минут они молчали, потом Хупер сказал:
– Это гром был.
– Да. Если гроза, надо прятаться куда-то. Дождь будет.
Киншоу заметил, что Хупер пристально на него смотрит и лицо у него странное, вытянутое. Когда он заговорил, рот скривился так, будто он сосет кислятину.
– Меня в грозу, – сказал он каким-то не своим голосом, – всегда тошнит. Ненавижу, когда гроза, никогда не выхожу из дому.
Его темные зрачки сузились. Киншоу подумал: боится, жутко боится. Я пока не замечал, чтоб он пугался, а теперь-то уж точно.
Если б он был мстительный, тут бы ему и отыграться. Но он был не мстительный. В общем-то, ну его, Хупера, лишь бы не приставал.
– Здесь, наверное, не опасно.
– Мы под деревьями. Под деревьями в грозу ни за что нельзя. хуже всего.
– Это когда одно дерево, ну, там в поле или где. А здесь наоборот. Здесь не страшно.
– Почему?
– Не знаю. Может, потому, что деревья все рядом стоят. Только здесь не опасно, это точно.
Опять грохнул гром, уже близко.
– Ужас, меня сейчас стошнит.
– Ну и пожалуйста. Подумаешь, дело большое.
– Киншоу, может, побежали? Может, доберемся до дому, пока как следует не припустило?
– Да ты что? Разве успеть! Мы ведь сколько отгрохали! И мы не знаем, как отсюда выбраться, – это раз. Как же мы домой побежим, дурья башка?
– Ну, попробуем. Вернемся тем же путем.
– Да каким путем-то – соображаешь? И вообще я не собираюсь возвращаться. Ты как хочешь, сам гляди.
– Я прямо не могу, когда гроза.
Голос у Хупера зазвенел от страха.
Он всякое достоинство потерял, если оно у него еще оставалось, ему не важно было, увидит Киншоу или нет, как он перепугался, он даже захотел, чтоб Киншоу знал, он защиты от него захотел.
Киншоу не жалел его нисколько. Ему было все равно. Но бросить Хупера он, конечно, не мог, надо было его выручать.
Небо потемнело, и лес затаился, напрягся. Каждый легкий взмах крыльев ясно отдавался в воздухе, даже самый дальний. Киншоу стало душно. Скорей бы гроза, скорей бы дождь и холодок. Сил не было больше ждать, все вокруг будто еле крепилось, сдерживалось, вот-вот обрушится. Но он совсем не боялся. Просто он ничего не чувствовал. Голова работала, он все соображал, он знал, что делать дальше. Он вспомнил маму. Они теперь, наверно, в Лондоне. Она в своем красивом зеленом костюмчике выстукивает высокими каблуками под боком у мистера Хупера. Ну, теперь-то чего уж, теперь пусть как хотят, он убежал – и ладно.
Лес все отодвинул, все стало далеко и не только далеко, но как будто давным-давно кончилось. Лес отгородил его ото всех людей на свете, и от городов, и от дома, от школы. Лес уже его изменил, он вдруг стал такой умный, будто вот-вот откроет секрет, о котором никто в том, другом, мире даже понятия не имеет.
Прямо у них над головой бухнул гром и так затрещало, точно небо разодрали надвое. Хупер вскочил и стал в ужасе озираться.
– Пошли, – сказал Киншоу решительно. – Надо укрытие сделать.
Он расстегнул куртку и понес ее к кусту. Хупер стоял как вкопанный, смотрел на него и дрожал. Молния, расщепившись, мгновенно выбелила стволы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47