Через десять минут после летучки у меня на столе должен лежать новый список. Так, теперь сенсации. Что там у вас?
– Вы слышали про новую дыру, которую ученые обнаружили в озоновом слое Земли? – спросила Салли Бринк, отвечающая за полосу сенсаций. – Мы хотим подготовить материал под названием «Ох-зона!» про места на нашей планете, где люди испытывают самые острые оргазмы. А заодно снабдить его подробной географической картой с указанием наиболее эротических зон.
– Вот это другое дело, – одобрительно сказала Шэрон. – «Ох-зона!» вполне тянет на сенсацию. Я хочу, чтобы этот материал пошел в ближайший номер. Заголовок вынесем на первую полосу. Скажем, такой: «Ох-зона!» – секс- рет наконец разгадан».
– Я не уверена, успеем ли мы за один день собрать все материалы, – робко пискнула Салли и мгновенно пожалела, что осмелилась раскрыть рот.
– Что?! – взбеленилась Шэрон. – И ты еще называешь себя журналисткой, мать твою? Не соберешь, так выдумай! Поняла? Чтоб сегодня к вечеру статья была у меня на столе! Фил, а ты должен найти пару приличных снимков трахающихся парочек. Чтоб только не было видно ни сосков, ни лобковых волос, ни торчащих членов, ясно? Нельзя шокировать наших снобов. Да, подбрось еще каких-нибудь чернозадых или желтых для колорита. Но доминировать должна фотография белой пары.
Фил Платтман, ответственный за фотоматериалы, послушно занес инструкции в блокнот.
– У тебя еще что-нибудь, Салли?
Салли поспешно замотала головой.
Покончив с фотографиями, Шэрон перешла к спортивному разделу, и наконец летучка завершилась.
– Теперь убирайтесь отсюда! – завопила Шэрон. – И передайте этому раздолбаю Алленби, чтоб немедленно был у меня.
Дверь открыли, и Алленби едва не упал в комнату.
– У тебя не новости, а испражнения пьяного моржа, – известила его Шэрон, как только он уселся на софу. – Ну и хрен с ними, я хотела обсудить с тобой куда более важные вещи.
– Да, босс, – встрепенулся Алленби, проведя пятерней по бороде, из которой посыпались какие-то крошки, видимо, остатки завтрака.
– Я внимательно следила за действиями Блэра с тех пор, как он воцарился на Даунинг-стрит, – сказала Шэрон, – и должна сказать, что кое в чем он преуспел. – Она выжидательно замолчала.
– В чем, босс? – с готовностью спросил Алленби.
– Он уделяет очень много внимания обиженным и угнетенным, – пояснила Шэрон. – Пораскинь мозгами. Во-первых, правительство приоткрыло расследование дела о враче, который помогал своим пациентам отправиться на тот свет. Затем в премьерскую резиденцию начали пускать бедных и бездомных. Далее последовала шумиха о замалчивании тяжелого положения ветеранов войны в Персидском заливе, и, наконец, министр иностранных дел начал кампанию в прессе по поводу одиннадцатилетней девочки из Нормандии, которую сначала изнасиловали, а потом убили. Улавливаешь закономерность?
– Да, босс, похоже на то, – неуверенно кивнул Алленби, разглядывая носки стоптанных итальянских туфель.
– Ничего ты не понял! – взорвалась Шэрон. – А если б ты хоть немного подумал, то сообразил бы: дело обстоит так, словно кто-то долго рылся в газетах и отыскал самые душещипательные материалы. А потом правительство потребовало заново расследовать закрытые уже дела и начало крестовый поход против допущенной в отношении кого-то несправедливости. Но ясно, что все это беззастенчивая рекламная кампания, рассчитанная на людей с куриными мозгами. Правительству это ровным счетом ничего не стоит – никому не нужный министр возглавляет очередную комиссию по расследованию, – а реклама грандиозная. Причем, заметь, совершенно бесплатная. А болваны-избиратели прыгают от счастья. Они убеждены, что получили правительство, которое о них заботится. Ха! Сдохнуть можно.
– И вы хотите, чтобы я покопался в архивах и извлек на свет Божий пару-тройку достойных случаев? – цинично ухмыльнулся Грег Алленби.
– Ну да, мать твою! – обрадовалась Шэрон. – Обрати внимание на все нераскрытые убийства, в особенности на те случаи, когда жертвами стали юные девочки. Мы восстановим картину преступления, заново перескажем самые смачные и красочные подробности, возьмем интервью у родителей, подруг, поместим снимок спальни жертвы. Мы развяжем кампанию по поиску убийцы, начнем публиковать в газете петиции с воззваниями к правительству, чтобы мерзавцу воздали по заслугам, а потом вручим их Блэру. Успех гарантирован на все сто. Минимум усилий и никаких затрат, зато максимальное паблисити и колоссальный моральный успех.
– Босс, вы просто гений! – с непритворным восхищением воскликнул Алленби.
На обед в ресторане «Блюпринт» с видом на Тауэрский мост Шэрон явилась в прекрасном расположении духа. Она опоздала на сорок пять минут. Шэрон свято верила в необходимость заставлять других ждать, чтобы не забывали о том, насколько она важная персона.
Успешно покончив с операцией «Потрошитель», как она любовно окрестила акцию по сокращению штатов в редакции Джорджины, Шэрон была полностью готова к дальнейшим боевым действиям.
Ребекка Кершоу походила на огородное пугало – длинные мышиного цвета волосы, много лет не ведавшие прикосновения руки парикмахера, потертые туфли, полное отсутствие косметики, убогие колечки в ушах и – в довершение жуткого облика – внушительная серьга в носу. «На те деньги, что я выплачиваю, могла хотя бы приличным джемпером обзавестись», – подумала Шэрон. Двадцатипятилетняя Ребекка приходилась троюродной сестрой Дугласу и была в меру талантливой свободной журналисткой. Шэрон довольно часто пользовалась ее услугами.
– Ребекка, золотко, ты изумительно выглядишь! – проворковала она, усаживаясь за стол. – Я всегда завидовала женщинам, которые умеют оставаться красавицами, не пользуясь косметикой.
Официант принес Шэрон водку с апельсиновым соком.
Дружба Шэрон с Ребеккой была отнюдь не случайной. Сестрица Дугласа слыла отчаянной сплетницей и совершенно не стеснялась распространяться насчет пикантных подробностей личной жизни своего родственника. Шэрон же всегда была рада их узнать.
Ребекка заказала салат, а Шэрон – жареную рыбу с чипсами, единственное полноценное блюдо, которое она могла позволить себе в течение дня. К концу обеда она поручила Ребекке сочинить шесть статей для «Дейли» и «Санди».
– По возвращении домой я позвоню Джорджине и скажу, чем я сейчас занимаюсь, – сказала Ребекка, наивно верившая, что главред должна знать, на что расходуются средства подведомственной ей газеты.
– О, не беспокойся, золотко! – ласково остановила ее Шэрон. – Я сама с ней поговорю. Она придет в восторг, когда прочитает твой материал про девушку, которую изнасиловали трое ее родных братьев и которая затем родила ребенка с двумя головами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Вы слышали про новую дыру, которую ученые обнаружили в озоновом слое Земли? – спросила Салли Бринк, отвечающая за полосу сенсаций. – Мы хотим подготовить материал под названием «Ох-зона!» про места на нашей планете, где люди испытывают самые острые оргазмы. А заодно снабдить его подробной географической картой с указанием наиболее эротических зон.
– Вот это другое дело, – одобрительно сказала Шэрон. – «Ох-зона!» вполне тянет на сенсацию. Я хочу, чтобы этот материал пошел в ближайший номер. Заголовок вынесем на первую полосу. Скажем, такой: «Ох-зона!» – секс- рет наконец разгадан».
– Я не уверена, успеем ли мы за один день собрать все материалы, – робко пискнула Салли и мгновенно пожалела, что осмелилась раскрыть рот.
– Что?! – взбеленилась Шэрон. – И ты еще называешь себя журналисткой, мать твою? Не соберешь, так выдумай! Поняла? Чтоб сегодня к вечеру статья была у меня на столе! Фил, а ты должен найти пару приличных снимков трахающихся парочек. Чтоб только не было видно ни сосков, ни лобковых волос, ни торчащих членов, ясно? Нельзя шокировать наших снобов. Да, подбрось еще каких-нибудь чернозадых или желтых для колорита. Но доминировать должна фотография белой пары.
Фил Платтман, ответственный за фотоматериалы, послушно занес инструкции в блокнот.
– У тебя еще что-нибудь, Салли?
Салли поспешно замотала головой.
Покончив с фотографиями, Шэрон перешла к спортивному разделу, и наконец летучка завершилась.
– Теперь убирайтесь отсюда! – завопила Шэрон. – И передайте этому раздолбаю Алленби, чтоб немедленно был у меня.
Дверь открыли, и Алленби едва не упал в комнату.
– У тебя не новости, а испражнения пьяного моржа, – известила его Шэрон, как только он уселся на софу. – Ну и хрен с ними, я хотела обсудить с тобой куда более важные вещи.
– Да, босс, – встрепенулся Алленби, проведя пятерней по бороде, из которой посыпались какие-то крошки, видимо, остатки завтрака.
– Я внимательно следила за действиями Блэра с тех пор, как он воцарился на Даунинг-стрит, – сказала Шэрон, – и должна сказать, что кое в чем он преуспел. – Она выжидательно замолчала.
– В чем, босс? – с готовностью спросил Алленби.
– Он уделяет очень много внимания обиженным и угнетенным, – пояснила Шэрон. – Пораскинь мозгами. Во-первых, правительство приоткрыло расследование дела о враче, который помогал своим пациентам отправиться на тот свет. Затем в премьерскую резиденцию начали пускать бедных и бездомных. Далее последовала шумиха о замалчивании тяжелого положения ветеранов войны в Персидском заливе, и, наконец, министр иностранных дел начал кампанию в прессе по поводу одиннадцатилетней девочки из Нормандии, которую сначала изнасиловали, а потом убили. Улавливаешь закономерность?
– Да, босс, похоже на то, – неуверенно кивнул Алленби, разглядывая носки стоптанных итальянских туфель.
– Ничего ты не понял! – взорвалась Шэрон. – А если б ты хоть немного подумал, то сообразил бы: дело обстоит так, словно кто-то долго рылся в газетах и отыскал самые душещипательные материалы. А потом правительство потребовало заново расследовать закрытые уже дела и начало крестовый поход против допущенной в отношении кого-то несправедливости. Но ясно, что все это беззастенчивая рекламная кампания, рассчитанная на людей с куриными мозгами. Правительству это ровным счетом ничего не стоит – никому не нужный министр возглавляет очередную комиссию по расследованию, – а реклама грандиозная. Причем, заметь, совершенно бесплатная. А болваны-избиратели прыгают от счастья. Они убеждены, что получили правительство, которое о них заботится. Ха! Сдохнуть можно.
– И вы хотите, чтобы я покопался в архивах и извлек на свет Божий пару-тройку достойных случаев? – цинично ухмыльнулся Грег Алленби.
– Ну да, мать твою! – обрадовалась Шэрон. – Обрати внимание на все нераскрытые убийства, в особенности на те случаи, когда жертвами стали юные девочки. Мы восстановим картину преступления, заново перескажем самые смачные и красочные подробности, возьмем интервью у родителей, подруг, поместим снимок спальни жертвы. Мы развяжем кампанию по поиску убийцы, начнем публиковать в газете петиции с воззваниями к правительству, чтобы мерзавцу воздали по заслугам, а потом вручим их Блэру. Успех гарантирован на все сто. Минимум усилий и никаких затрат, зато максимальное паблисити и колоссальный моральный успех.
– Босс, вы просто гений! – с непритворным восхищением воскликнул Алленби.
На обед в ресторане «Блюпринт» с видом на Тауэрский мост Шэрон явилась в прекрасном расположении духа. Она опоздала на сорок пять минут. Шэрон свято верила в необходимость заставлять других ждать, чтобы не забывали о том, насколько она важная персона.
Успешно покончив с операцией «Потрошитель», как она любовно окрестила акцию по сокращению штатов в редакции Джорджины, Шэрон была полностью готова к дальнейшим боевым действиям.
Ребекка Кершоу походила на огородное пугало – длинные мышиного цвета волосы, много лет не ведавшие прикосновения руки парикмахера, потертые туфли, полное отсутствие косметики, убогие колечки в ушах и – в довершение жуткого облика – внушительная серьга в носу. «На те деньги, что я выплачиваю, могла хотя бы приличным джемпером обзавестись», – подумала Шэрон. Двадцатипятилетняя Ребекка приходилась троюродной сестрой Дугласу и была в меру талантливой свободной журналисткой. Шэрон довольно часто пользовалась ее услугами.
– Ребекка, золотко, ты изумительно выглядишь! – проворковала она, усаживаясь за стол. – Я всегда завидовала женщинам, которые умеют оставаться красавицами, не пользуясь косметикой.
Официант принес Шэрон водку с апельсиновым соком.
Дружба Шэрон с Ребеккой была отнюдь не случайной. Сестрица Дугласа слыла отчаянной сплетницей и совершенно не стеснялась распространяться насчет пикантных подробностей личной жизни своего родственника. Шэрон же всегда была рада их узнать.
Ребекка заказала салат, а Шэрон – жареную рыбу с чипсами, единственное полноценное блюдо, которое она могла позволить себе в течение дня. К концу обеда она поручила Ребекке сочинить шесть статей для «Дейли» и «Санди».
– По возвращении домой я позвоню Джорджине и скажу, чем я сейчас занимаюсь, – сказала Ребекка, наивно верившая, что главред должна знать, на что расходуются средства подведомственной ей газеты.
– О, не беспокойся, золотко! – ласково остановила ее Шэрон. – Я сама с ней поговорю. Она придет в восторг, когда прочитает твой материал про девушку, которую изнасиловали трое ее родных братьев и которая затем родила ребенка с двумя головами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90