Днем 10 июля в Ровно конармейцы при большом стечении жителей города с воинскими почестями провожали в последний путь своего любимца Олеко Дундича.
Сотни людей, знавших героя или слышавших о его подвигах, в скорбном молчании стояли вокруг свежевырытой могилы. Низко опустил обнаженную голову верный друг Дундича, его ординарец Ваня Шпитальный. Это он, рискуя жизнью, под огнем противника вынес с поля боя тело Олеко, поймал и вывел в безопасное место его коня. Мне, как, наверное, и Шпитальному, и многим другим, трудно было поверить, что мы потеряли нашего Дундича, который презирал смерть, но страстно любил жизнь и часто говорил, что непременно доживет до полной победы пролетариата России и освобождения сербского народа от ига национальной и иностранной буржуазии.
Дундича в армии по-настоящему любили. И когда я сейчас размышляю об истоках этой любви, то прекрасно понимаю, что завоевал он ее не только личной храбростью. Ведь храбрецов в Конной было очень много. Мне кажется, не последнее значение имело то обстоятельство, что в глазах конармейцев Олеко Дундич олицетворял лучшие благородные черты бойца-интернационалиста, который по своей воле пришел бороться за свободу русского народа. Ну и, конечно, прекрасные качества характера. Олеко был человеком большой души, жизнерадостным, милым и сердечным товарищем. Он умёл дорожить дружбой и обладал большой скромностью. За друга Дундич способен был, не задумываясь, отдать свою кровь, каплю за каплей.
Вражеская пуля оборвала жизнь замечательного богатыря, которого К. Е. Ворошилов метко назвал львом с сердцем ребенка.
В тот день с воинскими почестями мы похоронили и еще одного прекрасного человека - командира 9-го автобронеотряда коммуниста орденоносца Павла Никоноровича Бахарева. Уроженец деревни Новое Село, из-под Углича, он с первых дней революции с оружием в руках боролся за Советскую власть. Я узнал его как хорошего организатора, отважного командира бронеотряда еще во время боев под Царицыном. Затем вместе с красными конниками он участвовал в боях за Воронеж, Касторную, Донбасс, Таганрог и теперь вот на польском фронте. С болью в сердце я простился с этим мужественным солдатом революции, навсегда сохранив в памяти его светлый образ.
11. Неожиданный поворот
1
В первой половине июля войска Западного и Юго-Западного фронтов, прочно удерживая инициативу, преследовали отходившего противника. В польско-советской войне наступал новый этап.
Военные неудачи польской армии порождали растерянность реакционной клики Пилсудского.
Тревога охватила и заправил Антанты. Их пугал революционный подъем пролетарских масс западноевропейских стран. Простой народ отвергал грязную войну против Советской республики. В Австрии и Италии, во Франции и Чехословакии, в Англии и Америке нарастала волна антивоенных протестов, ширилась солидарность международного пролетариата с трудящимися Советской России. В ряде капиталистических стран рабочие не только решительно осуждали попытки империалистов удушить Республику Советов, но и саботировали военные мероприятия, в частности задерживали грузы, предназначенные для польских войск.
Однако правящие круги главных империалистических держав не отказались от надежды реставрировать в нашей стране капитализм и продолжали поддерживать буржуазно-помещичью Польшу.
3 июля Союзнический военный комитет Антанты представил главам правительств Англии и Франции доклад о крупных неудачах польской армии, особенно на ровненском направлении, где она в результате удара войск Юго-Западного фронта отступила от Киева на 300 километров. Руководителям этих государств рекомендовалось принять самые срочные меры для преодоления "столь глубокого кризиса в Польше" и оказать правительству Пилсудского немедленную материальную и моральную помощь. Причем под моральной помощью подразумевалось официальное заявление, которое бы "охладило атаки большевиков".
5 июля в бельгийском городе Спа собралась конференция государств Антанты, куда были приглашены и представители польского правительства. Конференция выработала ультиматум, который 12 июля был предъявлен Советскому правительству в ноте английского министра иностранных дел лорда Керзона. Одновременно было принято решение о помощи Польше вооружением и о направлении в Варшаву французской и английской военных миссий.
Ультиматум Керзона требовал от Советского правительства прекратить военные действия против интервентов и заключить перемирие. Для расположения польских войск была названа линия Гродно - Яловка - Немиров - Брест Устилуг - Крылов и далее западнее Равы-Русской и восточнее Перемышля до Карпат. Красная Армия должна была отойти от нее на 50 километров. Кроме того, Керзон бесцеремонно потребовал подписать перемирие и с марионеткой империалистов - Врангелем, предлагая объявить Крымский перешеек "нейтральной зоной". В случае отказа от этих условий Антанта угрожала занять непримиримую позицию и оказать польским войскам помощь всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.
Наглые требования империалистов вызвали негодование советского народа. Наше правительство отвергло ультиматум и указало, что у Англии нет оснований выступать в роли посредника между Советской Россией и Польшей.
Разоблачая перед всем миром коварный смысл вмешательства Англии, Совнарком РСФСР заявил, что, когда буржуазно-помещичья Польша готовила нападение на Россию, английское правительство не только не думало предотвратить агрессию, но даже не отвечало на неоднократные предложения Советского правительства разрешить все спорные вопросы мирным путем. Руководители государств Антанты, наоборот, всячески подстрекали Польшу к войне, помогали ей материалами, одобряли захват польскими войсками Киева и Белоруссии.
Советское правительство с полным основанием считало Англию одной из воюющих сторон и поэтому не могло признать ее в качестве беспристрастного посредника. Оно заявило, что трудящиеся нашей страны никогда не питали вражды к польскому народу и желают полного и окончательного примирения с ним. Но устранение разногласий между нашими народами и установление прочного мира возможны только в результате непосредственных переговоров между Польшей и Советской Россией. Если Польша обратится к нашей стране с предложением начать мирные переговоры, указывалось в ответной советской ноте, то оно будет рассмотрено в самом благожелательном духе.
Искренне стремясь к миру, Советское правительство опять шло на большие уступки, подтверждая свое согласие установить более выгодную для польского государства границу, чем та, что была намечена Верховным советом Антанты в декабре 1919 года и которую теперь предлагало британское правительство в ультиматуме лорда Керзона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225