Соединения 15, 3, 16-й армий и мозырской группы с большими потерями отступили на восток. На фронте 12-й армии было без перемен, а 14-я вела тяжелые бои в районе города Буек.
Словом, обстановка для нас была безрадостной. Конармии приходилось действовать в тяжелых условиях погоды и местности, с ограниченным количеством боеприпасов и продовольствия, а главное - фактически в оперативном окружении превосходящих сил противника. Но задача овладеть Красноставом не отменялась, и мы приняли решение 30 августа продолжать наступление, надеясь еще на помощь 12-й армии.
Освободившись от неотложных дел, перед рассветом легли отдохнуть. Утомительные поездки в дивизии, холодный душ под дождем, казалось, сделают свое дело, но сон не шел. В голове роились тревожные мысли о тучах, которые сгущались вокруг армии. Мысленно я представлял себе наших уставших, насквозь промокших бойцов, пересчитывавших остатки патронов. Что-то принесет им новый день?
К утру дождь перестал, но небо, затянутое мутно-серым маревом, продолжало хмуриться. Мы с Климентом Ефремовичем в сопровождении эскадрона Реввоенсовета выехали к Морозову. Хотелось на месте ознакомиться с обстановкой и решить, направлять ли 11-ю дивизию на помощь 6-й или совместно с Особой бригадой двинуть против группы генерала Галлера.
Штаб Морозова разместился в Беловоле, южнее Замостья. Федор Максимович доложил, что ночь прошла спокойно. Две его бригады пока находились в районе Липско - Лабуне, а третья выступила из Комарова на Бархачев.
Предложив ему ждать указаний, мы двинулись к И. Р. Апанасенко. Но отъехали совсем немного, когда нас догнал связной из 3-й бригады Морозова. Комбриг Краснов доносил, что противник перешел в наступление и захватил Комаров.
Это был первый тревожный сигнал. Враг вышел нам в тыл. Я приказал передать начдиву, чтобы он немедленно выбил белополяков из Комарова, а затем развернул дивизию фронтом на юго-восток для обеспечения левого фланга армии.
Надо было торопиться, и мы решили проскочить в штаб 6-й дивизии напрямик через хутор Вепржец. В хуторе жители предупредили, что дальше в лесу стоят польские войска. И действительно, только мы миновали Вепржец, как из леса стала выходить вражеская пехота. За кустарником нас не заметили, а мы видели, как возле леса приземлился аэроплан. К нему бросились солдаты. Летчик высунулся из кабины и, размашисто жестикулируя, описывая руками круги, начал что-то рассказывать. Мы не могли его слышать, но по характерным жестам поняли, что он сообщает о своих наблюдениях с воздуха, об окружении Конной армии польскими войсками. Я подозвал И. М. Десятникова:
- Направьте к Морозову связного. Пусть сообщит о встреченной нами пехоте.
Мы повернули назад, чтобы проехать в 6-ю дивизию другой дорогой. И уже минут через сорок были в хуторе Пневек у И. Р. Апанасенко.
Он тоже порадовать ничем не мог. Все его бригады наступали на Замостье, но безрезультатно.
Упорная оборона противника в Замостье, появление неприятельской пехоты южнее его и вероятное ее движение на соединение с замостьевским гарнизоном создавали угрозу изоляции 6-й дивизии от главных сил армии. Особенно такая опасность возросла с вынужденным отклонением 11-й кавдивизии на юго-восток к Комарову. Сообщив И. Р. Апанасенко о появлении противника у Вепржеца и о положении у Морозова, я приказал оттянуть находившиеся за Замостьем две бригады, закрепиться на рубеже восточнее местечка и войти в огневую связь с 4-й кавдивизией.
Из Пневека поспешили в полевой штаб армии. Необходимо было срочно доложить новую обстановку командующему фронтом, выяснить положение 12-й армии.
В Старо-Антоновке нашим глазам предстала мрачная картина. Дома, которые занимал полештарм, лежали в развалинах. Дворы были усеяны трупами лошадей комендантского эскадрона. На улице, изрытой воронками, валялись разбитые повозки.
Зотова и Орловского разыскали на северной окраине деревни. Они рассказали, что после нашего отъезда противник занял Комаров и сразу же открыл по Старо-Антоновке сильный артиллерийский огонь, причем в основном по той части деревни, которую занимал полештарм. При первых же взрывах погибли часовой у денежного ящика и ординарец Ворошилова, кинувшийся спасать лошадей. Несколько бойцов комендантского эскадрона оказались раненными. Артобстрел повредил радиостанцию. Расследованием, которое провел С. Н. Орловский, было установлено, что ночью в Комаров ушел родственник местного ксендза. Он-то, как затем показали пленные, и дал белополякам сведения о размещении полештарма.
Оставаться в Старо-Антоновке было небезопасно. Противник мог повторить артиллерийский налет или ночью прорваться из Комарова. Решили перебраться на север, поближе к 4-й дивизии.
Перед отъездом всем начдивам дали указание оставаться на местах, вести круговую разведку и держать между собой локтевую связь. Поскольку путь в тыл был отрезан, распорядились подтянуть обозы ближе к частям, разгрузить их от обмундирования, выдав его на руки бойцам, максимальное количество повозок выделить для раненых и больных.
В Невирков, к новому месту размещения полештарма, выехали в кромешной темноте, под проливным дождем. Не видно было ни зги, только по слуху определялось направление движения лошадей, шлепавших по сплошной жидкой грязи. Часто повозки попадали в канавы, и тогда бойцы ощупью пробирались к ним, понукали коней, кричали и ругались.
В одном месте лошадь Ворошилова остановилась. Я подъехал к нему:
- В чем дело, Климент Ефремович?
- Не идет моя Волга, топчется на месте, - ответил он и снова начал понукать.
- Стойте, видно, впереди какое-то препятствие, - догадался я.
Ординарцы посветили, и Ворошилов ахнул, увидев, что его лошадь стоит на краю крутого обрыва.
Последние два километра дорога шла через сырой, заболоченный лес. И было похоже, будто мы с завязанными глазами пробираемся через неизведанные дебри, полные всевозможных подстерегавших нас ловушек.
Но вот наконец лес кончился, и впереди замерцали редкие, чуть видимые огоньки Невиркова. Дома для полештарма были уже приготовлены заранее высланными квартирьерами, и через несколько минут мы с Ворошиловым сидели в теплой комнате, довольные тем, что неприятное путешествие закончилось, можно посушить одежду и заняться делами.
Скоро у нас собрались Зотов, Орловский, Бородулин и комиссар полештарма Дижбит. Требовалось всесторонне обсудить наше незавидное положение. На юге и юго-востоке группа генерала Галлера заняла Тышовцы, Комаров, Вульку Лабиньску, отрезав нам пути сообщения со своим тылом и 12-й армией. На севере 2-я дивизия легионеров и части 6-й петлюровской дивизии удерживали Грабовец. 10-я пехотная дивизия прочно занимала Замостье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225