Сам я не в состоянии, некогда. У вдовы Гарго достаточно времени, но нет опыта. Доверить это дело постороннему человеку я не решаюсь. Ведь эликсир пока еще не запатентован. Долго ли сделать анализ, написать заявление в Бюро патентов и присвоить патент. Единственный, кому я мог бы спокойно поручить это дело, — вы, господин Бамболи.
Аптекарь молча поклонился. Он был польщен, но в глубине души полагал, что на месте доктора не стал бы заниматься сейчас дополнительной разливкой эликсира, когда несколько тысяч ампул уже было готово. Но спорить с доктором он не стал.
Попф завернул бутыль в бумагу, торжественно вручил аптекарю, и они спустились вниз.
Навстречу им попалась вдова Гарго с заплаканными глазами.
— Ах, дорогой, дорогой доктор! — воскликнула она, пожав ему руку, и глаза ее наполнились слезами. — Если бы вы знали, дорогой доктор…
— Ничего, милая госпожа Гарго! — сказал ей Попф, бодрясь. — Ничего, все будет в порядке!
И он продолжал свой путь, держа в левой руке сверток с объявлениями, а правой обняв длинную талию господина Бамболи.
Пока он отворял входную дверь, почтенная Гарго успела перекрестить его на дорогу. Бедная, хитрая женщина! Она перекрестила доктора Попфа, чтобы несчастья минули его и чтобы проверить: а вдруг он и вправду слуга сатаны? Тогда, не выдержав крестного знамения, он рассыпался бы без следа. Но доктор Попф не рассыпался, выдержав тем самым решающее испытание, и госпожа Гарго залилась счастливыми слезами. Значит, она не обманывала господа Бога, заверяя его сегодня в соборе, что доктор Стифен Попф не ведает, что творит! Значит, душа доброго доктора еще не погибла для вечного блаженства!
Облегченно вздохнув, госпожа Гарго вытерла глаза и отправилась на кухню готовить обед. Надо было спешить: часы уже пробили половину четвертого.
Очутившись на улице, аптекарь с бутылью эликсира под мишкой юркнул в свою калитку. А доктор Попф направил шаги к центру, к собору, к круглому скверу, где в тени желтевшей листвы жители Бакбука нежились в приятном тепле уходившего лета. На перекрестках пестрели разноцветными афишами пузатые рекламные тумбы. Аккуратно, шестью кнопками, Попф прикреплял свои извещения и, не торопясь, продолжал свой путь. Надо было как следует обдумать создавшуюся обстановку. Посоветоваться не с кем. Больше, чем когда бы то ни было, Попф переживал сейчас тоску полного одиночества.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой описывается, что произошло в сквере, около собора
Мы уже сообщали, что шумиха, поднятая в печати и эфире вокруг пятерых анских близнецов, вытеснила все другие сенсации. Но для событий, разыгравшихся в Бакбуке в связи с изобретением доктора Попфа, все же нашлось бы место в любой газете и радиопередаче, не говоря уже о журналах, если бы не вмешательство акционерного общества «Тормоз». Оно было, как уже, может быть, догадался наш читатель, живейшим образом заинтересовано в том, чтобы ни одно известие о том, что происходит в Бакбуке, до поры до времени не проникло за пределы этого города. Здесь не место излагать подробно, каким образом «Тормоз» воздействовал на печать и радио, но все корреспонденты, примчавшиеся было в Бакбук, в тот же день получили от своих редакций телеграфные предписания: никаких материалов о Попфе не посылать, срочно выехать в город Ан и полностью переключиться на близнецов.
Поездом, отходившим в Ан в два часа двадцать одну минуту пополудни, репортеры покинули Бакбук так же неожиданно, как они утром того же дня в нем появились. Вследствие этого автору настоящего повествования приходится при описании драматических событий, разыгравшихся в Бакбуке во второй половине воскресенья третьего сентября, воспользоваться только тем, что ему стало известно из уст госпожи Гарго, аптекаря Бамболи и нескольких других горожан города, пожелавших остаться неизвестными.
Насколько можно представить себе на основании этих довольно скудных сведений, дальнейший ход событий рисуется приблизительно так:
Доктор Попф, развешивая свои извещения, добрался в конце концов до центрального городского сквера. На некотором расстоянии от него следовал кругленький, с прической бобриком, молодой человек, как оказалось впоследствии, младший сын мясника Фригия Бероиме. Он красным карандашом аккуратно зачеркивал отдельные слова в каждом извещении и дописывал новые. В результате получалось:
НЕ ЗАБУДЬТЕ!
Седьмого сентября доктор Попф начинает инъекции эликсира
сатаны. Приводите с собой телку, поросенка или ягненка, через несколько дней вы станете владельцем дьявольской коровы, свиньи или взрослой овцы.
Не забудьте: седьмого сентября!
Приходите и убеждайтесь!
Доктор Попф — слуга сатаны
В сквере доктор Попф застал множество народа, собравшегося соединить приятное с полезным.
До проповеди еще оставалось минут двадцать. Сквер был переполнен, все скамейки были заняты, аллеи были запружены горожанами, на все лады обсуждавшими сенсацию, которой жил город. При приближении доктора Попфа они замолкали и бесцеремонно пялили на него глаза с самодовольным любопытством здоровых и равнодушных людей, наблюдающих за движением смертельно больного. Попф понимал: разговор шел о нем и продолжится, лишь только он скроется за поворотом аллеи. Он решительными шагами приблизился к кучке обывателей, сгрудившихся вокруг какого-то оратора. Ему хотелось, чтобы к нему обратились с расспросами, чтобы его любым, пусть даже самым оскорбительным способом втянули в спор, и он тогда все им рассказал бы про эликсир, разъяснил бы, какое благополучие этот эликсир несет народу. Но лишь доктор Попф приблизился, все замолкли и, ядовито хихикая, разошлись. Он остался один, молча направился к другой кучке, и снова повторилась та же история. Он понимал, что лучше всего ему было бы уйти, вернуться домой. Но он не мог заставить себя сделать это, — ему это казалось капитуляцией, признаком слабости, трусости. Он хотел показать, что нисколько не взволнован, что он спокоен, как всегда, и пришел сюда исключительно из любопытства.
Он нашел свободное место на скамейке, безразлично улыбаясь, уселся — и скамейка сразу опустела: его чурались, как прокаженного.
Так, сидя в одиночестве, он услышал, как из радиорупора на всю округу раздался высокий тенор отца Франциска:
— Во имя отца и сына и святого духа!.. Дорогие братья и сестры во Христе! Поговорим о сатане и слугах его, рассеянных среди нас…
И сразу сотни глаз с жестоким любопытством обернулись в сторону Попфа, который изо всех сил старался сохранить на своем лице выражение скучающего любопытства.
— …Поищем, дорогие мои братья и сестры, нет ли среди нас человека, которого сатана ведет за руку по смертельным кручам высокомерия и тщеславия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Аптекарь молча поклонился. Он был польщен, но в глубине души полагал, что на месте доктора не стал бы заниматься сейчас дополнительной разливкой эликсира, когда несколько тысяч ампул уже было готово. Но спорить с доктором он не стал.
Попф завернул бутыль в бумагу, торжественно вручил аптекарю, и они спустились вниз.
Навстречу им попалась вдова Гарго с заплаканными глазами.
— Ах, дорогой, дорогой доктор! — воскликнула она, пожав ему руку, и глаза ее наполнились слезами. — Если бы вы знали, дорогой доктор…
— Ничего, милая госпожа Гарго! — сказал ей Попф, бодрясь. — Ничего, все будет в порядке!
И он продолжал свой путь, держа в левой руке сверток с объявлениями, а правой обняв длинную талию господина Бамболи.
Пока он отворял входную дверь, почтенная Гарго успела перекрестить его на дорогу. Бедная, хитрая женщина! Она перекрестила доктора Попфа, чтобы несчастья минули его и чтобы проверить: а вдруг он и вправду слуга сатаны? Тогда, не выдержав крестного знамения, он рассыпался бы без следа. Но доктор Попф не рассыпался, выдержав тем самым решающее испытание, и госпожа Гарго залилась счастливыми слезами. Значит, она не обманывала господа Бога, заверяя его сегодня в соборе, что доктор Стифен Попф не ведает, что творит! Значит, душа доброго доктора еще не погибла для вечного блаженства!
Облегченно вздохнув, госпожа Гарго вытерла глаза и отправилась на кухню готовить обед. Надо было спешить: часы уже пробили половину четвертого.
Очутившись на улице, аптекарь с бутылью эликсира под мишкой юркнул в свою калитку. А доктор Попф направил шаги к центру, к собору, к круглому скверу, где в тени желтевшей листвы жители Бакбука нежились в приятном тепле уходившего лета. На перекрестках пестрели разноцветными афишами пузатые рекламные тумбы. Аккуратно, шестью кнопками, Попф прикреплял свои извещения и, не торопясь, продолжал свой путь. Надо было как следует обдумать создавшуюся обстановку. Посоветоваться не с кем. Больше, чем когда бы то ни было, Попф переживал сейчас тоску полного одиночества.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой описывается, что произошло в сквере, около собора
Мы уже сообщали, что шумиха, поднятая в печати и эфире вокруг пятерых анских близнецов, вытеснила все другие сенсации. Но для событий, разыгравшихся в Бакбуке в связи с изобретением доктора Попфа, все же нашлось бы место в любой газете и радиопередаче, не говоря уже о журналах, если бы не вмешательство акционерного общества «Тормоз». Оно было, как уже, может быть, догадался наш читатель, живейшим образом заинтересовано в том, чтобы ни одно известие о том, что происходит в Бакбуке, до поры до времени не проникло за пределы этого города. Здесь не место излагать подробно, каким образом «Тормоз» воздействовал на печать и радио, но все корреспонденты, примчавшиеся было в Бакбук, в тот же день получили от своих редакций телеграфные предписания: никаких материалов о Попфе не посылать, срочно выехать в город Ан и полностью переключиться на близнецов.
Поездом, отходившим в Ан в два часа двадцать одну минуту пополудни, репортеры покинули Бакбук так же неожиданно, как они утром того же дня в нем появились. Вследствие этого автору настоящего повествования приходится при описании драматических событий, разыгравшихся в Бакбуке во второй половине воскресенья третьего сентября, воспользоваться только тем, что ему стало известно из уст госпожи Гарго, аптекаря Бамболи и нескольких других горожан города, пожелавших остаться неизвестными.
Насколько можно представить себе на основании этих довольно скудных сведений, дальнейший ход событий рисуется приблизительно так:
Доктор Попф, развешивая свои извещения, добрался в конце концов до центрального городского сквера. На некотором расстоянии от него следовал кругленький, с прической бобриком, молодой человек, как оказалось впоследствии, младший сын мясника Фригия Бероиме. Он красным карандашом аккуратно зачеркивал отдельные слова в каждом извещении и дописывал новые. В результате получалось:
НЕ ЗАБУДЬТЕ!
Седьмого сентября доктор Попф начинает инъекции эликсира
сатаны. Приводите с собой телку, поросенка или ягненка, через несколько дней вы станете владельцем дьявольской коровы, свиньи или взрослой овцы.
Не забудьте: седьмого сентября!
Приходите и убеждайтесь!
Доктор Попф — слуга сатаны
В сквере доктор Попф застал множество народа, собравшегося соединить приятное с полезным.
До проповеди еще оставалось минут двадцать. Сквер был переполнен, все скамейки были заняты, аллеи были запружены горожанами, на все лады обсуждавшими сенсацию, которой жил город. При приближении доктора Попфа они замолкали и бесцеремонно пялили на него глаза с самодовольным любопытством здоровых и равнодушных людей, наблюдающих за движением смертельно больного. Попф понимал: разговор шел о нем и продолжится, лишь только он скроется за поворотом аллеи. Он решительными шагами приблизился к кучке обывателей, сгрудившихся вокруг какого-то оратора. Ему хотелось, чтобы к нему обратились с расспросами, чтобы его любым, пусть даже самым оскорбительным способом втянули в спор, и он тогда все им рассказал бы про эликсир, разъяснил бы, какое благополучие этот эликсир несет народу. Но лишь доктор Попф приблизился, все замолкли и, ядовито хихикая, разошлись. Он остался один, молча направился к другой кучке, и снова повторилась та же история. Он понимал, что лучше всего ему было бы уйти, вернуться домой. Но он не мог заставить себя сделать это, — ему это казалось капитуляцией, признаком слабости, трусости. Он хотел показать, что нисколько не взволнован, что он спокоен, как всегда, и пришел сюда исключительно из любопытства.
Он нашел свободное место на скамейке, безразлично улыбаясь, уселся — и скамейка сразу опустела: его чурались, как прокаженного.
Так, сидя в одиночестве, он услышал, как из радиорупора на всю округу раздался высокий тенор отца Франциска:
— Во имя отца и сына и святого духа!.. Дорогие братья и сестры во Христе! Поговорим о сатане и слугах его, рассеянных среди нас…
И сразу сотни глаз с жестоким любопытством обернулись в сторону Попфа, который изо всех сил старался сохранить на своем лице выражение скучающего любопытства.
— …Поищем, дорогие мои братья и сестры, нет ли среди нас человека, которого сатана ведет за руку по смертельным кручам высокомерия и тщеславия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90