А кем... человек
вооруженный пистолетом?.. Мухобой? Нет, мухобоев перед заступлением на
пост тщательно проверяют. Таким образом, пистолет не пронесешь. Если
только мухобои и их начальство не в сговоре. Нет, это невозможно. По идее
в такую операцию должно быть задействовано не более двух исполнителей.
Если привлечь мухобоев, число посвященных в нее увеличится. Тем самым
опасность, что кто-то проговорится, станет больше.
Начнем сначала. Исполнителей должно быть не более двух человек. Один
дорожник и один... Кто? Как его найти и "расколоть"? Тогда все еще можно
исправить. С чего начать?... Не дорожник и не мухобой... Стоп, есть такой
человек! Есть!
- Пошли! - крикнул Велимир и бросился к выходу из класса
тренажеров...
Дернув стеклянную дверь, Нломаль ворвался в дежурку. Велимир следовал
за ним по пятам. А в дежурке все было как обычно. Горел ровный,
успокаивающий свет, и Сизоносен сидел все также, спиной к ним.
- А ну-ка... - шагнув к креслу, схватил дежурного за плечо Нломаль.
Он был страшен в этот момент. Но больше ничего сказать не успел, потому
что Сизоносен медленно-медленно стал валиться вперед. По странному
совпадению, упав на пол, он застыл в позе эмбриона.
Велимир почему-то подумал, что жизнь - безжалостная штука. Может, и
правда существует рок, судьба? И если бы не повезло мне, я мог бы
оказаться на его месте, а он на моем?
Нломаль перевернул Сизоносена на спину и, скривившись, некоторое
время его рассматривал. Потом сказал:
- Медленно действующий яд. Гады, как они все рассчитали.
Точнее не бывает. Теперь у нас нет никаких доказательств.
Профессионалы.
- И что же делать? - растерянно спросил Велимир.
- Что? - Нломаль пожал плечами. - Ждать. Я думаю, через пару дней мы
станем безработными. А жаль. Мне эта работа нравилась.
Он взял с подлокотника кресла книжку, которую читал Сизоносен, не без
иронии посмотрел на ее обложку и положил на место.
- Пойдем, надо рассказать нашим. А потом сообщить верховному друиду.
- Пойдем, - согласился с ним диспетчер. - Надо всех предупредить. Эти
типы таких штучек могут приготовить гору и маленькую тележку. Судя по
всему, фантазия у них богатая.
Они вышли в пустой коридор. Вообще, казалось, что комплекс вымер, и
даже роботы-уборщики не сновали под ногами, охотясь за невидимым для
людей, но заметным для них микромусором. Впрочем, Велимир припомнил, что в
случае тревоги они автоматически отключаются. Значит, включить их забили.
Они вернулись в комнату отдыха дорожников, и, пока Нломаль
рассказывал про Дангнура и Сизоносена, Велимир опустился в ближайшее
кресло и закрыл глаза.
Вот и все. Вот и доигрались. И скоро он останется без работы. Он
вообще сплошной "без": без семьи, без друзей, без личной жизни, а теперь
еще и без работы. Нет, куда-нибудь он устроится, это точно. Только дороги
у него больше не будет. А потом пройдет время, и он станет обыкновенным
старпером (старым передовиком), и все "без" будут при нем, может, даже
кое-какие прибавятся. И ему останется только по вечерам смотреть
телевизор, пить чай, шататься по кабакам и рассказывать всяким пьянчужкам,
шамкая беззубым ртом и обливаясь пьяными слезами, про свою никчемную
жизнь. И широкоплечие парни с ледяными глазами в угоду приличным
посетителям будут вышвыривать его на улицу, в грязь.
Да, перспективы радужные.
В конце концов, что такое дорога? Ненасытное чудовище, во имя
какого-то абстрактного знания, забирающее жизни таких славных парней, как
Нломаль. Стоит ли ей посвящать жизнь? Может, лучше заняться чем-то более
понятным? Чтобы все было, как у людей. Теплая, сонная, такая милая по
утрам жена, нормальная работа, вечер, дети, которых надо вывести в люди, а
потом баю-баю... И все путем, этак ладненько, чинно, не хуже, чем у
других. Зато - обеспеченная, спокойная старость. Стоит ли менять это на
дорогу? Нет, не так. Равняется ли это дороге, впридачу с твоей грязной,
прокуренной, захламленной холостяцкой конурой?
Додумать он не успел. Хлопнула дверь.
Велимир поднял глаза и увидел стоящего возле нее верховного друида.
Лицо его было угрюмо, волосы на голове стояли торчком, ослабленный галстук
болтался, как овечий хвост. Как-то странно дернув плечом, он бухнулся на
ближайший диванчик и обвел дорожников тяжелым, немигающим взглядом.
- Что случилось? - в полной тишине спросил Нломаль.
- Все, - глухим голосом сказал Слав Скалевский, верховный друид,
почетный исследователь высшей степени, штабс-секретарь президентского
научного общества, лауреат черт знает скольких премий, ученый с мировым
именем. - Все пошло прахом...

Что это было? Сон, галлюцинации, временное помрачнение рассудка? Вряд
ли этот мир был реальностью. Скорее всего - очередные козни дороги миров.
Птиц посмотрел по сторонам. Он сидел на том же самом месте, с
которого они начали путешествие в многослойный мир. Вот и его окошечко
виднеется совсем рядом. Его ли?
Сзади слышались странные звуки. Оглянувшись, Птиц увидел сидевшего
рядом медвежонка. Тот размеренно мотал круглой башкой и монотонно бубнил,
покачиваясь из стороны в сторону:
- О, эвкалипт! О, сладкие, сладкие эвкалиптовые листья! О, чудесные,
восхитительные побеги! Неужели, неужели никогда я вас больше не увижу, не
почувствую ваш запах, не узнаю вкус?! О! Это невыносимо!..
Птиц уныло вздохнул и, почистив клюв о перья, стал думать о дороге и
о многослойном мире, а также о том, что его в действительности не
существует. А еще Птиц никак не мог понять, зачем дороге понадобилось
подсовывать им эту галлюцинацию. Может быть, зря он у них слопал половину
священного памятника? Правда, памятник был сложен из какого-то необычайно
вкусного кирпича. Кто тут удержится? А еще он вспоминал миры пятнистых
сирен, гигантских пауков, разумных этажерок и этажерочных разумов.
Нет, все это чепуха. Главное то, что теперь он все равно будет искать
мир крыльев и найдет, несмотря на все штучки дороги. А медвежонок, конечно
же, не откажется от своего мира эвкалиптов.
Ему вдруг вспомнилось детство. Хотя воспоминания были недостоверные,
словно кто-то назойливо нашептывал их на ухо. Бороться с ними у Птица уже
не было сил, и, подчинившись, он вспомнил мир серых скал и опасного леса.
Мир, где каждую секунду можно погибнуть, где постоянно надо быть начеку. А
еще все его родственники и соплеменники имели крылья, пользоваться
которыми боялись. Он вспомнил, как ночью его отец стоял на краю ветки и
мучительно боролся со страхом, пытаясь заставить себя полететь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21