Я еще герцогу шкатулку не подарил,
ну помните, над которой наши техники целый месяц корпели. Ну тут я и...
Велимир снова задумался.
Дангнур. Ниже среднего роста, но чрезвычайно сильный. Глаза -
неспокойные. И еще, судя по его рассказам, слишком много вокруг него
увивается девушек. Хотя редкий мужик на словах не преувеличивает
количество своих любовных приключений.
Ладно, хватит об этом. Надо подумать о чем-то другом. Велимир
вспомнил свою квартиру. Четыре стены, в которые он возвращается после
дежурств, где не знает, чем себя занять, чувствуя, как с каждым годом
окружающий, не принадлежащий комплексу мир отдаляется, становится чужим.
Может быть, и Смеяна ушла, распознав женским чутьем, что Велимир с каждым
годом все более принадлежит не ей, а дороге? Женщины, они такие. Для них
мужские занятия - чепуха, по сравнению с домом, семьей. Может, они правы?
Может, действительно все объяснения о том, что они работают в комплексе на
благо народа (какого?), на благо планеты (зачем это ей?), на всеобщее
благо (а нужно ли оно?), только слова? Может, они эти исследования
проводят лишь для себя? И эта возня с комплексом что-то вроде детской
игры-"войнушки" для взрослых? Конечно, на другом уровне, хотя бы потому,
что в случае проигрыша катят своими и чужими жизнями, но игра?
Совершенно ясно, что еще лет сто из дороги ничего реального не
выжмешь. Даже не стоит пытаться. Хуже будет. Потому что дорога - стихия,
непонятная и неуправляемая. Они могут потратить на исследования сколько
угодно времени, заполнить фактами горы бумаг и не продвинуться ни на шаг.
Потому что не понимают главного - принципа, по которому существует дорога.
Поймут ли они его когда-нибудь?
Скорее всего, они исследуют неправильно. Нельзя понять что-то,
наблюдая со стороны. Нужно умудриться стать частью этой дороги. Вот тогда
можно что-то понять. Наверняка можно.
Вот он, диспетчер, потратил двадцать лет на то, чтобы вытаскивать из
гиблых ситуаций дорожников, которые попадают в них потому, что ничего нс
знают о природе дороги. Это может продолжаться до бесконечности. И кому
это нужно? Мне? Им? Людям?
Он допил сок и поставил бокал на пол.
Может, бросить эту работу к чертям собачьим? Вернется Смеяна.
Наверное, она еще ждет и надеется. А если даже и не ждет, то на свете
много женщин, только и мечтающих о таком, как он, отчаявшемся, сломанном
жизнью мужчине, энергии которого, впрочем, вполне хватит на постройку
маленького семейного рая для жены и детей. В конце концов, женщинам не так
уж и важно, какие мы. Они любят в нас отцов своих будущих детей. И мы,
кстати, любим женщин за то, что они похожи на детей. Они это знают и умело
притворяются такими, какими мы их желаем видеть. И нет тут с их стороны
никакой корысти. Это природа. Она управляет нашими поступками и желаниями.
Даже легенды о загадочной женской логике не имеют под собой оснований.
Женской логики нет. Есть логика природы. Разумен ли человек настолько,
насколько он старается казаться? Ведь, если подумать, то большую часть
своих поступков мы делаем, повинуясь природе. Может быть...
Он очнулся и посмотрел по сторонам. Дорожники не хотели встречаться с
ним глазами. Может быть, потому что погиб не кто-то из них, а диспетчер.
Наверное, для них в этом было что-то мистическое, вроде гибели
бога-охранника. А боги не должны умирать. Они могут забыться и исчезнуть,
но только не умереть.
Велимир откинулся на спинку кресла и вдруг почувствовал, что на ней
что-то висит. Куртка-ураганка. Чья?
Дангнура, чья же еще? Отсутствует только он. Забавно, в этом кресле
недавно сидел Дангнур. А потом ушел, забыв ураганку. Забавно!
Обдумывая это, Велимир аккуратно снял куртку с кресла и стал
исследовать ее карманы. Он совершенно забыл о том, что это может кто-то
увидеть. А вспомнить не успел, потому что почти сразу нащупал в правом
кармане что-то мягкое и скользкое.
Целлофановый пакет. Пустой.
Да нет, не может быть. Не может быть...
Велимир осторожно понюхал пакет.
Да нет же, так не быва...
От пакета несло горьковатым, йодистым запахом. Его нельзя было
перепутать ни с каким другим. Это был запах хрустальной гадюки.
Розовый жук теребил Птица за руку и нудно бормотал, что хотел бы
познакомиться как можно ближе с такими прекрасными созданиями, как он и
медвежонок. Рассеянно цыкнув на него, Птиц стал думать о том, что вот
сидит он, Птиц, на этой самой дороге миров и вроде бы все прекрасно.
Только как бы узнать, что же действительно с ними произошло. По идее они
должны били погибнуть, и сейчас тихо-мирно перевариваться в животе
четырехмерного акулоида, просматривая сладкие довоенные сны и напевая
идиотскую песенку о том, как у Мэри был барашек, получивший эту кличку за
любовь к барам и модному танцу шек.
Что за сила выдернула их из мира акулоида и вернула на дорогу? Почему
это случилось? Хотя, впрочем, на дороге миров бывают вещи и более
странные. Все же, ему очень хотелось в этом разобраться. Может, из-за еще
не потерянной надежды как-нибудь найти ответы на некоторые вопросы? Кто он
такой? И зачем он? Как оказался на дороге? Куда идет? Что ищет?
Достоверно он знал только, что есть он, есть дорога, и он по ней
идет. Кроме того, били детские воспоминания, но с ними происходили
странные вещи. Например, сейчас он знал о них только то, что они
существуют, но какие они - вспомнить не мог. Когда же это произошло? Да
перед самым нападением акулоида. Точно. Может быть, спасшая его сила,
одновременно их и прихватила? Как плату за спасение?
Он погладил ладонью голову и снова задумался....
А еще про дорогу миров говорят, будто бы по ней нельзя путешествовать
больше трех лет. Якобы с теми, кто пересек трехлетний барьер, происходят
ужасные вещи. Нет, это выдумка. Они с медвежонком идут по дороге больше
трех лет, и до сих пор ничего страшного не случилось. Правда... А вдруг их
спасла именно дорога миров? А ведь если так... То что же? Но все-таки...
Птиц разозлился.
Трусишь ты, братец. Испугался? Ну да, еще бы, такая знакомая и
привычная дорога миров подкинула непонятную штуку? Что теперь делать?
Сидеть и ждать у моря погоды? Не слишком ли шикарно? Дудки!
Встав, он резко взмахнул руками, да так, что от нею испуганно
шарахнулся пристроившийся рядом рыбокентавр. Сидевший неподалеку
медвежонок-панда оторвался от созерцания резвившихся на краю дороги
хвойных лохов и бросил на него вопросительный взгляд.
- Пора!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
ну помните, над которой наши техники целый месяц корпели. Ну тут я и...
Велимир снова задумался.
Дангнур. Ниже среднего роста, но чрезвычайно сильный. Глаза -
неспокойные. И еще, судя по его рассказам, слишком много вокруг него
увивается девушек. Хотя редкий мужик на словах не преувеличивает
количество своих любовных приключений.
Ладно, хватит об этом. Надо подумать о чем-то другом. Велимир
вспомнил свою квартиру. Четыре стены, в которые он возвращается после
дежурств, где не знает, чем себя занять, чувствуя, как с каждым годом
окружающий, не принадлежащий комплексу мир отдаляется, становится чужим.
Может быть, и Смеяна ушла, распознав женским чутьем, что Велимир с каждым
годом все более принадлежит не ей, а дороге? Женщины, они такие. Для них
мужские занятия - чепуха, по сравнению с домом, семьей. Может, они правы?
Может, действительно все объяснения о том, что они работают в комплексе на
благо народа (какого?), на благо планеты (зачем это ей?), на всеобщее
благо (а нужно ли оно?), только слова? Может, они эти исследования
проводят лишь для себя? И эта возня с комплексом что-то вроде детской
игры-"войнушки" для взрослых? Конечно, на другом уровне, хотя бы потому,
что в случае проигрыша катят своими и чужими жизнями, но игра?
Совершенно ясно, что еще лет сто из дороги ничего реального не
выжмешь. Даже не стоит пытаться. Хуже будет. Потому что дорога - стихия,
непонятная и неуправляемая. Они могут потратить на исследования сколько
угодно времени, заполнить фактами горы бумаг и не продвинуться ни на шаг.
Потому что не понимают главного - принципа, по которому существует дорога.
Поймут ли они его когда-нибудь?
Скорее всего, они исследуют неправильно. Нельзя понять что-то,
наблюдая со стороны. Нужно умудриться стать частью этой дороги. Вот тогда
можно что-то понять. Наверняка можно.
Вот он, диспетчер, потратил двадцать лет на то, чтобы вытаскивать из
гиблых ситуаций дорожников, которые попадают в них потому, что ничего нс
знают о природе дороги. Это может продолжаться до бесконечности. И кому
это нужно? Мне? Им? Людям?
Он допил сок и поставил бокал на пол.
Может, бросить эту работу к чертям собачьим? Вернется Смеяна.
Наверное, она еще ждет и надеется. А если даже и не ждет, то на свете
много женщин, только и мечтающих о таком, как он, отчаявшемся, сломанном
жизнью мужчине, энергии которого, впрочем, вполне хватит на постройку
маленького семейного рая для жены и детей. В конце концов, женщинам не так
уж и важно, какие мы. Они любят в нас отцов своих будущих детей. И мы,
кстати, любим женщин за то, что они похожи на детей. Они это знают и умело
притворяются такими, какими мы их желаем видеть. И нет тут с их стороны
никакой корысти. Это природа. Она управляет нашими поступками и желаниями.
Даже легенды о загадочной женской логике не имеют под собой оснований.
Женской логики нет. Есть логика природы. Разумен ли человек настолько,
насколько он старается казаться? Ведь, если подумать, то большую часть
своих поступков мы делаем, повинуясь природе. Может быть...
Он очнулся и посмотрел по сторонам. Дорожники не хотели встречаться с
ним глазами. Может быть, потому что погиб не кто-то из них, а диспетчер.
Наверное, для них в этом было что-то мистическое, вроде гибели
бога-охранника. А боги не должны умирать. Они могут забыться и исчезнуть,
но только не умереть.
Велимир откинулся на спинку кресла и вдруг почувствовал, что на ней
что-то висит. Куртка-ураганка. Чья?
Дангнура, чья же еще? Отсутствует только он. Забавно, в этом кресле
недавно сидел Дангнур. А потом ушел, забыв ураганку. Забавно!
Обдумывая это, Велимир аккуратно снял куртку с кресла и стал
исследовать ее карманы. Он совершенно забыл о том, что это может кто-то
увидеть. А вспомнить не успел, потому что почти сразу нащупал в правом
кармане что-то мягкое и скользкое.
Целлофановый пакет. Пустой.
Да нет, не может быть. Не может быть...
Велимир осторожно понюхал пакет.
Да нет же, так не быва...
От пакета несло горьковатым, йодистым запахом. Его нельзя было
перепутать ни с каким другим. Это был запах хрустальной гадюки.
Розовый жук теребил Птица за руку и нудно бормотал, что хотел бы
познакомиться как можно ближе с такими прекрасными созданиями, как он и
медвежонок. Рассеянно цыкнув на него, Птиц стал думать о том, что вот
сидит он, Птиц, на этой самой дороге миров и вроде бы все прекрасно.
Только как бы узнать, что же действительно с ними произошло. По идее они
должны били погибнуть, и сейчас тихо-мирно перевариваться в животе
четырехмерного акулоида, просматривая сладкие довоенные сны и напевая
идиотскую песенку о том, как у Мэри был барашек, получивший эту кличку за
любовь к барам и модному танцу шек.
Что за сила выдернула их из мира акулоида и вернула на дорогу? Почему
это случилось? Хотя, впрочем, на дороге миров бывают вещи и более
странные. Все же, ему очень хотелось в этом разобраться. Может, из-за еще
не потерянной надежды как-нибудь найти ответы на некоторые вопросы? Кто он
такой? И зачем он? Как оказался на дороге? Куда идет? Что ищет?
Достоверно он знал только, что есть он, есть дорога, и он по ней
идет. Кроме того, били детские воспоминания, но с ними происходили
странные вещи. Например, сейчас он знал о них только то, что они
существуют, но какие они - вспомнить не мог. Когда же это произошло? Да
перед самым нападением акулоида. Точно. Может быть, спасшая его сила,
одновременно их и прихватила? Как плату за спасение?
Он погладил ладонью голову и снова задумался....
А еще про дорогу миров говорят, будто бы по ней нельзя путешествовать
больше трех лет. Якобы с теми, кто пересек трехлетний барьер, происходят
ужасные вещи. Нет, это выдумка. Они с медвежонком идут по дороге больше
трех лет, и до сих пор ничего страшного не случилось. Правда... А вдруг их
спасла именно дорога миров? А ведь если так... То что же? Но все-таки...
Птиц разозлился.
Трусишь ты, братец. Испугался? Ну да, еще бы, такая знакомая и
привычная дорога миров подкинула непонятную штуку? Что теперь делать?
Сидеть и ждать у моря погоды? Не слишком ли шикарно? Дудки!
Встав, он резко взмахнул руками, да так, что от нею испуганно
шарахнулся пристроившийся рядом рыбокентавр. Сидевший неподалеку
медвежонок-панда оторвался от созерцания резвившихся на краю дороги
хвойных лохов и бросил на него вопросительный взгляд.
- Пора!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21