Подозрение, что Розмари и Стефан имели более чем дружеские отношения? Странное проявление посмертной ревности? Она не находила объяснений.
Чего Джордж добивается от Фаррадеев? К чему эти непонятные вопросы, которыми он донимает ее? Что за чудачество?
Этот странный, затуманенный взгляд по вечерам! Люцилла объясняла его слишком большим количеством портвейна. Ох уж эта Люцилла!
Нет, это не чудачество. Когда он сидел, погруженный в забытье, казалось, непреодолимое волнение, сдобренное изрядной порцией апатии, отнимает у него последние силы.
Большую часть августа они провели за городом в Литтл Прайерз. Ужасный дом! Ирис вздрогнула. Она ненавидела его. Внешне симпатичный, добротный дом, тщательно отделанный и меблированный. (Руфь Лессинг знала свое дело!) И странная, пугающая пустота. Они не жили там. Они его занимали. Как солдаты в войну занимают наблюдательный пост.
Ужаснее всего была давящая обыденность летнего существования. Уик-энды, теннис, дружеские обеды с Фар-радеями. Сандра была очаровательна – как и подобает любезной соседке, встретившейся на даче со старыми друзьями. Она познакомила Джорджа и Ирис с местными достопримечательностями, разговаривала с ними о лошадях и относилась к возрасту Люциллы с достаточным почтением.
И никому было неведомо, что скрывается за этим бледным, улыбающимся, словно маска, лицом. Женщина-сфинкс.
Что касается Стефана, то они мало видели его. Он был очень занят, дела не оставляли ему времени. Ирис казалось, что они могли бы встречаться и почаще, но он сознательно этого избегает.
Так прошли август и сентябрь, и в октябре было решено возвращаться в Лондон.
Ирис облегченно вздохнула. Может быть, после возвращения Джордж придет в себя?
И вот вдруг прошлой ночью ее разбудил осторожный стук в дверь. Ирис включила свет, посмотрел время – всего лишь час.
Она натянула халат и подошла к двери. Подумала, так будет приличнее, чем просто крикнуть «Войдите».
За дверью стоял Джордж. Он еще не ложился, на нем был вечерний костюм. Дышал он прерывисто, лицо было странного голубого оттенка.
Он сказал:
– Ирис, спустись в кабинет. Мне надо с тобой поговорить. Мне надо с кем-нибудь поговорить.
Полусонная, теряясь в догадках, она безропотно повиновалась ему.
В кабинете он прикрыл дверь и указал ей на кресло, стоящее подле стола, сам расположился напротив. Он пододвинул ей коробку с сигаретами, вынул одну, закурил, это далось ему не сразу, руки дрожали.
Она спросила:
– Что случилось, Джордж?
Страх охватил ее. Он был бледен, словно мертвец, и говорил, задыхаясь, как человек, пробежавший большое расстояние.
– Я больше не могу. Я этого не вынесу. Ты должна мне сказать… Правда ли это… возможно ли…
– О чем ты, Джордж?
– Ты не могла не заметить. Ведь она должна была что-нибудь сказать. Была какая-то причина…
Ирис удивленно смотрела на него. Он потер лоб.
– Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я вижу. Не пугайся, крошка. Ты должна мне помочь. Припомни что сможешь. Постой, постой, никак не соберусь с мыслями, но ты сейчас все поймешь… Посмотри-ка эти письма.
Он отпер один из ящиков письменного стола и достал оттуда два листка бумаги.
– Прочти, – сказал Джордж, подавая листки.
Ирис внимательно посмотрела на оказавшуюся в ее руке бумагу. Там черным по белому значилось: «Ты думаешь, что твоя жена совершила самоубийство. Нет. Ее убили». Вторая записка: «Твоя жена, Розмари, не покончила с собой. Ее убили».
Ошеломленная, Ирис не могла отвести взгляда от писем.
Джордж продолжал:
– Я получил их три месяца назад. Сначала решил, что шутка – жестокая, подлая шутка. Потом подумал: с чего бы Розмари стала себя убивать?
Ирис повторила заученным голосом:
– Нервное истощение в результате инфлюэнцы.
– Да, но ты подумай, это же сущий вздор, не так ли? Сколько людей болеет инфлюэнцей, а потом испытывают нервное истощение – и что?
Ирис с усилием произнесла:
– Может быть, она была несчастна?
– Да, допустим, – спокойно ответил Джордж. – Но что ни говори, не понимаю, как это Розмари покончила с собой только из-за того, что она была несчастна. Она могла этим пугать, но не думаю, чтобы она действительно осуществила свою угрозу.
– Но ведь она все-таки это сделала, Джордж! Какое тут может быть другое объяснение? Да и вся эта дрянь, которую нашли у нее в сумочке, доказывает правильность сделанного вывода.
– Знаю. Все подтверждается. Но как только я это получил, – он дотронулся пальцем до анонимок, – у меня в голове все перевернулось. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее чувство: что-то тут не так. Вот почему я задавал тебе эти бесконечные вопросы – про врагов Розмари. А также – не обмолвилась ли она когда ненароком, будто кто-то внушает ей страх. Неизвестный, убивший ее, должен был иметь на то основание…
– Джордж, ты сходишь с ума.
– Иногда и мне тоже так кажется. А потом вдруг меня охватывает уверенность, что я прав. Нужно все узнать. Выяснить. Помоги мне, Ирис. Подумай. Вспомни. Главное – вспомни. Все до мельчайших подробностей. Ведь если ее убили, значит, убийца в тот вечер сидел с нами за одним столом. Согласна?
Разумеется, она была с этим согласна. Следовательно, не следует противиться воспоминаниям. Нужно все вспомнить. Музыка, барабанная дробь, притушенные огни кабаре, снова яркий свет и распростертая на столе Розмари с посиневшим, сведенным судорогой лицом.
Ирис задрожала. Ее охватил страх – панический страх. Нужно подумать… все воскресить… вспомнить. Во имя Розмари.
Прочь забвение.
2. Руфь Лессинг
Руфь Лессинг не покидали, лишь временами притуплялись в суматохе заполненного делами дня воспоминания о жене ее хозяина Розмари Бартон.
Розмари ей не нравилась, на то были причины. Но до того ноябрьского утра, когда она впервые встретилась с Виктором Дрейком, она и не осознавала, сколь велика ее неприязнь.
Та беседа с Виктором положила начало всему, привела поезд в движение. До этого все ее чувства и мысли были настолько скрыты в глубинах сознания, что не имели реального значения.
Она была предана Джорджу. С самого начала. Когда она впервые пришла к нему, холодная, уверенная в себе двадцатитрехлетняя женщина, то сразу же поняла, насколько ему необходима опека. Она подбирала ему приятелей, направляла увлечения. Она удерживала его от различных сомнительных авантюр и благословляла тогда, когда необходимо было рискнуть. И ни разу в течение их продолжительного сотрудничества она не дала Джорджу повода усомниться в ее работоспособности, внимательности и исполнительности. Ее внешность радовала глаз, особое удовольствие Джорджу доставляли аккуратные темные блестящие волосы, великолепно сшитые свеженакрахмаленные блузки, маленькие жемчужины в мочках красиво очерченных ушей, бледное, чуть припудренное лицо, слегка подкрашенные розовой помадой губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51