Кроме того, я еще не достигла нужного возраста. Мне только восемнадцать.
– Ты должна будешь скрыть свой возраст. Не знаю, какое наказание ожидает меня за женитьбу на несовершеннолетней без согласия ее опекуна… Кстати, кто твой опекун?
– Джордж.
– Ну что же, какому бы наказанию я ни подвергся, развести нас не смогут, и это главное.
Ирис покачала головой.
– Не могу я так поступить. Не могу быть настолько легкомысленной. Зачем? Для чего?
Антони ответил:
– Поэтому-то я и спросил тебя сперва, веришь ли ты мне. Ты можешь на меня положиться. Так будет лучше. И ни о чем не волнуйся.
Ирис несмело произнесла:
– Если бы только Джордж узнал тебя чуточку получше. Пойдем со мной. Никого не будет. Только он и тетя Люцилла.
– Ты уверена? Я думал… – Он осекся. – Когда я поднимался по холму, я увидел человека, шедшего к вам… И, забавно, я узнал его. Мне уже приходилось с ним встречаться.
– Да, разумеется… я забыла… Джордж говорил, что ожидает кого-то.
– Человека, которого я увидел, зовут Рейс, полковник Рейс.
– Весьма возможно, – согласилась Ирис. – Джордж знает некоего полковника Рейса. Он должен был с нами обедать в тот вечер, когда Розмари…
Она замолчала, голос задрожал. Антони сжал ее руку.
– Не вспоминай, дорогая. Я знаю, это чудовищно. Она покачала головой.
– Не могу забыть. Антони…
– Да?
– Тебе не приходило в голову… ты не задумывался… – Она с трудом подбирала слова. – Тебя никогда не мучила мысль… что Розмари не покончила с собой? Что, возможно, она была… убита?
– Боже, с чего это ты взяла, Ирис?
Она не ответила. Снова спросила:
– Такая мысль не приходила тебе в голову?
– Разумеется, нет. Вне сомнения, Розмари покончила с собой.
Ирис промолчала.
– Кто тебе это внушил?
Мелькнуло искушение рассказать ему поведанную Джорджем чудовищную историю, но она сдержалась. Негромко произнесла:
– Просто подумалось.
– Глупышка, выбрось все это из головы. – Он помог ей подняться, чмокнул в щеку. – Милая психопатка. Забудь Розмари. Думай только обо мне.
4
Попыхивая трубкой, полковник Рейс внимательно посмотрел на Джорджа Бартона.
Он знал Джорджа с незапамятных времен, когда тот был еще мальчиком. Дядя Бартона имел по соседству с Рейсами дачу. Между ними было почти двадцать лет разницы Рейсу – за шестьдесят. Высокий, подтянутый, с военной выправкой, загорелым лицом, густой серебристой шевелюрой и внимательными темными глазами.
Между этими двумя людьми никогда не существовало особой близости. Просто Бартон напоминал Рейсу «юного Джорджа» – был одной из тех многочисленных смутных примет, которые связывали его с молодостью.
В эту минуту Рейсу подумалось, что он не имеет ни малейшего представления, для чего же он понадобился «юному Джорджу». Во время их нечастых свиданий у них не находилось о чем поговорить. Рейс вечно сидел на чемоданах, он принадлежал к тому типу людей, которым империя обязана своим появлением, – большую часть жизни он провел за границей. Джордж был типичный горожанин. Их интересы так различались, что при встречах, обменявшись банальными замечаниями о «старых днях», оба попадали в объятия молчания, благоприятствующего долгим и тягостным размышлениям. Полковник Рейс не был хорошим собеседником и мог бы служить превосходной моделью сильного, но не словоохотливого человека, столь любимого романистами предшествующих поколений.
Молчал он и сейчас, недоумевая, с чего это «юный Джордж» так настаивал на их свидании. Подумал он и о том, что за год, прошедший после их последней встречи, Джордж как-то переменился. Рейс всегда поражался Бартону как весьма нудному существу – осторожному, практичному, лишенному воображения.
С ним, подумал он, что-то стряслось. Суетится как кошка. Уже в третий раз закуривает сигару – совсем на него непохоже.
Рейс вынул изо рта трубку.
– Итак, Джордж, что с вами стряслось?
– Вы правы, Рейс, – стряслось. Мне необходимы ваш совет и ваша помощь.
Полковник выжидающе кивнул.
– Почти год назад вы были приглашены к нам на обед в Лондоне – в «Люксембурге». В последнюю минуту вам пришлось уехать за границу.
Рейс снова кивнул.
– В Южную Африку.
– На этом обеде умерла моя жена.
Рейсу стало не по себе.
– Знаю. Читал. Не стал говорить об этом и выражать вам сочувствие, поскольку не хотел ворошить прошлое. Но я скорблю, старина, вы это знаете.
– Да, да. Однако дело не в этом. Полагают, моя жена совершила самоубийство.
Одно слово привлекло внимание Рейса. Брови его взметнулись.
– Полагают?
– Прочтите.
Бартон сунул ему два письма. Брови Рейса еще более изогнулись.
– Анонимные письма?
– Да. И я им верю.
Рейс в раздумье покачал головой.
– А это уже опасно. Вы удивитесь, узнав, какое множество лживых писем вызывает всякое событие, получившее огласку в печати.
– Я это знаю. Но они написаны не сразу же – они написаны спустя шесть месяцев.
Рейс кивнул.
– Это другое дело. Кто, вы думаете, их написал?
– Не знаю. Не представляю. Дело в том, что я им верю. Моя жена была убита.
Рейс положил трубку. Слегка выпрямился.
– С чего это вы взяли? Раньше что-нибудь подозревали? А полиция?
– Когда все это случилось, я был ошеломлен – просто обескуражен. Выводы следствия сомнений не вызывали. Моя жена перенесла инфлюэнцу, была истощена. Никаких подозрений не возникало: самоубийство, и все. Понимаете, у нее в сумочке нашли яд.
– Какой яд?
– Цианид.
– Понимаю. Она отравила им шампанское.
– Да. В то время это казалось вполне правдоподобным.
– Она когда-нибудь угрожала самоубийством?
– Никогда. Розмари любила жизнь.
Рейс кивнул. Он лишь однажды видел жену Джорджа. Она показалась ему милой дурочкой, но, вне всякого сомнения, совсем не расположенной к меланхолии.
– Каково медицинское заключение о состоянии рассудка и все такое прочее?
– Доктор Розмари – пожилой человек, он лечил их семью, когда они еще были детьми. Так он в это время путешествовал по морю. Его молодой партнер посещал Розмари во время болезни. Я запомнил все, что он сказал: по его мнению, подобная разновидность инфлюэнцы может дать очень серьезные нервные осложнения. Джордж помолчал, а затем продолжил:
– Пока я не получил эти письма, я не разговаривал с постоянным врачом Розмари. Разумеется, о письмах я ничего не сказал – просто обсудили случившееся. Он сказал мне, что происшедшее очень его удивило. Он бы никогда этому не поверил. Розмари не имела ни малейшей склонности к самоубийству. Случившееся, по его мнению, свидетельствует о том, что поведение пациента предсказать невозможно.
Джордж опять замолчал, потом снова заговорил.
– После разговора с ним я понял, насколько сомнительно предположение о самоубийстве. Кроме того, я хорошо знал мою собственную жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Ты должна будешь скрыть свой возраст. Не знаю, какое наказание ожидает меня за женитьбу на несовершеннолетней без согласия ее опекуна… Кстати, кто твой опекун?
– Джордж.
– Ну что же, какому бы наказанию я ни подвергся, развести нас не смогут, и это главное.
Ирис покачала головой.
– Не могу я так поступить. Не могу быть настолько легкомысленной. Зачем? Для чего?
Антони ответил:
– Поэтому-то я и спросил тебя сперва, веришь ли ты мне. Ты можешь на меня положиться. Так будет лучше. И ни о чем не волнуйся.
Ирис несмело произнесла:
– Если бы только Джордж узнал тебя чуточку получше. Пойдем со мной. Никого не будет. Только он и тетя Люцилла.
– Ты уверена? Я думал… – Он осекся. – Когда я поднимался по холму, я увидел человека, шедшего к вам… И, забавно, я узнал его. Мне уже приходилось с ним встречаться.
– Да, разумеется… я забыла… Джордж говорил, что ожидает кого-то.
– Человека, которого я увидел, зовут Рейс, полковник Рейс.
– Весьма возможно, – согласилась Ирис. – Джордж знает некоего полковника Рейса. Он должен был с нами обедать в тот вечер, когда Розмари…
Она замолчала, голос задрожал. Антони сжал ее руку.
– Не вспоминай, дорогая. Я знаю, это чудовищно. Она покачала головой.
– Не могу забыть. Антони…
– Да?
– Тебе не приходило в голову… ты не задумывался… – Она с трудом подбирала слова. – Тебя никогда не мучила мысль… что Розмари не покончила с собой? Что, возможно, она была… убита?
– Боже, с чего это ты взяла, Ирис?
Она не ответила. Снова спросила:
– Такая мысль не приходила тебе в голову?
– Разумеется, нет. Вне сомнения, Розмари покончила с собой.
Ирис промолчала.
– Кто тебе это внушил?
Мелькнуло искушение рассказать ему поведанную Джорджем чудовищную историю, но она сдержалась. Негромко произнесла:
– Просто подумалось.
– Глупышка, выбрось все это из головы. – Он помог ей подняться, чмокнул в щеку. – Милая психопатка. Забудь Розмари. Думай только обо мне.
4
Попыхивая трубкой, полковник Рейс внимательно посмотрел на Джорджа Бартона.
Он знал Джорджа с незапамятных времен, когда тот был еще мальчиком. Дядя Бартона имел по соседству с Рейсами дачу. Между ними было почти двадцать лет разницы Рейсу – за шестьдесят. Высокий, подтянутый, с военной выправкой, загорелым лицом, густой серебристой шевелюрой и внимательными темными глазами.
Между этими двумя людьми никогда не существовало особой близости. Просто Бартон напоминал Рейсу «юного Джорджа» – был одной из тех многочисленных смутных примет, которые связывали его с молодостью.
В эту минуту Рейсу подумалось, что он не имеет ни малейшего представления, для чего же он понадобился «юному Джорджу». Во время их нечастых свиданий у них не находилось о чем поговорить. Рейс вечно сидел на чемоданах, он принадлежал к тому типу людей, которым империя обязана своим появлением, – большую часть жизни он провел за границей. Джордж был типичный горожанин. Их интересы так различались, что при встречах, обменявшись банальными замечаниями о «старых днях», оба попадали в объятия молчания, благоприятствующего долгим и тягостным размышлениям. Полковник Рейс не был хорошим собеседником и мог бы служить превосходной моделью сильного, но не словоохотливого человека, столь любимого романистами предшествующих поколений.
Молчал он и сейчас, недоумевая, с чего это «юный Джордж» так настаивал на их свидании. Подумал он и о том, что за год, прошедший после их последней встречи, Джордж как-то переменился. Рейс всегда поражался Бартону как весьма нудному существу – осторожному, практичному, лишенному воображения.
С ним, подумал он, что-то стряслось. Суетится как кошка. Уже в третий раз закуривает сигару – совсем на него непохоже.
Рейс вынул изо рта трубку.
– Итак, Джордж, что с вами стряслось?
– Вы правы, Рейс, – стряслось. Мне необходимы ваш совет и ваша помощь.
Полковник выжидающе кивнул.
– Почти год назад вы были приглашены к нам на обед в Лондоне – в «Люксембурге». В последнюю минуту вам пришлось уехать за границу.
Рейс снова кивнул.
– В Южную Африку.
– На этом обеде умерла моя жена.
Рейсу стало не по себе.
– Знаю. Читал. Не стал говорить об этом и выражать вам сочувствие, поскольку не хотел ворошить прошлое. Но я скорблю, старина, вы это знаете.
– Да, да. Однако дело не в этом. Полагают, моя жена совершила самоубийство.
Одно слово привлекло внимание Рейса. Брови его взметнулись.
– Полагают?
– Прочтите.
Бартон сунул ему два письма. Брови Рейса еще более изогнулись.
– Анонимные письма?
– Да. И я им верю.
Рейс в раздумье покачал головой.
– А это уже опасно. Вы удивитесь, узнав, какое множество лживых писем вызывает всякое событие, получившее огласку в печати.
– Я это знаю. Но они написаны не сразу же – они написаны спустя шесть месяцев.
Рейс кивнул.
– Это другое дело. Кто, вы думаете, их написал?
– Не знаю. Не представляю. Дело в том, что я им верю. Моя жена была убита.
Рейс положил трубку. Слегка выпрямился.
– С чего это вы взяли? Раньше что-нибудь подозревали? А полиция?
– Когда все это случилось, я был ошеломлен – просто обескуражен. Выводы следствия сомнений не вызывали. Моя жена перенесла инфлюэнцу, была истощена. Никаких подозрений не возникало: самоубийство, и все. Понимаете, у нее в сумочке нашли яд.
– Какой яд?
– Цианид.
– Понимаю. Она отравила им шампанское.
– Да. В то время это казалось вполне правдоподобным.
– Она когда-нибудь угрожала самоубийством?
– Никогда. Розмари любила жизнь.
Рейс кивнул. Он лишь однажды видел жену Джорджа. Она показалась ему милой дурочкой, но, вне всякого сомнения, совсем не расположенной к меланхолии.
– Каково медицинское заключение о состоянии рассудка и все такое прочее?
– Доктор Розмари – пожилой человек, он лечил их семью, когда они еще были детьми. Так он в это время путешествовал по морю. Его молодой партнер посещал Розмари во время болезни. Я запомнил все, что он сказал: по его мнению, подобная разновидность инфлюэнцы может дать очень серьезные нервные осложнения. Джордж помолчал, а затем продолжил:
– Пока я не получил эти письма, я не разговаривал с постоянным врачом Розмари. Разумеется, о письмах я ничего не сказал – просто обсудили случившееся. Он сказал мне, что происшедшее очень его удивило. Он бы никогда этому не поверил. Розмари не имела ни малейшей склонности к самоубийству. Случившееся, по его мнению, свидетельствует о том, что поведение пациента предсказать невозможно.
Джордж опять замолчал, потом снова заговорил.
– После разговора с ним я понял, насколько сомнительно предположение о самоубийстве. Кроме того, я хорошо знал мою собственную жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51