Виктор неудачник. Виктора обманывают. Он словно послушный котенок в руках скверных людей, которые эксплуатируют его доверчивость. Ее доброе, как у овечки, лицо делалось упрямым при малейшем порицании по адресу Виктора. Она знала своего собственного сына. Он был славным мальчиком, полным высоких желаний, а так называемые товарищи использовали его в своих целях. Она знала, лучше всех знала, как ему ненавистно просить у нее денег. Но когда бедный мальчик попадает в безвыходное положение, что еще остается ему делать? К кому, как не к ней, станет он обращаться?
Приглашение Джорджа жить у него в доме и присматривать за Ирис просто с неба свалилось в тот самый момент, когда она была в отчаянном положении, находясь на грани нищеты. Весь этот год она прожила в счастии и довольстве, а кого обрадует необходимость уступить свое место молодой напористой пройдохе, которая, вне всякого сомнения, только и мечтает, как бы ей захомутать Джорджа со всем его состоянием… Вкралась в доверие, наставляет Джорджа, как меблировать дом, сделалась незаменимой – но есть, слава богу, человек, который ее видит насквозь!
Люцилла решительно закачала головой, так что затряслись мягонькие двойные щечки, с гордым и независимым видом вскинула брови и приступила к не менее интересному и более неотложному вопросу.
– Дорогая, ума не приложу, что делать с этими одеялами. Не знаю, как их укладывать, вернемся-то мы только будущей весной. Или все-таки Джордж предполагает наезжать сюда на выходные? Он ничего не сказал?
– Полагаю, он и сам этого не знает. – Ирис считала, что о таких пустяках и думать не стоит. – Если будет хорошая погода, было бы неплохо изредка сюда приезжать. Впрочем, мне все равно. Пускай здесь что-нибудь останется на всякий случай, вдруг мы все-таки приедем.
– Да, дорогая, но следовало бы знать. Потому что, видишь ли, если мы не вернемся до следующего года, тогда одеяла надо пересыпать нафталином. А если мы приедем, тогда этого делать не нужно, потому что будем одеялами пользоваться, а запах нафталина столь неприятен.
– Не беда, мы ими не пользуемся.
– В самом деле, лето было очень жаркое, везде развелось столько моли. Все говорят, много в этом году моли. И ос, разумеется. Хоукинс сказал мне вчера, этим летом он нашел тридцать осиных гнезд… тридцать… только подумай…
Ирис подумала про Хоукинса… крадущегося в полумгле… рука с цианидом… цианид… Розмари… Отчего все возвращается к этому?
Слабым ручейком журчал голос Люциллы. Она уже говорила о чем-то другом.
– …и надо ли закладывать серебро? Леди Александра говорит, так много грабителей… хотя, конечно, у нас надежные ставни… Не нравится мне ее прическа… лицо становится таким неприступным… но я думаю, она и есть неприступная женщина. И нервная какая. Теперь все нервные. Когда я была девочкой, люди не знали, что такое нервы. Мне что-то последнее время не нравится вид Джорджа – уж не собирается ли он заболеть инфлюэнцей? Я спрашивала раз или два, нет ли у него жара. Но, может, из-за дела переживает. И знаешь, он так на меня посмотрел, как будто что-то задумал.
Ирис вздрогнула, а Люцилла торжественно провозгласила:
– Я так и сказала: простуда это у вас.
2
Как бы я хотела, чтобы они никогда не приезжали сюда.
Сандра Фаррадей произнесла эти слова с такой неподдельной горечью, что ее муж обернулся и удивленно посмотрел на нее. Ему показалось, будто его собственные мысли превратились в слова – те самые мысли, которые он так упорно скрывал. Значит, Сандра чувствует то же, что и он? И ей кажется, что Файрхевен утратил свою прелесть, что его покой был нарушен их новыми соседями, живущими за парком в миле от них.
Он сказал, не в силах скрыть свое удивление:
– Я не знал, что ты тоже их недолюбливаешь. Мгновенно, или это так показалось ему, она овладела собой.
– Соседи на даче – это все. Они либо друзья, либо враги; в Лондоне другое дело, там ты можешь поддерживать с людьми просто приятельские отношения.
– Нет, – сказал Стефан, – здесь что-то не то.
– А теперь еще это несуразное приглашение.
Оба замолчали, вспоминая происшедшее во время ленча. Джордж Бартон был очень мил, оживлен, но за всем этим угадывалось умение скрывать волнение. Все эти дни Бартон вел себя очень странно. До смерти Розмари Стефан не обращал на него особого внимания. Джордж всегда был в тени, как добрый и скучный муж у молодой и красивой жены. Обманывая Джорджа, Стефан не чувствовал ни малейших уколов раскаяния. Джордж принадлежал к тем мужьям, которые созданы для того, чтобы их обманывали. Много старше ее, не обладающий внешностью, способной удержать красивую и капризную женщину. Не заблуждался ли сам Джордж? Стефан так не думал. Джордж, полагал он, очень хорошо знал Розмари. Он любил ее и имел весьма скромное представление о своих возможностях ублажить жену. И в то же время Джордж, должно быть, страдал.
После трагедии они с Сандрой мало видели его. Пока он неожиданно не ворвался в их жизнь, объявившись по соседству в Литтл Прайерз, и притом, как думалось Стефану, очень переменится.
Стал более живым, более уверенным. И – да, весьма странным.
Он и сегодня был вроде не в себе. Это неожиданное приглашение. Вечер по случаю восемнадцатилетия Ирис. Он очень надеется, что Стефан с Сандрой придут обязательно… Они так хорошо к нему относились.
Сандра торопливо проговорила:
– Разумеется, это было бы великолепно. – Естественно, в Лондоне Стефан очень утомляется, да и у нее самой великое множество всяких скучнейших обязанностей, но она надеется, что им удастся выкроить время.
– Тогда назначим день, а?
Запомнилось лицо Джорджа – порозовевшее, улыбающееся, настойчивое.
– Я думаю, через неделю – в среду или четверг? Четверг, первое ноября. Договорились? Но можно выбрать любой день, который вас устроит.
Это радушное приглашение связывало их по рукам и ногам – в нем крылся какой-то подвох. Стефан заметил, что Ирис покраснела и выглядела смущенной. Сандра держалась великолепно. Она была спокойна, улыбалась и сказала, что четверг, первое ноября, вполне их устраивает…
Вдруг мысли, терзавшие его, прорвались решительным восклицанием:
– Нам не следует идти!
Сандра чуть обернулась к нему. Глубокая задумчивость печалила ее лицо. – Думаешь, не следует?
– Легко можно придумать какое-то объяснение.
– Он потребует, чтобы мы пришли в другой раз – переменит день. Кажется, он очень рассчитывает на наше присутствие.
– Не могу понять почему. Празднуется день рождения Ирис, и мне не верится, что она особенно нуждается в нашей компании.
– Нет… нет… – задумчиво проговорила Сандра. Потом спросила:
– А тебе известно, где намечается встреча?
– Нет.
– В «Люксембурге».
Он чуть не лишился дара речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Приглашение Джорджа жить у него в доме и присматривать за Ирис просто с неба свалилось в тот самый момент, когда она была в отчаянном положении, находясь на грани нищеты. Весь этот год она прожила в счастии и довольстве, а кого обрадует необходимость уступить свое место молодой напористой пройдохе, которая, вне всякого сомнения, только и мечтает, как бы ей захомутать Джорджа со всем его состоянием… Вкралась в доверие, наставляет Джорджа, как меблировать дом, сделалась незаменимой – но есть, слава богу, человек, который ее видит насквозь!
Люцилла решительно закачала головой, так что затряслись мягонькие двойные щечки, с гордым и независимым видом вскинула брови и приступила к не менее интересному и более неотложному вопросу.
– Дорогая, ума не приложу, что делать с этими одеялами. Не знаю, как их укладывать, вернемся-то мы только будущей весной. Или все-таки Джордж предполагает наезжать сюда на выходные? Он ничего не сказал?
– Полагаю, он и сам этого не знает. – Ирис считала, что о таких пустяках и думать не стоит. – Если будет хорошая погода, было бы неплохо изредка сюда приезжать. Впрочем, мне все равно. Пускай здесь что-нибудь останется на всякий случай, вдруг мы все-таки приедем.
– Да, дорогая, но следовало бы знать. Потому что, видишь ли, если мы не вернемся до следующего года, тогда одеяла надо пересыпать нафталином. А если мы приедем, тогда этого делать не нужно, потому что будем одеялами пользоваться, а запах нафталина столь неприятен.
– Не беда, мы ими не пользуемся.
– В самом деле, лето было очень жаркое, везде развелось столько моли. Все говорят, много в этом году моли. И ос, разумеется. Хоукинс сказал мне вчера, этим летом он нашел тридцать осиных гнезд… тридцать… только подумай…
Ирис подумала про Хоукинса… крадущегося в полумгле… рука с цианидом… цианид… Розмари… Отчего все возвращается к этому?
Слабым ручейком журчал голос Люциллы. Она уже говорила о чем-то другом.
– …и надо ли закладывать серебро? Леди Александра говорит, так много грабителей… хотя, конечно, у нас надежные ставни… Не нравится мне ее прическа… лицо становится таким неприступным… но я думаю, она и есть неприступная женщина. И нервная какая. Теперь все нервные. Когда я была девочкой, люди не знали, что такое нервы. Мне что-то последнее время не нравится вид Джорджа – уж не собирается ли он заболеть инфлюэнцей? Я спрашивала раз или два, нет ли у него жара. Но, может, из-за дела переживает. И знаешь, он так на меня посмотрел, как будто что-то задумал.
Ирис вздрогнула, а Люцилла торжественно провозгласила:
– Я так и сказала: простуда это у вас.
2
Как бы я хотела, чтобы они никогда не приезжали сюда.
Сандра Фаррадей произнесла эти слова с такой неподдельной горечью, что ее муж обернулся и удивленно посмотрел на нее. Ему показалось, будто его собственные мысли превратились в слова – те самые мысли, которые он так упорно скрывал. Значит, Сандра чувствует то же, что и он? И ей кажется, что Файрхевен утратил свою прелесть, что его покой был нарушен их новыми соседями, живущими за парком в миле от них.
Он сказал, не в силах скрыть свое удивление:
– Я не знал, что ты тоже их недолюбливаешь. Мгновенно, или это так показалось ему, она овладела собой.
– Соседи на даче – это все. Они либо друзья, либо враги; в Лондоне другое дело, там ты можешь поддерживать с людьми просто приятельские отношения.
– Нет, – сказал Стефан, – здесь что-то не то.
– А теперь еще это несуразное приглашение.
Оба замолчали, вспоминая происшедшее во время ленча. Джордж Бартон был очень мил, оживлен, но за всем этим угадывалось умение скрывать волнение. Все эти дни Бартон вел себя очень странно. До смерти Розмари Стефан не обращал на него особого внимания. Джордж всегда был в тени, как добрый и скучный муж у молодой и красивой жены. Обманывая Джорджа, Стефан не чувствовал ни малейших уколов раскаяния. Джордж принадлежал к тем мужьям, которые созданы для того, чтобы их обманывали. Много старше ее, не обладающий внешностью, способной удержать красивую и капризную женщину. Не заблуждался ли сам Джордж? Стефан так не думал. Джордж, полагал он, очень хорошо знал Розмари. Он любил ее и имел весьма скромное представление о своих возможностях ублажить жену. И в то же время Джордж, должно быть, страдал.
После трагедии они с Сандрой мало видели его. Пока он неожиданно не ворвался в их жизнь, объявившись по соседству в Литтл Прайерз, и притом, как думалось Стефану, очень переменится.
Стал более живым, более уверенным. И – да, весьма странным.
Он и сегодня был вроде не в себе. Это неожиданное приглашение. Вечер по случаю восемнадцатилетия Ирис. Он очень надеется, что Стефан с Сандрой придут обязательно… Они так хорошо к нему относились.
Сандра торопливо проговорила:
– Разумеется, это было бы великолепно. – Естественно, в Лондоне Стефан очень утомляется, да и у нее самой великое множество всяких скучнейших обязанностей, но она надеется, что им удастся выкроить время.
– Тогда назначим день, а?
Запомнилось лицо Джорджа – порозовевшее, улыбающееся, настойчивое.
– Я думаю, через неделю – в среду или четверг? Четверг, первое ноября. Договорились? Но можно выбрать любой день, который вас устроит.
Это радушное приглашение связывало их по рукам и ногам – в нем крылся какой-то подвох. Стефан заметил, что Ирис покраснела и выглядела смущенной. Сандра держалась великолепно. Она была спокойна, улыбалась и сказала, что четверг, первое ноября, вполне их устраивает…
Вдруг мысли, терзавшие его, прорвались решительным восклицанием:
– Нам не следует идти!
Сандра чуть обернулась к нему. Глубокая задумчивость печалила ее лицо. – Думаешь, не следует?
– Легко можно придумать какое-то объяснение.
– Он потребует, чтобы мы пришли в другой раз – переменит день. Кажется, он очень рассчитывает на наше присутствие.
– Не могу понять почему. Празднуется день рождения Ирис, и мне не верится, что она особенно нуждается в нашей компании.
– Нет… нет… – задумчиво проговорила Сандра. Потом спросила:
– А тебе известно, где намечается встреча?
– Нет.
– В «Люксембурге».
Он чуть не лишился дара речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51