Школьная форма Питера, приготовленная еще с вечера, аккуратно висела на спинке стула, но Фрэнсис, еще раз желая убедиться, что все в порядке, поправила ее и лишь после этого осторожно вышла из комнаты.
По дороге на кухню она зашла в гостиную и отдернула занавески.
Фрэнсис не любила темные комнаты, тем более если на улице в это время было светло. Она стояла у окна, разглядывая площадь, до сих пор окутанную туманной дымной и спокойствием раннего утра. Все выглядело, как всегда, и в то же время совсем по-другому. Это чувство пришло к ней вчера, когда она наконец вернулась под защиту своего дома, к своей прежней жизни. Вчера ей вдруг показалось, что это происшествие на Спайтелфилде было лишь началом великой охоты, устроенной на нее. И это чувство лишь усилилось, когда ей пришлось идти вечером в спальню по темным коридорам дома одной, потому что Норман вынужден был задержаться в Свентоне.
Под влиянием какого-то импульсивного порыва Фрэнсис резко отошла от окна и, подойдя к телефону, торопливо набрала номер их загородного дома.
– А я ждал, когда можно будет позвонить тебе, – приветствовал жену Норман. – Я думал, ты сегодня захочешь поспать подольше. Как ты провела ночь, дорогая?
– Хорошо, спасибо, – соврала Фрэнсис. – Я хочу сегодня отвезти Питера в школу, поэтому пришлось встать пораньше. Вчера я разговаривала с мистером Томпсоном и предупредила, что Питер будет на месте около десяти часов утра.
– А потом ты можешь приехать сюда, – предложил Норман. – Первую половину дня я буду свободен, и было бы прекрасно, если бы ты провела со мной это время.
– Мне бы тоже хотелось, но, боюсь, у меня не получится. Я должна сегодня идти на работу. – Она не хотела рассказывать мужу о мучивших ее всю ночь страхах, но беспокойство за сына не покидало ее. – Знаешь, Норман, мне не очень нравится мысль, что Питер после всего случившегося останется в школе один. Мне кажется, необходимо договориться с полицией о его охране.
– Я думаю, это лишнее. Ты же сама сказала инспектору Лукасу, что было обычное хулиганство, подобное многим. Они не могут обеспечить охраной всех, кто попадает в подобные неприятные истории.
– Питер всего лишь ребенок, и он твой сын! – Она услышала в трубке, как Норман тяжело вздохнул.
– Будь благоразумной, Фрэнсис. Даже кабинет министров полиция не может себе позволить держать под охраной круглосуточно, не говоря уж об одном ребенке.
– Тогда мы можем кого-нибудь нанять, – настаивала Фрэнсис.
– Это невозможно, дорогая. Людям сразу станет все известно и начнут говорить, что на улицах города стало слишком опасно и что поэтому министр, сторонник партии консерваторов, нанимает своему сыну телохранителя… Извини, но я не думаю, что это хорошая идея.
– Тебе легко так рассуждать, потому что тебе не десять лет. А Питер страшно напуган, – нервно прокричала она в трубку.
– В таком случае для него это будет самым лучшим способом быстрее вернуться к прежнему расположению духа и к своей прежней жизни, – спокойно и твердо проговорил Норман. – Я могу понять твои беспокойство и заботу, но мы должны уметь сдерживать свои эмоции. А сейчас мне нужно идти. Вернусь домой вечером, тогда и поговорим.
Ничего не ответив, Фрэнсис положила трубку и направилась на кухню в надежде найти поддержку и утешение в компании Евгении. Нет, она не будет ничего рассказывать экономке. Фрэнсис знала, что та все поймет и без слов.
– Доброе утро, Евгения, – приветливо сказала она, заходя на кухню.
Когда бы Фрэнсис ни встала, она всегда находила Евгению здесь, как она сама говорила, „на ее кухне". Одевалась Евгения всегда в черное, а на голове неизменно возвышался аккуратно уложенный пучок седых волос.
– Питер еще спит. Я подумала, что сегодня ему можно позволить отдохнуть лишние несколько часов.
– ?Por supuesto! El pobrecito necesita descansar , – покачала головой Евгения.
Маленький мистер Феллоус стал ее любимцем с тех самых пор, как она впервые вошла в этот дом. Питеру тогда не было еще и года. Евгения хорошо и достаточно бегло говорила по-английски, но однажды она обнаружила, что в этом доме понимают все, что бы она ни сказала на испанском, и с тех самых пор, игнорируя недовольство Фрэнсис, экономка семьи Феллоус стала говорить только на своем родном языке.
– Le preparar? huevos revueltos para el desayuno, como a ?l le gustan , – объявила Евгения.
– Доктор считает, что Питеру вредно слишком часто есть яйца. А вчера у него уже была на завтрак яичница, – заметила Фрэнсис. Она всегда говорила с Евгенией на английском. Обе женщины притворялись, что не знают другого языка, кроме своего родного. Но логика сильнее разума, а потому лишь глупец, услышав их разговор, мог по-настоящему поверить в эту игру.
– Doctores … – пожала плечами Евгения. Фрэнсис знала, ее экономка придерживается мнения, что доктора за огромную плату способны лишь на то, чтобы доконать своих пациентов. Фрэнсис также знала, что абсолютно бессмысленно вступать с Евгенией в пустой спор. Вместо этого она села за стол, где ее уже ждали горячий кофе и грейпфрут. Вспомнив, что на следующей неделе у Питера день рождения, она остановила взгляд на огромном настенном календаре, еще раз проверяя день недели, на который выпало это торжество. Рядом с календарем висели фотографии Фрэнсис и Питера, которые экономка аккуратно вырезала из журнала и старательно прикрепила к стене. Еще раз пробежав взглядом по знакомым фотографиям, Фрэнсис вернулась к своему завтраку.
– Твоя племянница еще не завела собственных детей? – спросила она Евгению.
И, хотя у Фрэнсис было много более важных и неотложных дел, которые ей надо было обсудить с экономкой, она решила, что короткая светская беседа не помешает, а даже, наоборот, несколько успокоит ее.
– Мам, здесь продается новая игра „Супер-Марио". Пожалуйста, давай купим ее на этой неделе!
– Я уже купила тебе две новые игры всего несколько дней назад… Ну хорошо, я подумаю, – ответила на просьбу Питера Фрэнсис.
Стремление во всем ограничивать сына проявлялось у нее только на словах, и они оба знали об этом.
До ворот школы оставалось всего несколько сотен ярдов, и потому машина замедлила ход.
– Я куплю ее тебе, если ты мне кое-что пообещаешь, – прибавила Фрэнсис. – Пожалуйста, не заговаривай на улице с незнакомыми людьми.
– Ты уже повторяла мне это миллион раз, – застонал Питер. – Ты все еще беспокоишься о том, что произошло в субботу?
– А ты? – задала Фрэнсис встречный вопрос сыну, радуясь тому, что у них завязывается откровенный разговор. Она уже не раз пыталась поговорить с Питером о случившемся, но он всякий раз уходил от темы, называя ее „скучной".
– Все было так неожиданно и так необычно, мам. Нечто похожее показывали по телевизору в передаче „Криминальные новости".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
По дороге на кухню она зашла в гостиную и отдернула занавески.
Фрэнсис не любила темные комнаты, тем более если на улице в это время было светло. Она стояла у окна, разглядывая площадь, до сих пор окутанную туманной дымной и спокойствием раннего утра. Все выглядело, как всегда, и в то же время совсем по-другому. Это чувство пришло к ней вчера, когда она наконец вернулась под защиту своего дома, к своей прежней жизни. Вчера ей вдруг показалось, что это происшествие на Спайтелфилде было лишь началом великой охоты, устроенной на нее. И это чувство лишь усилилось, когда ей пришлось идти вечером в спальню по темным коридорам дома одной, потому что Норман вынужден был задержаться в Свентоне.
Под влиянием какого-то импульсивного порыва Фрэнсис резко отошла от окна и, подойдя к телефону, торопливо набрала номер их загородного дома.
– А я ждал, когда можно будет позвонить тебе, – приветствовал жену Норман. – Я думал, ты сегодня захочешь поспать подольше. Как ты провела ночь, дорогая?
– Хорошо, спасибо, – соврала Фрэнсис. – Я хочу сегодня отвезти Питера в школу, поэтому пришлось встать пораньше. Вчера я разговаривала с мистером Томпсоном и предупредила, что Питер будет на месте около десяти часов утра.
– А потом ты можешь приехать сюда, – предложил Норман. – Первую половину дня я буду свободен, и было бы прекрасно, если бы ты провела со мной это время.
– Мне бы тоже хотелось, но, боюсь, у меня не получится. Я должна сегодня идти на работу. – Она не хотела рассказывать мужу о мучивших ее всю ночь страхах, но беспокойство за сына не покидало ее. – Знаешь, Норман, мне не очень нравится мысль, что Питер после всего случившегося останется в школе один. Мне кажется, необходимо договориться с полицией о его охране.
– Я думаю, это лишнее. Ты же сама сказала инспектору Лукасу, что было обычное хулиганство, подобное многим. Они не могут обеспечить охраной всех, кто попадает в подобные неприятные истории.
– Питер всего лишь ребенок, и он твой сын! – Она услышала в трубке, как Норман тяжело вздохнул.
– Будь благоразумной, Фрэнсис. Даже кабинет министров полиция не может себе позволить держать под охраной круглосуточно, не говоря уж об одном ребенке.
– Тогда мы можем кого-нибудь нанять, – настаивала Фрэнсис.
– Это невозможно, дорогая. Людям сразу станет все известно и начнут говорить, что на улицах города стало слишком опасно и что поэтому министр, сторонник партии консерваторов, нанимает своему сыну телохранителя… Извини, но я не думаю, что это хорошая идея.
– Тебе легко так рассуждать, потому что тебе не десять лет. А Питер страшно напуган, – нервно прокричала она в трубку.
– В таком случае для него это будет самым лучшим способом быстрее вернуться к прежнему расположению духа и к своей прежней жизни, – спокойно и твердо проговорил Норман. – Я могу понять твои беспокойство и заботу, но мы должны уметь сдерживать свои эмоции. А сейчас мне нужно идти. Вернусь домой вечером, тогда и поговорим.
Ничего не ответив, Фрэнсис положила трубку и направилась на кухню в надежде найти поддержку и утешение в компании Евгении. Нет, она не будет ничего рассказывать экономке. Фрэнсис знала, что та все поймет и без слов.
– Доброе утро, Евгения, – приветливо сказала она, заходя на кухню.
Когда бы Фрэнсис ни встала, она всегда находила Евгению здесь, как она сама говорила, „на ее кухне". Одевалась Евгения всегда в черное, а на голове неизменно возвышался аккуратно уложенный пучок седых волос.
– Питер еще спит. Я подумала, что сегодня ему можно позволить отдохнуть лишние несколько часов.
– ?Por supuesto! El pobrecito necesita descansar , – покачала головой Евгения.
Маленький мистер Феллоус стал ее любимцем с тех самых пор, как она впервые вошла в этот дом. Питеру тогда не было еще и года. Евгения хорошо и достаточно бегло говорила по-английски, но однажды она обнаружила, что в этом доме понимают все, что бы она ни сказала на испанском, и с тех самых пор, игнорируя недовольство Фрэнсис, экономка семьи Феллоус стала говорить только на своем родном языке.
– Le preparar? huevos revueltos para el desayuno, como a ?l le gustan , – объявила Евгения.
– Доктор считает, что Питеру вредно слишком часто есть яйца. А вчера у него уже была на завтрак яичница, – заметила Фрэнсис. Она всегда говорила с Евгенией на английском. Обе женщины притворялись, что не знают другого языка, кроме своего родного. Но логика сильнее разума, а потому лишь глупец, услышав их разговор, мог по-настоящему поверить в эту игру.
– Doctores … – пожала плечами Евгения. Фрэнсис знала, ее экономка придерживается мнения, что доктора за огромную плату способны лишь на то, чтобы доконать своих пациентов. Фрэнсис также знала, что абсолютно бессмысленно вступать с Евгенией в пустой спор. Вместо этого она села за стол, где ее уже ждали горячий кофе и грейпфрут. Вспомнив, что на следующей неделе у Питера день рождения, она остановила взгляд на огромном настенном календаре, еще раз проверяя день недели, на который выпало это торжество. Рядом с календарем висели фотографии Фрэнсис и Питера, которые экономка аккуратно вырезала из журнала и старательно прикрепила к стене. Еще раз пробежав взглядом по знакомым фотографиям, Фрэнсис вернулась к своему завтраку.
– Твоя племянница еще не завела собственных детей? – спросила она Евгению.
И, хотя у Фрэнсис было много более важных и неотложных дел, которые ей надо было обсудить с экономкой, она решила, что короткая светская беседа не помешает, а даже, наоборот, несколько успокоит ее.
– Мам, здесь продается новая игра „Супер-Марио". Пожалуйста, давай купим ее на этой неделе!
– Я уже купила тебе две новые игры всего несколько дней назад… Ну хорошо, я подумаю, – ответила на просьбу Питера Фрэнсис.
Стремление во всем ограничивать сына проявлялось у нее только на словах, и они оба знали об этом.
До ворот школы оставалось всего несколько сотен ярдов, и потому машина замедлила ход.
– Я куплю ее тебе, если ты мне кое-что пообещаешь, – прибавила Фрэнсис. – Пожалуйста, не заговаривай на улице с незнакомыми людьми.
– Ты уже повторяла мне это миллион раз, – застонал Питер. – Ты все еще беспокоишься о том, что произошло в субботу?
– А ты? – задала Фрэнсис встречный вопрос сыну, радуясь тому, что у них завязывается откровенный разговор. Она уже не раз пыталась поговорить с Питером о случившемся, но он всякий раз уходил от темы, называя ее „скучной".
– Все было так неожиданно и так необычно, мам. Нечто похожее показывали по телевизору в передаче „Криминальные новости".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90