Это дом Марии и Амилькара, и она чувствует их присутствие все время, даже если их нет рядом.
– В конце концов, мы можем купить собственный дом, вопрос не в этом. Просто сейчас не время, Мелани, – продолжал спокойно объяснять Диего, – экономика скоро рухнет с треском, и тогда будет выгодно что-либо покупать. Вчера на вечере двое знакомых сказали мне, что собираются в Майами на этой неделе. Все переводят свои деньги за границу.
– Но ты всегда говорил, что у нас все в порядке, – протестовала Мелани.
– Нужно абсолютно не иметь мозгов, чтобы обсуждать свои проблемы со всеми. А у нас, как мне кажется, есть вещи посущественнее, чем дискуссия на тему экономических неурядиц, – прошептал Диего, отбрасывая в сторону полотенце.
…Диего опять нет дома. Он каждый месяц ездит в Нью-Йорк или в Майами, потому что все здесь сейчас вывозят свои деньги за границу. Диего любит летать, сам управляет самолетом, но всякий раз отказывается взять меня с собой. Он говорит, что ему и второму пилоту необходимо сосредоточить все свое внимание на полете, и ему вдвое трудней вести самолет, когда я нахожусь на борту рядом с ним, он опасается совершить ошибку и боится за мою жизнь. Дома же он не бывает несколько дней подряд. Иногда я понимаю, что очень соскучилась по Нью-Йорку и хочу повидать тебя. Но я, конечно, стараюсь привыкать к новому языку, новым людям, новым друзьям.
О, если бы ты видела этот дом! Он похож на один из тех, что стоят на Пятой авеню, комнаты подойдут и самой королеве Англии. Я ничего не делаю сама по дому: семь человек прислуги, шофер и три охранника. Здесь все нанимают себе охрану – у каждого есть друзья или родственники, которых похитили или едва не похитили. Говорят, что все в стране изменилось к лучшему с приходом к власти военных, однако телохранителей нанимают по-прежнему. К ним настолько привыкли что, абсолютно не смущаясь, могут в их присутствии рассуждать о самых интимных вопросах своей личной жизни или же их используют как доносчиков, улавливающих и запоминающих каждое слово. Я думала, что женщины будут более высокомерны, но на самом деле они при первой же встрече выложат тебе все о себе и своих знакомых, как своему психоаналитику, к которому они ходят слишком часто.
Страна прекрасна, но к ней трудно привыкнуть. Ты не поверишь, зимы здесь один к одному похожи на наши весны, особенно за городом. Когда вернется Диего, мы поедем на уик-энд. Он собирается открыть поло-клуб. Он хочет…
Мелани прервала предложение на середине и перевернула страницу. Она в первый раз писала Донне, с тех пор как вышла замуж, и исписала уже кипу листов. Она и Донна долгое время работали вместе, давали друг другу в долг деньги, если даже у самой оставалась лишь монета в десять центов, ездили в метро в час пик… А сейчас жизнь Мелани повернулась на сто восемьдесят градусов, а у Донны все по-прежнему, и по сравнению с подругой она, должно быть, чувствует себя ничтожной букашкой. „Какая же я глупая, писать ей такое письмо", – подумала Мелани. Скомкав исписанные листы и бросив их в корзинку для мусора, она достала чистые и начала писать заново, но уже совсем в ином стиле, более осторожно и осмотрительно. „Глупости", – пробормотала Мелани; она не должна писать Донне, соблюдая вежливую, но холодную манеру общения, приукрашивая или как-то изменяя рассказ о своей нынешней жизни. Может, попросить ее приехать сюда и остаться на некоторое время с ними… Нет. Их жизнь и так была сейчас слишком трудной. Мелани представила себе, в какой ужас пришла бы Мария, если бы увидела в своем доме Донну.
Мысль о свекрови заставила Мелани принять мудрое решение, и она в очередной раз скомкала незаконченное письмо. Мелани подозревала, что горничные о каждом ее шаге доносили своей хозяйке, а это еще больше усиливало неприязнь Мелани к Марии, которая не только сама была одаренной шпионкой, но находила себе помощников под крышей своего дома. Мгновение подумав обо всем этом, Мелани бросила испорченные листы в намин и разожгла огонь, который быстро охватил их ярким пламенем: затем подошла ближе к мраморному камину и разворошила пепел от так и не законченного письма.
Мелани начинала понемногу привыкать к своей новой жизни. Дни были похожи один на другой, и она чувствовала скуку, даже, скорее всего, это была не скука, а ощущение какой-то дисгармонии. Это ощущение пропадало, когда рядом был Диего, и снова возникало, когда она проводила время со своими новыми друзьями, имевшими огромный жизненный опыт в искусстве поддержания этого ощущения бессмысленности, или с людьми, словно специально созданными для того, чтобы развлекать всех скучающих, предлагая занятия на любой вкус: новая художественная галерея, продажа антиквариата, венгерская графина… Кроме этого – ленчи, обеды, званые вечера и опять ленчи. Все это учит искусству убивать время, и Мелани уже почти привыкла к такой бессмысленной жизни, больше ощущая какую-то опустошенность, чем скуку. Она должна работать, иметь какую-то цель…
– Я больше не в состоянии ничего не делать целыми днями! Я могу работать вместе с тобой в твоем офисе? – однажды спросила она Диего.
– Ты должна быть счастлива, оттого что тебе не нужно работать, – ответил он.
– Но я хочу! И потом я не могу все время просить у тебя деньги.
– Ты и не просишь, – напомнил он ей. Это была правда. Мелани никогда ни за что не платила. Все счета отсылались в офис, а в начале каждого месяца Диего клал на ее столик определенную сумму на личные расходы.
– Но мне нравится зарабатывать деньги самой, – настаивала она. – Я могу быть твоей секретаршей, и мы сможем видеться целый день.
Диего улыбнулся.
– Ты не можешь быть моей секретаршей, – возразил он. – Мирна получает двести долларов в месяц и очень довольна. Пойми, найти хорошо оплачиваемую работу в Буэнос-Айресе довольно сложно.
Мелани не совсем поверила ему. Она никогда не задумывалась о том, кто сколько здесь зарабатывает, даже ее собственная служанка.
– А сколько получает Фелиса? – спросила ока.
– Тебе бы следовало спросить у моей матери. Я уверен, Фелиса получает меньше, чем моя секретарша, но не забывай, что у прислуги есть еще стол и постель. А это очень неплохое и удобное соглашение.
Мелани не понравились рассуждения Диего: это прозвучало так, что подобные условия найма дешевле и выгодней для работодателей, но Мелани не хотела менять тему разговора.
– Почему я не могу быть твоей секретаршей? – настаивала она.
– Потому что Мирна нуждается в работе, а ты нет. Ее муж мало зарабатывает, и у них двое детей. Ты же не хочешь, чтобы я уволил ее? – спросил Диего.
– Не глупи, – не унималась Мелани, не желая мириться с его легкомысленными замечаниями о служанках и чрезмерной заботой о секретарше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– В конце концов, мы можем купить собственный дом, вопрос не в этом. Просто сейчас не время, Мелани, – продолжал спокойно объяснять Диего, – экономика скоро рухнет с треском, и тогда будет выгодно что-либо покупать. Вчера на вечере двое знакомых сказали мне, что собираются в Майами на этой неделе. Все переводят свои деньги за границу.
– Но ты всегда говорил, что у нас все в порядке, – протестовала Мелани.
– Нужно абсолютно не иметь мозгов, чтобы обсуждать свои проблемы со всеми. А у нас, как мне кажется, есть вещи посущественнее, чем дискуссия на тему экономических неурядиц, – прошептал Диего, отбрасывая в сторону полотенце.
…Диего опять нет дома. Он каждый месяц ездит в Нью-Йорк или в Майами, потому что все здесь сейчас вывозят свои деньги за границу. Диего любит летать, сам управляет самолетом, но всякий раз отказывается взять меня с собой. Он говорит, что ему и второму пилоту необходимо сосредоточить все свое внимание на полете, и ему вдвое трудней вести самолет, когда я нахожусь на борту рядом с ним, он опасается совершить ошибку и боится за мою жизнь. Дома же он не бывает несколько дней подряд. Иногда я понимаю, что очень соскучилась по Нью-Йорку и хочу повидать тебя. Но я, конечно, стараюсь привыкать к новому языку, новым людям, новым друзьям.
О, если бы ты видела этот дом! Он похож на один из тех, что стоят на Пятой авеню, комнаты подойдут и самой королеве Англии. Я ничего не делаю сама по дому: семь человек прислуги, шофер и три охранника. Здесь все нанимают себе охрану – у каждого есть друзья или родственники, которых похитили или едва не похитили. Говорят, что все в стране изменилось к лучшему с приходом к власти военных, однако телохранителей нанимают по-прежнему. К ним настолько привыкли что, абсолютно не смущаясь, могут в их присутствии рассуждать о самых интимных вопросах своей личной жизни или же их используют как доносчиков, улавливающих и запоминающих каждое слово. Я думала, что женщины будут более высокомерны, но на самом деле они при первой же встрече выложат тебе все о себе и своих знакомых, как своему психоаналитику, к которому они ходят слишком часто.
Страна прекрасна, но к ней трудно привыкнуть. Ты не поверишь, зимы здесь один к одному похожи на наши весны, особенно за городом. Когда вернется Диего, мы поедем на уик-энд. Он собирается открыть поло-клуб. Он хочет…
Мелани прервала предложение на середине и перевернула страницу. Она в первый раз писала Донне, с тех пор как вышла замуж, и исписала уже кипу листов. Она и Донна долгое время работали вместе, давали друг другу в долг деньги, если даже у самой оставалась лишь монета в десять центов, ездили в метро в час пик… А сейчас жизнь Мелани повернулась на сто восемьдесят градусов, а у Донны все по-прежнему, и по сравнению с подругой она, должно быть, чувствует себя ничтожной букашкой. „Какая же я глупая, писать ей такое письмо", – подумала Мелани. Скомкав исписанные листы и бросив их в корзинку для мусора, она достала чистые и начала писать заново, но уже совсем в ином стиле, более осторожно и осмотрительно. „Глупости", – пробормотала Мелани; она не должна писать Донне, соблюдая вежливую, но холодную манеру общения, приукрашивая или как-то изменяя рассказ о своей нынешней жизни. Может, попросить ее приехать сюда и остаться на некоторое время с ними… Нет. Их жизнь и так была сейчас слишком трудной. Мелани представила себе, в какой ужас пришла бы Мария, если бы увидела в своем доме Донну.
Мысль о свекрови заставила Мелани принять мудрое решение, и она в очередной раз скомкала незаконченное письмо. Мелани подозревала, что горничные о каждом ее шаге доносили своей хозяйке, а это еще больше усиливало неприязнь Мелани к Марии, которая не только сама была одаренной шпионкой, но находила себе помощников под крышей своего дома. Мгновение подумав обо всем этом, Мелани бросила испорченные листы в намин и разожгла огонь, который быстро охватил их ярким пламенем: затем подошла ближе к мраморному камину и разворошила пепел от так и не законченного письма.
Мелани начинала понемногу привыкать к своей новой жизни. Дни были похожи один на другой, и она чувствовала скуку, даже, скорее всего, это была не скука, а ощущение какой-то дисгармонии. Это ощущение пропадало, когда рядом был Диего, и снова возникало, когда она проводила время со своими новыми друзьями, имевшими огромный жизненный опыт в искусстве поддержания этого ощущения бессмысленности, или с людьми, словно специально созданными для того, чтобы развлекать всех скучающих, предлагая занятия на любой вкус: новая художественная галерея, продажа антиквариата, венгерская графина… Кроме этого – ленчи, обеды, званые вечера и опять ленчи. Все это учит искусству убивать время, и Мелани уже почти привыкла к такой бессмысленной жизни, больше ощущая какую-то опустошенность, чем скуку. Она должна работать, иметь какую-то цель…
– Я больше не в состоянии ничего не делать целыми днями! Я могу работать вместе с тобой в твоем офисе? – однажды спросила она Диего.
– Ты должна быть счастлива, оттого что тебе не нужно работать, – ответил он.
– Но я хочу! И потом я не могу все время просить у тебя деньги.
– Ты и не просишь, – напомнил он ей. Это была правда. Мелани никогда ни за что не платила. Все счета отсылались в офис, а в начале каждого месяца Диего клал на ее столик определенную сумму на личные расходы.
– Но мне нравится зарабатывать деньги самой, – настаивала она. – Я могу быть твоей секретаршей, и мы сможем видеться целый день.
Диего улыбнулся.
– Ты не можешь быть моей секретаршей, – возразил он. – Мирна получает двести долларов в месяц и очень довольна. Пойми, найти хорошо оплачиваемую работу в Буэнос-Айресе довольно сложно.
Мелани не совсем поверила ему. Она никогда не задумывалась о том, кто сколько здесь зарабатывает, даже ее собственная служанка.
– А сколько получает Фелиса? – спросила ока.
– Тебе бы следовало спросить у моей матери. Я уверен, Фелиса получает меньше, чем моя секретарша, но не забывай, что у прислуги есть еще стол и постель. А это очень неплохое и удобное соглашение.
Мелани не понравились рассуждения Диего: это прозвучало так, что подобные условия найма дешевле и выгодней для работодателей, но Мелани не хотела менять тему разговора.
– Почему я не могу быть твоей секретаршей? – настаивала она.
– Потому что Мирна нуждается в работе, а ты нет. Ее муж мало зарабатывает, и у них двое детей. Ты же не хочешь, чтобы я уволил ее? – спросил Диего.
– Не глупи, – не унималась Мелани, не желая мириться с его легкомысленными замечаниями о служанках и чрезмерной заботой о секретарше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90