– Я старался не бежать и удалился размеренным шагом.
За моей спиной раздался голос Розы Гардони:
– Если вам удастся поговорить с Алисой, пожалуйста, сообщите мне об этом.
– Мне легче увидеться с Папой, но если это произойдет, я обязательно вам расскажу, – буркнул я и поспешил уйти, стараясь не засмеяться, пока не скроюсь с глаз долой. Ах ты, похотливая старушенция! Роза Гардони не только не выказывала страха перед разницей поколений, но, напротив, скорее демонстрировала, что умеет с пользой для себя преодолевать ее. Впервые информация моего Компаньона оказалась неполной. При первой же возможности я ему об этом сообщу.
Я продолжил обход усадьбы внутри и снаружи, с боков, сверху и снизу, пересчитывая клумбы, ступени, пьяниц. Общий шумовой фон начал снижаться. Наиболее пожилые гости уже клевали носом, и разговоры сидящих за металлическими столиками на поляне у входа в дом, а также прогуливающихся по лужайке становились все глуше. Даже музыка звучала менее громко, музыканты играли только медленные старинные мелодии. Я надеялся, что это предвестие скорого разъезда.
Несколько раз я сталкивался с барменшей, но ограничивался тем, что смотрел на нее ироничным взглядом, означавшим: ты поставила не на ту лошадку, девочка. Круг за кругом, затем новый круг, и на очередном витке, пересекая полутемный зал, я встретил полночь.
И в это мгновение сильный звон разбившихся стекол, донесшийся с противоположной стороны коридора, заставил меня подскочить.
Коротко выдохнув, я понесся в том направлении, ощущая, как желудок мгновенно сжался от выброса адреналина и кислый привкус тартинок поднялся до самого горла. Звон раздался оттуда, где, как я помнил, в самом конце коридора находилась гостевая спальня. Я надеялся, что какой-нибудь пьяный упал на блюдо, однако просчитался. Огромное окно было разнесено вдребезги. Его разбили изнутри, вероятно, тем самым стулом, что валялся сейчас кверху ножками на траве газона. Труди, тучная сиделка, сжимала голову ладонями: кровь ручьем стекала из раны на лбу.
– Она сбежала, – простонала сиделка. – Ударила меня стулом и сбежала.
Речь конечно же шла об Алисе. Стараясь не порезаться торчащими в раме осколками, я выпрыгнул в окно и понесся в сторону парка. Эта сторона здания находилась точно напротив той, где проходила вечеринка, поэтому здесь никого не было. Я напряг зрение, пытаясь разглядеть в мелькнувшем впереди светлом пятне ночную рубашку Алисы, и тут в желтом свете горящих фонарей увидел не ее, а спину здорового мужика в бежевом костюме и ковбойских сапогах, который бежал, сжимая пистолет, явно по следу девчонки. Не знаю, что я сказал бы Алисе, настигнув ее, но мне совсем не хотелось, чтобы этот тип ее пристрелил. Я увеличил скорость и, проклиная близорукость и срывая с носа очки, нырнул вперед руками, сбив мужика с ног. Дико ругаясь, он покатился по земле. Не давая ему опомниться, я одной ногой наступил на его руку, сжимавшую оружие, а носком другой дважды коротко пнул его в физиономию, чуть выше виска. Мужик затих.
– Не-е-т! – услышал я отчаянный женский визг. – Не надо, это мой шофер. Оставьте его в покое!
Я обернулся. У разбитого окна столпились гости. Свесившись в пробоину, визжала толстуха лет пятидесяти.
– Тогда держите его на поводке рядом с собой! – крикнул я, выхватил из руки поверженного водителя пистолет и возобновил погоню. На бегу вытащил обойму и забросил ее подальше в темноту, за ней последовал пистолет. Мне совсем не хотелось получить пулю в задницу.
Возня с шофером стоила мне времени, и я опоздал. Пробежав сквозь темный участок парка, я очутился перед кирпичным забором, освещенным ярким неоновым светом, и увидел стоящую на нем фигурку в развевающейся одежде, готовую спрыгнуть на другую сторону.
– Алиса, – тяжело дыша, выдавил я, стараясь говорить как можно спокойнее, – это я – хозяйский раб, подожди, не прыгай, я…
Не оглянувшись на меня, девушка исчезла. Подбежав к стене, я заметил свисающую со стены веревку, привязанную к стальному пруту, к которому крепилась колючая проволока, в этом месте аккуратно накрытая пледом.
Недолго размышляя, я сделал то же самое, что и девчонка, и спрыгнул на землю в тот самый момент, когда Алиса взлетела на заднее сиденье мотоцикла, немедленно рванувшего с места. Сидевший за рулем человек поднял руку в перчатке, показав мне оттопыренный средний палец. Ну что ж, я заслужил.
5
В понедельник, ровно в пять пополудни, я проснулся в ванне с почти остывшей водой. Моя голова удобно лежала на деревянной, покрытой резиной подставке, служившей мне подушкой. На патине пара, затянувшей зеркало, висевшее слева от меня, Компаньон оставил запись: «Пойди купи чего-нибудь!!!» Он был прав, сегодня была моя очередь, а в доме не было ничего съедобного, остатки в холодильнике походили на украденное из благотворительной столовки для нищих.
Я открыл кран с горячей водой, чтобы согреться и поваляться еще немного, расслабившись. Подняв ногу, внимательно осмотрел подушечки пальцев и сделал вывод, что отмокаю в ванне уже не меньше часа, но не почувствовал никакого желания вылезти наружу в поисках провианта и туалетной бумаги. За окном по-прежнему дождило, как и вчера, и так же, как вчера, я решил провести время бодрствования дома, пьянствуя, листая газеты и пялясь в телевизор.
Ты становишься асоциальным типом, сказал я себе. Я всегда был асоциальным, ответил я себе. Результат одновременного существования в одном теле в двух состояниях – бодрствования и сна: просыпаешься всякий раз внезапно и не можешь вернуться обратно в сон еще на немного, потому что эта поляна уже занята.
Кстати, я никогда не мог понять, спит ли мой Компаньон когда-нибудь. Он утверждает, что спит, но мне кажется, он, как всегда, привирает по какой-то причине. Ну-ну.
Я сполоснулся под душем, взял с тумбочки чистое полотенце, приготовленное заранее. Под ним я нашел очередной ежедневный отчет Компаньона: рассветные часы он провел, делая кое-какую работу по дому, а утро – с Вале, которая освободилась на первую половину дня, что означало: в следующие вечера она будет занята.
Соседка, живущая этажом выше, Стефания, пригласила его выпить чаю в полдень. Он согласился на это ради меня, зная, что Стефания, брюнетка лет двадцати пяти, очень похожая на Настасью Кински, всегда будила во мне низменные инстинкты. Правда, в течение двух лет, что я был с нею знаком, она никогда не видела во мне мужика, а только приятеля мужеского полу, но меня это мало трогало: я научился искусству верности, после того как открыл для себя, что ничем не похож на Пола Ньюмана.
Я быстро вытерся и так же быстро оделся, глядя на себя в зеркало, предварительно смахнув с него вуаль пара ладонью. Отлично:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
За моей спиной раздался голос Розы Гардони:
– Если вам удастся поговорить с Алисой, пожалуйста, сообщите мне об этом.
– Мне легче увидеться с Папой, но если это произойдет, я обязательно вам расскажу, – буркнул я и поспешил уйти, стараясь не засмеяться, пока не скроюсь с глаз долой. Ах ты, похотливая старушенция! Роза Гардони не только не выказывала страха перед разницей поколений, но, напротив, скорее демонстрировала, что умеет с пользой для себя преодолевать ее. Впервые информация моего Компаньона оказалась неполной. При первой же возможности я ему об этом сообщу.
Я продолжил обход усадьбы внутри и снаружи, с боков, сверху и снизу, пересчитывая клумбы, ступени, пьяниц. Общий шумовой фон начал снижаться. Наиболее пожилые гости уже клевали носом, и разговоры сидящих за металлическими столиками на поляне у входа в дом, а также прогуливающихся по лужайке становились все глуше. Даже музыка звучала менее громко, музыканты играли только медленные старинные мелодии. Я надеялся, что это предвестие скорого разъезда.
Несколько раз я сталкивался с барменшей, но ограничивался тем, что смотрел на нее ироничным взглядом, означавшим: ты поставила не на ту лошадку, девочка. Круг за кругом, затем новый круг, и на очередном витке, пересекая полутемный зал, я встретил полночь.
И в это мгновение сильный звон разбившихся стекол, донесшийся с противоположной стороны коридора, заставил меня подскочить.
Коротко выдохнув, я понесся в том направлении, ощущая, как желудок мгновенно сжался от выброса адреналина и кислый привкус тартинок поднялся до самого горла. Звон раздался оттуда, где, как я помнил, в самом конце коридора находилась гостевая спальня. Я надеялся, что какой-нибудь пьяный упал на блюдо, однако просчитался. Огромное окно было разнесено вдребезги. Его разбили изнутри, вероятно, тем самым стулом, что валялся сейчас кверху ножками на траве газона. Труди, тучная сиделка, сжимала голову ладонями: кровь ручьем стекала из раны на лбу.
– Она сбежала, – простонала сиделка. – Ударила меня стулом и сбежала.
Речь конечно же шла об Алисе. Стараясь не порезаться торчащими в раме осколками, я выпрыгнул в окно и понесся в сторону парка. Эта сторона здания находилась точно напротив той, где проходила вечеринка, поэтому здесь никого не было. Я напряг зрение, пытаясь разглядеть в мелькнувшем впереди светлом пятне ночную рубашку Алисы, и тут в желтом свете горящих фонарей увидел не ее, а спину здорового мужика в бежевом костюме и ковбойских сапогах, который бежал, сжимая пистолет, явно по следу девчонки. Не знаю, что я сказал бы Алисе, настигнув ее, но мне совсем не хотелось, чтобы этот тип ее пристрелил. Я увеличил скорость и, проклиная близорукость и срывая с носа очки, нырнул вперед руками, сбив мужика с ног. Дико ругаясь, он покатился по земле. Не давая ему опомниться, я одной ногой наступил на его руку, сжимавшую оружие, а носком другой дважды коротко пнул его в физиономию, чуть выше виска. Мужик затих.
– Не-е-т! – услышал я отчаянный женский визг. – Не надо, это мой шофер. Оставьте его в покое!
Я обернулся. У разбитого окна столпились гости. Свесившись в пробоину, визжала толстуха лет пятидесяти.
– Тогда держите его на поводке рядом с собой! – крикнул я, выхватил из руки поверженного водителя пистолет и возобновил погоню. На бегу вытащил обойму и забросил ее подальше в темноту, за ней последовал пистолет. Мне совсем не хотелось получить пулю в задницу.
Возня с шофером стоила мне времени, и я опоздал. Пробежав сквозь темный участок парка, я очутился перед кирпичным забором, освещенным ярким неоновым светом, и увидел стоящую на нем фигурку в развевающейся одежде, готовую спрыгнуть на другую сторону.
– Алиса, – тяжело дыша, выдавил я, стараясь говорить как можно спокойнее, – это я – хозяйский раб, подожди, не прыгай, я…
Не оглянувшись на меня, девушка исчезла. Подбежав к стене, я заметил свисающую со стены веревку, привязанную к стальному пруту, к которому крепилась колючая проволока, в этом месте аккуратно накрытая пледом.
Недолго размышляя, я сделал то же самое, что и девчонка, и спрыгнул на землю в тот самый момент, когда Алиса взлетела на заднее сиденье мотоцикла, немедленно рванувшего с места. Сидевший за рулем человек поднял руку в перчатке, показав мне оттопыренный средний палец. Ну что ж, я заслужил.
5
В понедельник, ровно в пять пополудни, я проснулся в ванне с почти остывшей водой. Моя голова удобно лежала на деревянной, покрытой резиной подставке, служившей мне подушкой. На патине пара, затянувшей зеркало, висевшее слева от меня, Компаньон оставил запись: «Пойди купи чего-нибудь!!!» Он был прав, сегодня была моя очередь, а в доме не было ничего съедобного, остатки в холодильнике походили на украденное из благотворительной столовки для нищих.
Я открыл кран с горячей водой, чтобы согреться и поваляться еще немного, расслабившись. Подняв ногу, внимательно осмотрел подушечки пальцев и сделал вывод, что отмокаю в ванне уже не меньше часа, но не почувствовал никакого желания вылезти наружу в поисках провианта и туалетной бумаги. За окном по-прежнему дождило, как и вчера, и так же, как вчера, я решил провести время бодрствования дома, пьянствуя, листая газеты и пялясь в телевизор.
Ты становишься асоциальным типом, сказал я себе. Я всегда был асоциальным, ответил я себе. Результат одновременного существования в одном теле в двух состояниях – бодрствования и сна: просыпаешься всякий раз внезапно и не можешь вернуться обратно в сон еще на немного, потому что эта поляна уже занята.
Кстати, я никогда не мог понять, спит ли мой Компаньон когда-нибудь. Он утверждает, что спит, но мне кажется, он, как всегда, привирает по какой-то причине. Ну-ну.
Я сполоснулся под душем, взял с тумбочки чистое полотенце, приготовленное заранее. Под ним я нашел очередной ежедневный отчет Компаньона: рассветные часы он провел, делая кое-какую работу по дому, а утро – с Вале, которая освободилась на первую половину дня, что означало: в следующие вечера она будет занята.
Соседка, живущая этажом выше, Стефания, пригласила его выпить чаю в полдень. Он согласился на это ради меня, зная, что Стефания, брюнетка лет двадцати пяти, очень похожая на Настасью Кински, всегда будила во мне низменные инстинкты. Правда, в течение двух лет, что я был с нею знаком, она никогда не видела во мне мужика, а только приятеля мужеского полу, но меня это мало трогало: я научился искусству верности, после того как открыл для себя, что ничем не похож на Пола Ньюмана.
Я быстро вытерся и так же быстро оделся, глядя на себя в зеркало, предварительно смахнув с него вуаль пара ладонью. Отлично:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57