Тойер предавался неясным размышлениям на тему «этот-мог-бы-стать-моим-преемником», что мешало ему давать быстрые ответы. Вскоре он додумался до того, что его преемник будет новейшей моделью компьютера или генетически измененными шелковичными червями, которые станут ткать сложные контакты.
— Это сделал преступник, чтобы сбить нас с толку. Я еще раньше хотел сказать, Лейдиг. Ведь преступник должен был указать какой-то адрес, мы бы его проверили, а он оказался бы ложным. Это делается быстро. Теперь же нам придется сначала искать какого-то Бенедикта Шерхарда, причем неизвестно, что там в конце фамилии — «д», «т» или «дт». На это уйдет время, ведь мы должны проверить все варианты и точно выяснить, существует или нет некий господин Шерхард, совершивший одно или два убийства. Кроме того, Шерхард может быть, к примеру, туристом. Словом, убийца выгадывает много времени. Кстати, как мне показалось, у Танненбаха не было компьютера. Верно?
Лейдиг подтвердил.
— Между прочим, он принимал только частных и платежеспособных пациентов. Бёгер проговорилась об этом лишь в конце. Так что гуманизмом тут и не пахнет.
Это сообщение оставило в душе Тойера печальный шлейф разочарования.
— Неужели Плазма тоже из этой категории? — грубо вторгся в его печаль Хафнер. — Вот уж никогда не поверю. К тому же он не мог быть таким хитрым и придумать что-то сложное. И вообще я не понял, что вы там говорили про регистрационный журнал.
Тойер встал, прижимая ладонь ко лбу:
— Давайте все вкратце обобщим. Поскольку мы не знаем, существует этот Шерхард или нет, будем разрабатывать оба варианта: с Шерхардом и без Шерхарда… Да и что значит безумный? Известны ведь типы, которые заранее продумывали самые хитрые и жестокие убийства и в то же время играли в шахматы с архангелом Гавриилом. Плазма сумел прожить столько лет. И даже ухитрялся выглядеть одинаково неряшливо, с бородой одной и той же длины… возможно, это все грандиозный обман.
Он схватился за телефон и приказал нескольким выспавшимся сотрудникам искать по всей стране людей по фамилии Шерхард. Если же таковые отыщутся, заняться их разработкой.
— Было бы еще хитрее, назовись он Мюллером или Мейером, — заметил Лейдиг.
— Так тоже хлопот не оберешься, — буркнул Хафнер.
— Какое чудесное утро! Сразу вспоминается Гёте и хочется воскликнуть: «Как свежо и прелестно это утро!» Господа, как вы рано явились на службу, я готов был поспорить, что окажусь в числе первых, но иду и слышу голоса своих сотрудников…
— Вы определенно не первый, — дружелюбно ответил Тойер. — Но вы, вне всяких сомнений, господин Зельтманн.
Могучему сыщику удалось еще раз вкратце обрисовать ситуацию, но он уже едва держался на ногах от усталости.
— Словом, серия убийств… — угрюмо закончил он.
— Серия? Я вас умоляю, не поймите это как поучение, примите как информацию… Человек, кроме всего прочего, оснащен превосходной матрицей для обработки данных и порой способен соображать лучше всякого компьютера. Таким образом, Conditiohumana блестяще самоутверждается и в эпоху цифровой техники. Я читал об этом в одной книге, автора… короче, краткое изложение книги… э-э-э… как там его… забыл автора. Я дочитал до половины…
— Вы что-то хотели сказать, доктор Зельтманн, — напомнил Тойер, преувеличенно четко выговаривая каждое слово. — Или уже не помните? Даже приблизительно?
— Тьфу!.. Господин Тойер, — Зельтманн в шутку приподнялся на цыпочки, — вы, дорогой мой… Да, конечно, я прекрасно все помню: вы говорили про серию убийств, а о серии мы говорим только после трех эпизодов, связанных между собой.
— Кто это — мы? — сухо поинтересовался Тойер.
— Мы — научно мыслимые, э-э-э… мыслящие, способные мыслить люди. Так называемое scientificcommunity, мировое сообщество ученых, тезисы, теория и ее фальсификация. — Директор с воодушевлением сбросил свой элегантный сакко — пиджак свободного покроя, словно собирался активно вмешаться, ворваться, изложить свои мысли, и все перед включенной телекамерой.
— Но вы ведь не ученый, — рассмеялся Хафнер, нещадно дымя, хотя Тойер в душе надеялся, что комиссар после прошлого раза сделал для себя выводы.
— Я очень даже, смею вас заверить, ученый! — с негодованием возразил Зельтманн. — У меня степень доктора юридических наук по специальности «криминалистика» и преддиплом еще по одной специальности.
— Ха-ха-ха, — хрипло гоготнул Хафнер. — Вероятно, по специальности «магазинные кражи»?
— Верно, — холодно подтвердил доктор. — Вы угадали. «Магазинные кражи и ущерб для экономики». Прекратите курение!
Хафнер, смеясь, покачал головой и продолжал курить. Зельтманн снова надел пиджак.
— Боюсь, — раздраженно заявил Тойер, — что долго ждать не придется. Скоро мы столкнемся с настоящей серией, по всем канонам криминалистики. Убийца ловкий, интервал между преступлениями короткий. Вот только, к сожалению, мы не можем создать целевую группу, а также предостеречь население, чтобы люди были осторожнее.
— Ну, в отношении Человека-плазмы предостеречь население можно и даже нужно, не так ли?
— Да, конечно, о нем можно сообщить, — послушно кивнул гаупткомиссар. — И разыскать его нужно.
— Что, забыли про него, да? — Зельтманн с доброй улыбкой склонился к Тойеру. — Вы тут всю ночь просидели? Все четверо? Всю ночь?
Тойер кивнул.
— Тогда по домам, господа! Отправляйтесь спать! Непременно!
— Ключ, — пробормотал Тойер и почувствовал, как его голова клонится на грудь, — тот ключ, который обнаружил бегун, о нем мы еще не поговорили…
— Ключ подождет! — воскликнул Зельтманн. — Созвонитесь с Ильдирим, потом все по домам — отдыхать! И до трех часов пополудни чтоб я вас тут не видел! Сегодня, в такой чудесный день, ничего не случится:
О, Гейдельберг, о древний
Наш град, ты… трам-та-там…
На Неккаре и Рейне… э-э-э…
— Как я вижу, вы не слишком переживаете, что у нас два трупа за пять дней, — пробормотал Тойер. У него постоянно менялось ощущение собственного тела. В данный момент его голова стала большим колоколом, который раскачивался все сильнее; скоро он громко зазвонит в черепе… или немедленно начнется сокрушительная мигрень, и могучий сыщик наблюет на начищенные до зеркального блеска ботинки шефа. Что носят сегодня? Вот такие новенькие черно-бело-коричневые ботинки, как для боулинга. Скоро все перейдут на майки с вертикальными черно-белыми полосами, под которыми непременно вырисовывается круглый пивной живот… Мигрень так и не началась, отступила, и ботинки Зельтманна остались чистыми.
— Господин Тойер, нам всем необходимо дистанцироваться, — он произнес это слово с французским прононсом, — от происходящего. Только так мы сохраним работоспособность и боевую хватку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78