– От одной только этой мысли румянец сбежал с его щек, и он побледнел как мел. С тех пор, как Джоко поселился у Агнелли, он никогда не уходил из дома днем. Весь день он занимался с Велентайн или сворачивал сигары. Обычно он уходил после полуночи и возвращался на заре.
– Бунтовщики с безумным взглядом ближе тебе, Джоко, – Габриель безжалостно улыбнулся. – Твои фанатичные фении, вероломные убийцы из Ирландии только тем и занимаются, что выслеживают друг друга по всему Нью-Йорку.
– Фанатичные? Кто, черт тебя побери, фанатик? – Джоко вскочил на ноги и попытался ударить Габриеля через стол.
Вошедший с бочонком холодного пива Рокко обхватил сзади вспыльчивого школьного учителя и с трудом усадил на место.
– А ты бы помалкивал. Горшку перед котлом нечем хвалиться, отпусти меня. Я ему сейчас задам, – Джоко не слишком решительно вырывался из рук мальчика.
– Почему нет? – спросила Медея, укачивая Эллиса, проснувшегося от громких криков. Даже котята, гонявшие по полу кухни жука, испуганно выскочили в соседнюю комнату, а Дженни усадила Ингри на колени.
Фред потягивал красное вино и нежно протирал своего Страдивари мягкой тряпочкой. Он взглянул на них спокойными, умными глазами, откашлялся, поднял скрипку и заиграл. При первых же звуках музыки умолкли доносившиеся через вентиляцию невнятный говор и назойливый шум – стук посуды, жужжание швейной машинки, смех и крики. Пока Фред играл, в доме стояла мертвая тишина. Изумительные, глубокие звуки плыли в вечернем воздухе, взлетая все выше и выше к небесам. Скрипка плакала и смеялась, о чем-то пела и говорила на всем понятном языке. В глазах у слушателей стояли слезы. Закончился долгий, утомительный рабочий день, настало время для раздумий, воспоминаний о потерянной любви, о прошлом. Чарующая музыка всколыхнула глубокие, доселе неясные чувства. Люди улыбались сквозь слезы.
– Нет ничего правдивее музыки, – сказал задумчиво Джоко.
– Она успокаивает даже скандалистов, – Дженни неуверенно улыбнулась Габриелю, который казался совершенно спокойным. Ингри сползла с ее колен и стала гоняться за котятами. Дженни встала. – Габриель… приглашаю тебя к себе на ужин.
Он не сразу принял ее приглашение.
– Ты уверена, что хочешь пригласить именно меня, cara? – спросил он сухо и сразу же пожалел о своем ответе. Помимо желания узнать, какую роль в жизни Дженни играет «тот другой мужчина», ему хотелось стереть боль в ее глазах, вызванную его саркастическим ответом. Габриель не мог ни сердиться на нее, ни быть от нее вдалеке. Он подмигнул девушке. – С удовольствием принимаю ваше приглашение, мисс Ланган.
Она кивнула, все еще не понимая, что с ним происходит.
– Приходи через час. Я должна сходить на рынок.
– Почему нет? – ответил Габриель, когда Медея кивнула ему головой.
– Почему нет? – как эхо, повторила старушка. – Я останусь здесь, послушаю музыку, спасибо.
– Спасибо тебе, бабушка. – Габриель сделал большой глоток холодного пива. Он был счастлив, что останется с Дженни наедине.
ГЛАВА 17
Через полчаса, а не через час, как велела Дженни, Габриель направился в ее квартиру. Он не мог ждать больше ни минуты.
– Какой изменчивый человек! Эмоциональный, добрый и такой сильный, решительный, – сказал Джоко, когда затих звук шагов Габриеля. – И она – спокойная, сдержанная, элегантная и нежная. И такая же сильная и решительная. Несомненно, все предопределено на небесах: ее муж умер, его невеста сбежала.
Все, кроме Медеи, скептически смотрели на него.
– Почему нет? – изрекла Медея.
Вошла Марелла с дочуркой на руках. Держась за ее юбку, вслед тащились еще трое из ее шести детей. Ингри радостно бросилась им навстречу. Женщина стала кормить Эллиса.
– Дженни и Габриель? Им предопределено встретиться не только небесами, мой друг, – сказал Фред. – Два таких сильных решительных человека? Не знаю, не знаю… – Он покачал головой.
Велентайн равнодушно взглянула на Фреда и затем мечтательно уставилась на своего кумира Джоко.
– Я буду хорошей женой человеку, за которого выйду замуж. Преданной… прилежной, – она улыбнулась. За ее спиной младшая сестра состроила смешную рожицу. Ее брат Рокко тяжело вздохнул.
– У тебя весенняя лихорадка, Вел? – спросил он насмешливо. – Какая же ты глупая. Ну, кто на тебе женится?
– Твоя сестра совсем неглупая девушка, – галантно заступился за свою единственную ученицу Джоко. – Будь уверен, какому-то парню очень повезет, когда она выйдет за него замуж.
Ее улыбка угасла.
– Какому-то парню? Мне не нужны глупые мальчишки, Джоко. Меня интересует… настоящий мужчина, который всегда будет заботиться обо мне..
Рокко снова застонал и резко поднялся.
– Я лучше пойду. Чао.
– Подожди, Рокко. Боже мой, ты ведь еще не поел, – запричитала его мать.
– Рок, ты тоже ушел с железной дороги? Вместе с Габриелем? – спросил Северио, но мальчик уже был за дверью. Его каблуки громко стучали по ступенькам.
– Он такой хороший мальчик… такой добрый, но у него плохие друзья, – пожаловалась София, – мальчишки, что живут на углу. Я очень беспокоюсь за Рокко.
– Они все хорошие ребята, пока не сойдутся вместе. Потом появляются один или два крутых парня, и все попадают в беду, – добавил Саверио. Добрый, трудолюбивый мужчина с большими печальными глазами и обвислыми усами, он обожал своего единственного сына, который был для него загадкой. Чем старше становился Рокко, тем заметнее было, что он наполовину американец, а наполовину итальянец. – Что будет с этими молодыми людьми, кто еще не стал частью Нового Света и не полностью оторвался от Старого?
– Он твой сын. Саверио, и он преуспеет в любом месте, – важно сказал Джоко. «…Стремительное развитие Соединенных Штатов, а также и характера народа – результат естественного отбора, так как только самые энергичные, самые неугомонные и смелые люди из последних десяти или двенадцати поколений эмигрировали из Европы в эту великую страну и достигли успехов». Так сказал Чарльз Дарвин в своей работе «Происхождение человека».
Рокко сбежал с лестницы, еще не зная, куда пойдет. Он остановился у квартиры Дженни, прислушался к тихим голосам, доносившимся из-за двери, вдохнул восхитительный аромат готовившихся блюд и поднял руку, чтобы постучать, но вдруг передумал. «Пусть Гейб побудет с ней наедине», – сказал он себе, улыбаясь, и вышел из подъезда. На улицах Нью-Йорка царило привычное оживление. Было девять часов вечера. Суббота, день выдачи зарплаты. У него не было ни цента, но была хорошая репутация. Всегда найдется кто-нибудь, кто угостит его пивом.
* * *
– Ты – волшебница, Дженни Ланган. Эту квартиру совсем не узнать. Она стала опрятной и уютной, и очень милой. Как тебе это удалось? И времени у тебя было мало, и денег, – говорил Габриель, входя в комнату, вдыхая аромат свежего хлеба и с удовольствием оглядываясь вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Бунтовщики с безумным взглядом ближе тебе, Джоко, – Габриель безжалостно улыбнулся. – Твои фанатичные фении, вероломные убийцы из Ирландии только тем и занимаются, что выслеживают друг друга по всему Нью-Йорку.
– Фанатичные? Кто, черт тебя побери, фанатик? – Джоко вскочил на ноги и попытался ударить Габриеля через стол.
Вошедший с бочонком холодного пива Рокко обхватил сзади вспыльчивого школьного учителя и с трудом усадил на место.
– А ты бы помалкивал. Горшку перед котлом нечем хвалиться, отпусти меня. Я ему сейчас задам, – Джоко не слишком решительно вырывался из рук мальчика.
– Почему нет? – спросила Медея, укачивая Эллиса, проснувшегося от громких криков. Даже котята, гонявшие по полу кухни жука, испуганно выскочили в соседнюю комнату, а Дженни усадила Ингри на колени.
Фред потягивал красное вино и нежно протирал своего Страдивари мягкой тряпочкой. Он взглянул на них спокойными, умными глазами, откашлялся, поднял скрипку и заиграл. При первых же звуках музыки умолкли доносившиеся через вентиляцию невнятный говор и назойливый шум – стук посуды, жужжание швейной машинки, смех и крики. Пока Фред играл, в доме стояла мертвая тишина. Изумительные, глубокие звуки плыли в вечернем воздухе, взлетая все выше и выше к небесам. Скрипка плакала и смеялась, о чем-то пела и говорила на всем понятном языке. В глазах у слушателей стояли слезы. Закончился долгий, утомительный рабочий день, настало время для раздумий, воспоминаний о потерянной любви, о прошлом. Чарующая музыка всколыхнула глубокие, доселе неясные чувства. Люди улыбались сквозь слезы.
– Нет ничего правдивее музыки, – сказал задумчиво Джоко.
– Она успокаивает даже скандалистов, – Дженни неуверенно улыбнулась Габриелю, который казался совершенно спокойным. Ингри сползла с ее колен и стала гоняться за котятами. Дженни встала. – Габриель… приглашаю тебя к себе на ужин.
Он не сразу принял ее приглашение.
– Ты уверена, что хочешь пригласить именно меня, cara? – спросил он сухо и сразу же пожалел о своем ответе. Помимо желания узнать, какую роль в жизни Дженни играет «тот другой мужчина», ему хотелось стереть боль в ее глазах, вызванную его саркастическим ответом. Габриель не мог ни сердиться на нее, ни быть от нее вдалеке. Он подмигнул девушке. – С удовольствием принимаю ваше приглашение, мисс Ланган.
Она кивнула, все еще не понимая, что с ним происходит.
– Приходи через час. Я должна сходить на рынок.
– Почему нет? – ответил Габриель, когда Медея кивнула ему головой.
– Почему нет? – как эхо, повторила старушка. – Я останусь здесь, послушаю музыку, спасибо.
– Спасибо тебе, бабушка. – Габриель сделал большой глоток холодного пива. Он был счастлив, что останется с Дженни наедине.
ГЛАВА 17
Через полчаса, а не через час, как велела Дженни, Габриель направился в ее квартиру. Он не мог ждать больше ни минуты.
– Какой изменчивый человек! Эмоциональный, добрый и такой сильный, решительный, – сказал Джоко, когда затих звук шагов Габриеля. – И она – спокойная, сдержанная, элегантная и нежная. И такая же сильная и решительная. Несомненно, все предопределено на небесах: ее муж умер, его невеста сбежала.
Все, кроме Медеи, скептически смотрели на него.
– Почему нет? – изрекла Медея.
Вошла Марелла с дочуркой на руках. Держась за ее юбку, вслед тащились еще трое из ее шести детей. Ингри радостно бросилась им навстречу. Женщина стала кормить Эллиса.
– Дженни и Габриель? Им предопределено встретиться не только небесами, мой друг, – сказал Фред. – Два таких сильных решительных человека? Не знаю, не знаю… – Он покачал головой.
Велентайн равнодушно взглянула на Фреда и затем мечтательно уставилась на своего кумира Джоко.
– Я буду хорошей женой человеку, за которого выйду замуж. Преданной… прилежной, – она улыбнулась. За ее спиной младшая сестра состроила смешную рожицу. Ее брат Рокко тяжело вздохнул.
– У тебя весенняя лихорадка, Вел? – спросил он насмешливо. – Какая же ты глупая. Ну, кто на тебе женится?
– Твоя сестра совсем неглупая девушка, – галантно заступился за свою единственную ученицу Джоко. – Будь уверен, какому-то парню очень повезет, когда она выйдет за него замуж.
Ее улыбка угасла.
– Какому-то парню? Мне не нужны глупые мальчишки, Джоко. Меня интересует… настоящий мужчина, который всегда будет заботиться обо мне..
Рокко снова застонал и резко поднялся.
– Я лучше пойду. Чао.
– Подожди, Рокко. Боже мой, ты ведь еще не поел, – запричитала его мать.
– Рок, ты тоже ушел с железной дороги? Вместе с Габриелем? – спросил Северио, но мальчик уже был за дверью. Его каблуки громко стучали по ступенькам.
– Он такой хороший мальчик… такой добрый, но у него плохие друзья, – пожаловалась София, – мальчишки, что живут на углу. Я очень беспокоюсь за Рокко.
– Они все хорошие ребята, пока не сойдутся вместе. Потом появляются один или два крутых парня, и все попадают в беду, – добавил Саверио. Добрый, трудолюбивый мужчина с большими печальными глазами и обвислыми усами, он обожал своего единственного сына, который был для него загадкой. Чем старше становился Рокко, тем заметнее было, что он наполовину американец, а наполовину итальянец. – Что будет с этими молодыми людьми, кто еще не стал частью Нового Света и не полностью оторвался от Старого?
– Он твой сын. Саверио, и он преуспеет в любом месте, – важно сказал Джоко. «…Стремительное развитие Соединенных Штатов, а также и характера народа – результат естественного отбора, так как только самые энергичные, самые неугомонные и смелые люди из последних десяти или двенадцати поколений эмигрировали из Европы в эту великую страну и достигли успехов». Так сказал Чарльз Дарвин в своей работе «Происхождение человека».
Рокко сбежал с лестницы, еще не зная, куда пойдет. Он остановился у квартиры Дженни, прислушался к тихим голосам, доносившимся из-за двери, вдохнул восхитительный аромат готовившихся блюд и поднял руку, чтобы постучать, но вдруг передумал. «Пусть Гейб побудет с ней наедине», – сказал он себе, улыбаясь, и вышел из подъезда. На улицах Нью-Йорка царило привычное оживление. Было девять часов вечера. Суббота, день выдачи зарплаты. У него не было ни цента, но была хорошая репутация. Всегда найдется кто-нибудь, кто угостит его пивом.
* * *
– Ты – волшебница, Дженни Ланган. Эту квартиру совсем не узнать. Она стала опрятной и уютной, и очень милой. Как тебе это удалось? И времени у тебя было мало, и денег, – говорил Габриель, входя в комнату, вдыхая аромат свежего хлеба и с удовольствием оглядываясь вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81