Перссон довез его до гостиницы. Девушка-администратор улыбнулась, когда он вошел.
— Я уезжаю.
— К вечеру может похолодать, — сказала она. — И не исключена гололедица.
— Я поеду аккуратно.
Он поднялся в номер, упаковал чемодан и вышел. Захлопнул дверь и подумал, что уже сейчас не смог бы рассказать, как выглядел его гостиничный номер.
Он заплатил по счету, не проверяя.
— Приезжай опять, — сказала она, пересчитывая деньги. — Как там дела? Найдут они преступника?
— Будем надеяться.
Стефан вышел на улицу. Было холодно. Он сунул чемодан в багажник и уже хотел было сесть за руль, как вдруг увидел в дверях Веронику Молин. Она направлялась к нему.
— Я слышала, ты уезжаешь.
— От кого?
— От администратора.
— Значит ли это, что ты меня искала?
— Да.
— Почему?
— Хочу узнать, как идут дела.
— Об этом надо спрашивать не меня.
— Джузеппе Ларссон сказал, что ты вполне можешь ответить на этот вопрос. Я только что говорила с ним по телефону. Он сказал, что, может быть, ты еще не успел уехать, — и, как видишь, мне повезло.
Стефан закрыл машину и последовал за ней назад в гостиницу. Они зашли в ресторан — там не было ни души.
— Джузеппе Ларссон сказал, что он нашел дневник. Это правда?
— Правда, — сказал Стефан. — Я его листал. Но он, разумеется, принадлежит тебе и твоему брату. Ты получишь его позже, сейчас он нужен для следствия.
— Я была очень удивлена, что он вел дневник.
— Почему?
— Не похоже на него. Он был не из тех людей, что станут писать без особой на то нужды.
— Многие ведут дневник так, что об этом никто не знает. Я думаю, каждый человек хоть раз в жизни пытался вести дневник.
Он наблюдал, как она достает пачку сигарет и закуривает. Выпустив первый клуб дыма, она посмотрела ему в глаза:
— Джузеппе сказал, что следствие по-прежнему не имеет четкой линии. Никакой более или менее обоснованной версии. К тому же все говорит за то, что тот же самый преступник, что убил моего отца, убил и второго человека.
— Которого ты не знала?
Она посмотрела на него с удивлением:
— Откуда мне его знать? Ты забываешь, что я и отца-то почти не знала.
Стефан подумал, что надо перейти к делу. Задать ей давно сформулированные вопросы.
— Ты знала, что твой отец был нацистом?
Ему показалось, что вопрос ее не удивил.
— Что ты имеешь в виду?
— А что, у слова «нацист» много значений? Я вычитал в дневнике, как молодой парень из Кальмара в 1942 году перешел границу Норвегии, чтобы записаться в немецкую армию. Потом он сражается за Гитлера до конца войны, до весны 1945 года. Тогда он возвращается в Швецию, женится, появляются дети, сначала твой брат, потом ты. Он меняет имя, разводится, снова женится, но убеждений не меняет — он такой же убежденный нацист, как и вначале. И думаю, не ошибусь, если скажу, что он остался нацистом до конца дней.
— Он пишет об этом в дневнике?
— Там есть еще несколько писем и фотографий. Твой отец в немецком мундире.
Она покачала головой:
— Никак не ожидала.
— Он никогда не говорил о войне?
— Никогда.
— А о своих политических взглядах?
— Я и не знала, что у него были какие-то политические взгляды. В доме никогда не говорили о политике.
— Можно выразить свои убеждения и не говоря о политике.
— Как это?
— Есть много способов.
Она подумала и снова покачала головой:
— Что я помню из детства — он как-то сказал, что политика его не интересует. Даже не могла предположить, что у него были какие-то экстремистские взгляды. Значит, он их скрывал. Если, конечно, все, что ты говоришь, — правда.
— Все написано в дневнике. Совершенно недвусмысленно.
— И что, весь дневник только об этом? А о своей семье он не пишет?
— Очень мало.
— Вот это меня как раз не удивляет. У меня всегда было чувство, что мы, дети, только мешаем отцу. Он никогда по-настоящему о нас не заботился, только притворялся.
— Кстати, у твоего отца была здесь, в Свеге, женщина. Была ли она его любовницей, сказать не могу. Просто не знаю, чем занимаются люди, когда им за семьдесят.
— Женщина в Свеге?
Он пожалел, что сказал это. Такого рода информацию она должна была получить от Джузеппе, а не от него. Но было уже поздно.
— Ее зовут Эльза Берггрен, она живет на южном берегу реки. Это она нашла ему дом. Кстати, ее политические взгляды точно такие же. Если можно нацистские взгляды назвать политическими.
— А какие же еще?
— Криминальные.
Похоже, до нее наконец дошло, почему он задает все эти вопросы.
— Так ты имеешь в виду, что смерть моего отца как-то связана с его политическими взглядами?
— Я ничего не хочу сказать. Но следствие должно вестись по всем направлениям.
Она закурила новую сигарету. Стефан заметил, что рука ее дрожит.
— Не понимаю, почему мне никто ничего не сказал. Ни о том, что отец был нацистом, ни об этой женщине.
— Раньше или позже разговор об этом зайдет. Следствие иногда тянется очень долго. Теперь у них уже два убийства. Плюс пропавший пес.
— Я слышала, что собаку убили?
— Собаку твоего отца — да, убили. А собака Авраама Андерссона пропала.
Она поежилась, как будто бы ей вдруг стало зябко.
— Я хочу уехать отсюда, — сказала она. — Еще сильнее, чем раньше. Я, конечно, со временем прочитаю этот дневник, но прежде всего я хочу, чтобы отца наконец похоронили. И сразу уеду. Итак, мне предстоит узнать, что мой отец, который только делал вид, что о нас заботится, был к тому же еще и нацистом.
— А как ты намерена поступить с домом?
— Я говорила с маклером. Когда со всеми формальностями покончат, я его продам. Если, конечно, кто-то захочет купить.
— Ты там была?
Она кивнула:
— Все-таки съездила. Хуже, чем я могла себе представить. Особенно эти кровавые следы.
Говорить было больше не о чем. Стефан посмотрел на часы. Надо уезжать, пока еще не поздно.
— Жаль, что ты уезжаешь.
— Почему?
— Я не привыкла сидеть в одиночестве в крошечной гостинице, да еще в такой глуши. Интересно, как тут вообще люди живут?
— Твой отец добровольно выбрал это место.
Она проводила его до стойки администратора.
— Спасибо, что согласился поговорить, — сказала она.
Перед отъездом он на всякий случай позвонил Джузеппе — не нашлась ли собака. Оказалось, след прервался у дороги после того, как ретивый пес Несблума полчаса тащил его за собой через лес.
— Там его ждала машина, — сказал Джузеппе. — Он посадил собаку и исчез. Остается вопрос, кто это был и куда поехал.
Стефан поехал на юг. После того, как он пересек мост, дорога пошла лесом. Он то и дело тормозил, ловя себя на том, что едет слишком быстро. Голова была совершенно пустой. Единственная вертевшаяся в голове мысль была о собаке Андерссона.
Сразу после полуночи он остановился у сосисочного ларька в Муре. Поев, он понял, что устал. Он отогнал машину на самый край стоянки, залез на заднее сиденье и свернулся калачиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108