Как правило, хищники нападают на животных, которые чем-то отличаются от основной группы. Именно поэтому чаще всего добычей становятся детеныши – не только потому, что их легче поймать, но, главное, потому, что они выглядят не так, как все остальные в стаде. По той же причине хищники убивают больше самцов, чем самок, поскольку недоминантные самцы обычно держатся чуть поодаль от стада, что делает их более приметными.
Еще тридцать лет назад, когда Ханс Круук изучал гиен в Серенгети, он обнаружил, что достаточно выкрасить какое-нибудь животное краской – и оно станет добычей хищника при первом же нападении на стадо. Вот насколько значима непохожесть на всех остальных.
Вывод из всего этого прост. Держаться вместе. Быть одинаковыми.
В этом заключалась наша выигрышная стратегия.
Но я очень надеялся, что испробовать ее в действии нам все-таки не придется.
На какое-то время рои исчезли из виду. Они улетели за угол, к другой стене главного корпуса. Мы напряженно ждали. И довольно скоро рои появились снова. Они опять пролетели вдоль здания, обследуя все отверстия, одно за другим.
Мы все смотрели на монитор. Дэвид Брукс обильно потел. Ему приходилось то и дело вытирать пот со лба рукавом.
– Долго они еще будут там летать? – спросил он.
– Столько, сколько захотят, – ответил Чарли.
Мае сказала:
– По крайней мере, до тех пор, пока ветер снова не усилится. И, похоже, это случится не скоро.
– Господи… Не понимаю, как вы все можете так спокойно это терпеть! – воскликнул Дэвид.
Он был очень бледен. Пот капал с бровей и заливал ему очки. Мне показалось, что Дэвид вот-вот сорвется с места и бросится бежать, не разбирая дороги.
– Дэвид, ты не хочешь присесть? – осторожно спросил я.
– Да, наверное, я лучше сяду.
– Хорошо.
– Пойдем, Дэвид, – Рози провела его в дальний угол комнаты, к умывальнику, и усадила на пол. Он обхватил колени руками и уткнулся в них лицом. Рози смочила холодной водой бумажное полотенце и положила его Дэвиду на затылок. Она обращалась с Дэвидом очень нежно и заботливо.
Чарли раздраженно покачал головой и сказал:
– Чертов засранец! Только его соплей нам сейчас не хватало!
– Чарли, это не поможет… – сказала Мае.
– Ну так и что? Мы застряли в этом сраном сарае, в котором куча сраных щелей, мы ничего не можем сделать, нам некуда податься, а у этого чокнутого засранца сорвало крышу, и он только делает все еще хуже.
– Да, – спокойно согласился я. – Все это правда. Но от того, что делаешь ты, лучше не становится.
Чарли хмуро глянул на меня и замычал мелодию из «Зоны сумерек».
– Чарли, обрати внимание, – сказал я. За то время, пока я наблюдал за роями, их поведение немного изменилось. Они больше не держались вплотную к зданию. Теперь они летали зигзагами, отлетали от стены в пустыню и возвращались обратно. Так делали все четыре роя – плавно, как будто исполняли какой-то танец.
Мае тоже это заметила.
– Новое поведение…
– Да, – сказал я. – Прежняя стратегия не сработала, и они придумали новую.
– Ну и какая им с этого польза? – спросил Чарли. – Они могут летать зигзагами сколько угодно – двери от этого все равно не откроются.
И все же меня очаровало это новое обусловленное поведение. Зигзаги постепенно становились все более широкими, рои отлетали от здания все дальше и дальше. Новая стратегия быстро совершенствовалась. Она совершенствовалась буквально у нас на глазах.
– Потрясающе… – сказал я.
– Маленькие засранцы… – фыркнул Чарли.
Один из роев подлетел довольно близко к останкам кролика. Не долетев до разложившейся тушки пару ярдов, рой развернулся и полетел обратно к главному зданию. Внезапно мне пришла в голову одна мысль…
– Насколько хорошо рои видят?
В наушнике затрещало. Ответил мне Рики:
– Сверхъестественно хорошо. В конце концов, для этого их и создали. У них зрение – двадцать с половиной, – сказал он. – Невероятное разрешение. С человеческим глазом не стоит и сравнивать.
– И как формируется у них изображение? – спросил я. Потому что рой – это всего лишь группа отдельных частиц. Как палочки и колбочки в сетчатке. Для преобразования отдельных микроизображений в цельную картину необходима центральная обработка всех данных. Каким образом рой осуществляет такую обработку данных?
Рики прокашлялся.
– Э-э… Я не совсем уверен…
– Это появилось у последних поколений, – вмешался Чарли.
– Ты хочешь сказать – у них выработалась система зрения?
– Да.
– И мы не знаем, каким образом они это делают…
– Нет. Мы знаем только, что они видят – и все.
Рой снова развернулся у стены, полетел обратно к кролику, а потом снова направился к стене. Другие рои рассредоточились вдоль стены здания и делали то же самое. Улетали на какое-то расстояние в пустыню, потом возвращались обратно к зданию.
Рики спросил по рации:
– А почему тебя это заинтересовало?
– Потому.
– Ты думаешь, они найдут кролика?
– Кролик меня не волнует, – сказал я. – Тем более что они, похоже, уже пролетели мимо него.
– Но тогда что?..
Мае тихонько ахнула.
– Вот дерьмо… – проронил Чарли и шумно вздохнул.
Мы наблюдали за ближайшим роем, за тем, который пролетел мимо кролика. Рой снова отлетел в пустыню, примерно на десять ярдов дальше того места, где лежали останки кролика. Но вместо того, чтобы вернуться обратно к главному корпусу, как это бывало раньше, теперь рой остановился и завис на одном месте, посреди пустыни. Рой не двигался с места, но поднялся высокой колонной, а потом снова опустился к земле, отбрасывая серебристые блики.
– Почему он это делает? – спросил я. – Вот так поднимается и опускается?
– Может быть, это как-то связано с получением изображения? Такой способ фокусировки?
– Нет, – сказал я. – Я хочу знать – почему он остановился?
– Программа зависла?
Я покачал головой.
– Вряд ли.
– Тогда почему?
– Я думаю, он что-то увидел.
– Что, например? – спросил Чарли.
Я со страхом подумал, что, наверное, знаю ответ. Рой представляет собой камеру с чрезвычайно высоким разрешением, соединенную с системой распределенной обработки данных в сети. А системы распределенной обработки данных очень хорошо умеют определять закономерности. Именно поэтому программы для распределенных сетей используют для опознания лиц в службах безопасности или для составления цельного рисунка из осколков древних сосудов в археологии. Система распределенной обработки данных обнаруживает закономерности гораздо лучше, чем человеческий глаз.
– Какие еще закономерности? – спросил Чарли, когда я поделился с ним своими соображениями. – Там нечего определять, это же пустыня. Там только песок и кактусовые колючки.
Мае сказала:
– И следы.
– Что? Ты имеешь в виду наши следы? Которые мы оставили, когда шли там?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Еще тридцать лет назад, когда Ханс Круук изучал гиен в Серенгети, он обнаружил, что достаточно выкрасить какое-нибудь животное краской – и оно станет добычей хищника при первом же нападении на стадо. Вот насколько значима непохожесть на всех остальных.
Вывод из всего этого прост. Держаться вместе. Быть одинаковыми.
В этом заключалась наша выигрышная стратегия.
Но я очень надеялся, что испробовать ее в действии нам все-таки не придется.
На какое-то время рои исчезли из виду. Они улетели за угол, к другой стене главного корпуса. Мы напряженно ждали. И довольно скоро рои появились снова. Они опять пролетели вдоль здания, обследуя все отверстия, одно за другим.
Мы все смотрели на монитор. Дэвид Брукс обильно потел. Ему приходилось то и дело вытирать пот со лба рукавом.
– Долго они еще будут там летать? – спросил он.
– Столько, сколько захотят, – ответил Чарли.
Мае сказала:
– По крайней мере, до тех пор, пока ветер снова не усилится. И, похоже, это случится не скоро.
– Господи… Не понимаю, как вы все можете так спокойно это терпеть! – воскликнул Дэвид.
Он был очень бледен. Пот капал с бровей и заливал ему очки. Мне показалось, что Дэвид вот-вот сорвется с места и бросится бежать, не разбирая дороги.
– Дэвид, ты не хочешь присесть? – осторожно спросил я.
– Да, наверное, я лучше сяду.
– Хорошо.
– Пойдем, Дэвид, – Рози провела его в дальний угол комнаты, к умывальнику, и усадила на пол. Он обхватил колени руками и уткнулся в них лицом. Рози смочила холодной водой бумажное полотенце и положила его Дэвиду на затылок. Она обращалась с Дэвидом очень нежно и заботливо.
Чарли раздраженно покачал головой и сказал:
– Чертов засранец! Только его соплей нам сейчас не хватало!
– Чарли, это не поможет… – сказала Мае.
– Ну так и что? Мы застряли в этом сраном сарае, в котором куча сраных щелей, мы ничего не можем сделать, нам некуда податься, а у этого чокнутого засранца сорвало крышу, и он только делает все еще хуже.
– Да, – спокойно согласился я. – Все это правда. Но от того, что делаешь ты, лучше не становится.
Чарли хмуро глянул на меня и замычал мелодию из «Зоны сумерек».
– Чарли, обрати внимание, – сказал я. За то время, пока я наблюдал за роями, их поведение немного изменилось. Они больше не держались вплотную к зданию. Теперь они летали зигзагами, отлетали от стены в пустыню и возвращались обратно. Так делали все четыре роя – плавно, как будто исполняли какой-то танец.
Мае тоже это заметила.
– Новое поведение…
– Да, – сказал я. – Прежняя стратегия не сработала, и они придумали новую.
– Ну и какая им с этого польза? – спросил Чарли. – Они могут летать зигзагами сколько угодно – двери от этого все равно не откроются.
И все же меня очаровало это новое обусловленное поведение. Зигзаги постепенно становились все более широкими, рои отлетали от здания все дальше и дальше. Новая стратегия быстро совершенствовалась. Она совершенствовалась буквально у нас на глазах.
– Потрясающе… – сказал я.
– Маленькие засранцы… – фыркнул Чарли.
Один из роев подлетел довольно близко к останкам кролика. Не долетев до разложившейся тушки пару ярдов, рой развернулся и полетел обратно к главному зданию. Внезапно мне пришла в голову одна мысль…
– Насколько хорошо рои видят?
В наушнике затрещало. Ответил мне Рики:
– Сверхъестественно хорошо. В конце концов, для этого их и создали. У них зрение – двадцать с половиной, – сказал он. – Невероятное разрешение. С человеческим глазом не стоит и сравнивать.
– И как формируется у них изображение? – спросил я. Потому что рой – это всего лишь группа отдельных частиц. Как палочки и колбочки в сетчатке. Для преобразования отдельных микроизображений в цельную картину необходима центральная обработка всех данных. Каким образом рой осуществляет такую обработку данных?
Рики прокашлялся.
– Э-э… Я не совсем уверен…
– Это появилось у последних поколений, – вмешался Чарли.
– Ты хочешь сказать – у них выработалась система зрения?
– Да.
– И мы не знаем, каким образом они это делают…
– Нет. Мы знаем только, что они видят – и все.
Рой снова развернулся у стены, полетел обратно к кролику, а потом снова направился к стене. Другие рои рассредоточились вдоль стены здания и делали то же самое. Улетали на какое-то расстояние в пустыню, потом возвращались обратно к зданию.
Рики спросил по рации:
– А почему тебя это заинтересовало?
– Потому.
– Ты думаешь, они найдут кролика?
– Кролик меня не волнует, – сказал я. – Тем более что они, похоже, уже пролетели мимо него.
– Но тогда что?..
Мае тихонько ахнула.
– Вот дерьмо… – проронил Чарли и шумно вздохнул.
Мы наблюдали за ближайшим роем, за тем, который пролетел мимо кролика. Рой снова отлетел в пустыню, примерно на десять ярдов дальше того места, где лежали останки кролика. Но вместо того, чтобы вернуться обратно к главному корпусу, как это бывало раньше, теперь рой остановился и завис на одном месте, посреди пустыни. Рой не двигался с места, но поднялся высокой колонной, а потом снова опустился к земле, отбрасывая серебристые блики.
– Почему он это делает? – спросил я. – Вот так поднимается и опускается?
– Может быть, это как-то связано с получением изображения? Такой способ фокусировки?
– Нет, – сказал я. – Я хочу знать – почему он остановился?
– Программа зависла?
Я покачал головой.
– Вряд ли.
– Тогда почему?
– Я думаю, он что-то увидел.
– Что, например? – спросил Чарли.
Я со страхом подумал, что, наверное, знаю ответ. Рой представляет собой камеру с чрезвычайно высоким разрешением, соединенную с системой распределенной обработки данных в сети. А системы распределенной обработки данных очень хорошо умеют определять закономерности. Именно поэтому программы для распределенных сетей используют для опознания лиц в службах безопасности или для составления цельного рисунка из осколков древних сосудов в археологии. Система распределенной обработки данных обнаруживает закономерности гораздо лучше, чем человеческий глаз.
– Какие еще закономерности? – спросил Чарли, когда я поделился с ним своими соображениями. – Там нечего определять, это же пустыня. Там только песок и кактусовые колючки.
Мае сказала:
– И следы.
– Что? Ты имеешь в виду наши следы? Которые мы оставили, когда шли там?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105