Вы же говорили... Добрый малый ее по плечику погладил, по спинке, по волосикам - Будешь хорошей девочкой - поступишь!. Все правильно поняла. Поступила. Отличница. Умница. А след в душе остался... Незаметный такой надлом, шрамик... В каком виде он выползет наружу? Где? Когда? - Он опечаленно замолк. Поддерживая затухающий разговор я попытался сменить тему. - Вы работали в Мали с переводчиком? - С переводчиком, мой друг, это не работа. Перед командировкой полгода с женой учили дни и ночи напролет французкий язык с великолепным преподавателем университета. Кстати - французом, интереснейшим человеком, очень наблюдательным, остроумным... - За время работы в Мали накопилась масса впечатлений, стольких новых людей узнал, что хочется написать книгу. Сейчас строю дачу, восемьдесят километров от Харькова, несколько далековато, да и дело идет медленно. То нет материалов, то людей, то крана, то грузовика. Сплошная нервотрепка. Все-же надеюсь достроить. Поставлю письменный стол в мансандре, под крышей, открою настежь окно в сад и засяду писать книгу. Это моя мечта. Мы поставили жигуленка в бетонный бокс многоэтажного гаражного кооператива врытого в склон пересекающего жилой массив оврага. Трамвая ждать не стали. Неторопливо пошли пешком к нашему общему дому. В тот вечер Василий стал первым человеком кому рассказал, пусть коротко, опуская многие детали свою историю о том как с небес свалился в афганские горы. Верилось, что мой новый друг не болтун и сохранит все рассказанное в душе. - Все одно к одному. - Он медленно развел руками. - И не ведают они, что творят. Вы знаете, некоторые знакомые уехали, другие собираются уехать из страны. В слух об этом не говорят, естественно. Вот даже преподаватель французкого, о котором рассказывал, подумывает с женой уезжать в Бельгию, на родину отца. А ведь мать у него здешняя, немцы в полон угнали. В плену со своим французом и познакомилась. В шестидесятых уговорила вернуться с ней на Родину. Сын уже большой мальчик был. Все бросили, поехали. Теперь он сам женат. Жена - тоже харьковчанка, двое детей. Понимаешь, единственный преподаватель - носитель настоящего живого языка, так ему не дают даже ставки! Поль конечно зарабатывает, и неплохо, частными уроками, вот мою девочку учит, но все это не то. Ведь человеку хочется престижа, уважения. Он действительно прекрасный филолог, чудный преподаватель, профессиональный переводчик. ... Обижают у нас людей. В результате они срываются с насиженных, родных мест, тянутся в дальние края. Меня обдало жаром. Вероника! Ведь подобное произошло с ней. Сначала горькая, кровная обида. Унижение. Отъезд. Так Василий стал первым человеком которому поведал о Веронике. - Да, невеселая повесть о любви. И, тоже, как итог - отъезд из страны. К сожалению - закономерный. У тебя, тут Вероника совершенно права, нет выбора. Уж кого-кого, а офицера из страны никто не выпустит. Сломал бы ей в очередной раз судьбу, а себе еще и карьеру. Полагаю, правда, ты ее так и так сломал своим нездоровым любопытсвом к некоторым моментам собственной биографии. - Знаешь, .... у меня ведь тоже имелся выбор. Французкие врачи, работавшие с нами в Мали страшно удивлялись, почему такие отличные специалисты как мы с женой, согласны трудиться с утра до ночи за мизерную, по их понятиям, зарплату. Не знали сколько даже из этой зарплаты перепадало родному государству! Во Франции, говорили нам, вам обеспечена хорошая практика в госпиталях, свой частный кабинет или даже собственная клиника. - Клинику, не клинику но специалист нашего класса мог получать очень приличную оплату, позволяющую завести свой дом, машины... А главное возможность путешествовать по всему миру. Мне намекали, что могу рассчитвать на их помощь. Но!... Но... А главное в Харькове оставались дети. Хорошо, что за ними приглядывали наши родственники, знакомые. Но ведь этого мало. Детям нужны родители. Теперь, что жалеть! Жизнь - прекрасна. Работа есть. Дом - я строю! Правда маленький и далеко от города. Машина... Жигули. Гараж - кооперативный, зато в пределах досягаемости. Жизнь продолжается и она удивительна! Так дошли беседуя к его подъезду, покурили и Вася решил проводить меня. Постояли у моего парадного, снова покурили. Расставаться не хотелось. Впервые я нашел человека с которым можно свободно говорить о многих тревоживших мою душу вещах. Друга. Записали в блокноты адреса и номера телефонов. На прощание Василий дал свою, редкую в те времена визитную карточку. Договорились, что утром встретимся возле подъезда и вместе поедем в больницу. На том и распрощались. Мои ноги гудели после тяжелого, насыщенного событиями дня когда после долгого перерыва вновь поднимался по знакомой лестнице на второй этаж. Забрал накопившиеся в почтовом ящике газеты, журналы и конверты. Отпер ключем дверь и вошел. После долгой разлуки, после тревог и скитаний наконец-то добрался домой. Гарнизонная однокомнатная холостяцкая квартира служила лишь местом временного обитания последние годы перед Афганом. На войне жильем стал приспособленный под офицерское общежитие бочкообразный вагончик, который делил с другими начальниками служб вертолетного отряда. Дом - всегда один. Здесь. Включил в коридоре свет. Повесил плащ рядом с отцовской аэрофлотовской шинелью. Снял китель, скинул туфли и одел свои старые тапочки. Посмотрел на часы и решил позвонить в больницу. Дежурная сестра проверила записи, спросила о чемто нянечку и сказала, что больной прнял все прописанные врачем лекарства, в том числе и новые, заграничные, покушал немного овощного отвара из принесенных с базара продуктов и заснул. Судя по всему чувствует себя неплохо. В палате тепло, спокойно. Поблагодарил медсестру и попросил передать отцу, естественно когда он проснется, что приеду завтра с утра. Так или иначе, но толстый эскулап оперативно начал отрабатывать полученные деньги. Снова принялся накручивать диск телефона, дозваниваясь до Димыча. Как парень холостой, общительный, приятной наружности, интересный собеседник да к тому же неплохой гитарист, обладающий необычным хрипловатым голосом, друг приходил домой, если приходил вообще, не раньше девяти вечера. Повезло, после первого же гудка, трубку поднял сам Димыч. - Привет, майор! Как отец? - Привет, Димыч! Немного лучше. Только от него. Уже перевели в другую, менее населенную палату. Назначили диету, новые, более современные импортные лекарства. Вот сейчас опять звонил. Дежурная сказала, что покушал и спит. Самочувствие, говорит, нормальное. - Отлично. Ты звонишь из дома? - Угадал. - Никуда не уходи. Беру бутылек и жму к тебе. Пока. - Не нужно бутылька. Здесь найдется достаточно. Давай, приходи. Димыч не заставил себя ждать. Среднего роста, стройный, с широкими прямыми плечами и тонкой талией гимнаста, черными жесткими волосами, мужественными, рубленными чертами лица, немного правда подпорченными результатами падения из окна третьего этажа женского общежития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93