Эллин почувствовала тяжесть в груди, как будто рыдание хотело вырваться наружу и не смогло.
– А Райф бы смог, – подумала она вслух, потом в ужасе зажала рот рукой. Вино. Вино развязало ей язык и ее сдержанность. И ее здравый смысл. Эллин была рада тусклому свету, потому что надеялась, что Джошуа не мог заметить, как густо она покраснела.
– Я уже говорил тебе, я не Райф, – сказал он ей таким тихим и нежным голосом, что ей захотелось заплакать.
Эллин встала из кресла-качалки и поставила фужер на стол. Ей надо было взять себя в руки, а она знала, что не сможет этого сделать, пока чувствует на себе ласковый взгляд Джошуа. Высокие окна были завешаны задрапированными шторами, и Эллин отодвинула одну из них в сторону, сделав вид, что ей интересно посмотреть на ночной Балтимор.
– Кто ты, Джошуа Мэннерс? – прошептала она в парчовую портьеру и, почувствовав рядом с собой легкое дыхание ветерка, поняла, подавив тяжелый вздох, что Джошуа подошел к ней.
– Джошуа Мэннерс, – тихо ответил он, – человек, который прошел долгий путь в поисках чего-то, что он нашел в своей собственной комнате в отеле теплой майской ночью.
Его мягкий баритон был бархатным и таким же нежным, как портьеры, касавшиеся ее щеки. Внутри у нее что-то оборвалось, что-то, что она почти услышала. В какой-то момент Эллин испугалась, что это могло быть ее сердце. Она почувствовала невесомое прикосновение на плече и боялась смотреть на своего мужа, но, в конце концов, обернулась. Эллин с трудом видела его в темноте, но чувствовала, как он мягко окутывал ее, как одеялом. Когда она склонила голову на его теплую, обнаженную грудь, он заключил ее в объятия, и к ее глазам подкатили слезы.
– Я не могу, Джошуа, – от боли Эллин едва смогла произнести эти слова. – Я не могу любить тебя. Я собираюсь замуж за Билла. Я обещала ему. Я обещала ему.
Джошуа почувствовал физическую боль: как будто она дала ему под пах. Он не мог отпустить ее, потому что боялся, что боль одолеет его.
– Ты не можешь любить меня? – несмотря ни на что, его голос был ясным и даже скептическим. – Или не любишь?
– Я не могу, – ответила Эллин подавленно. – И не люблю.
– Дай себе шанс, – робко сказал Джошуа, прижавшись щекой к ее мягким волосам. – И дай мне шанс показать, как я люблю тебя.
– Нет!
Эллин вырвалась и подбежала к свету. Она пошатывалась, тяжело дыша, и ее глаза широко распахнулись от злости и боли.
– Я не проститутка, – яростным шепотом сказала она, и ее взгляд был на удивление бесстрастным. – И я ею не буду. Если из-за того, что у меня была любовная связь с человеком, которого я любила…
– Дура несчастная, – выдохнул он сгоряча. – Ты несчастная маленькая глупышка!
Джошуа услышал, как она тяжело задышала, как будто ее ударили кулаком. Он хотел сказать что-то еще, возможно извиниться, но слова сжали ему горло.
Она почти бегом бросилась в свою комнату и быстро закрылась изнутри. Джошуа был бессилен что-либо сделать, он просто смотрел на дверь.
В тот же час он ощутил на себе агонию раненного, но не убитого на охоте зверя.
Глава 18
Победа была одержана в Прикнессе. Джошуа вел Эллин на круг победителей под рев огромной толпы зрителей. Она увидит, как награждается вера. Они дошли до круга, а там, верхом на Шейке, облаченный в черно-зеленые шелка, восседал Райфорд Симмс.
Джошуа вскочил на кровати в занимающемся бледно-розовом свете зари в своей комнате, где он заснул на диване. Это был сон. Его глаза уставились на неясный силуэт перед ним. Вначале он подумал, что это часть другого сна, но видение вдруг заговорило:
– Джошуа! – настойчивым шепотом скомандовало оно. Это Эллин звала его.
Джошуа протер глаза кулаками. После их краткой восхитительной интерлюдии вчера вечером, он не смог закрыть глаз, чтобы не увидеть это выражение откровенного желания на ее чертовски красивом лице и не смог протянуть к ней руки, распахнутые в ожидании объятия. Ему только что удалось задремать после тяжелой ночи, и вот она здесь, и вот она будит его.
– Джошуа! – повторила Эллин чуть громче. В ее обращении была нетерпеливость.
Он усиленно помотал головой.
– Сколько времени? – сонно проворчал Джошуа.
– Шесть часов, – бодрым голосом ответила Эллин. – Я должна проверить, готов ли Шейк бежать в скачках сегодня.
Сегодня. Прикнесс. Туман в его голове рассеялся, и Мэннерс увидел ее в истинном свете. На Эллин он увидел костюм, а на ее лице спокойное деловое выражение, не выдающее никаких признаков вчерашней нежности. «Возможно, – кисло подумал Джошуа, – ему это тоже приснилось. Нет, – решил он, в конце концов, вставая. – Если бы это был сон, то у него был бы более приятный исход».
– Дай мне пять минут, – сказал Джошуа, направляясь в свою комнату.
Через шесть минут он вернулся, позаботившись об утреннем туалете, и добавив красную фланелевую рубашку и рабочую обувь к своим голубым джинсам. Джошуа застал ее стоящей возле окна и смотрящей на улицу отсутствующим взглядом. Он с болью вспомнил о вчерашнем вечере. «Я не могу любить тебя. Я не люблю». Его охватило непреодолимое желание подойти к ней сзади и обнять, может быть, убрать этот аккуратный локон темных волос с шеи и заменить его поцелуем…
Боже, что с ним происходит? – думал он, ужасно недовольный собой. Она ясно выразила вчера свои чувства. Или нет? Он сам понятия не имел, как очутился рядом с ней. Что это за власть, которую она имела над ним?
Эллин удивленно повернулась к нему, и он, смутившись, понял, что положил руки на ее плечи. Она легонько отстранилась, ее лицо было взволнованно.
– Боже мой, ты напугал меня! – упрекнула Эллин Джошуа, прижимая руки к груди.
– О чем ты сейчас думала? – спросил он, и его руки безвольно опустились.
Она вздохнула:
– Шейк должен бежать, Джошуа, – выдохнула Эллин, снова выглядывая из окна. – Что я скажу Мисси? Что бы сказал Берт?
Он припомнил множество случаев, когда она говорила ему о его самонадеянности. Невольно Джошуа почувствовал, что из его горла вот-вот вырвется смешок.
– Есть старая поговорка, – сказал он ей, припомнив что-то из своей молодости, – о том, что надо иметь спокойствие, чтобы принимать то, что не можешь изменить, иметь мужество, чтобы изменить то, что можно изменить, и иметь ум, чтобы чувствовать между ними разницу. Нет ничего такого, что ты могла бы сделать и не сделала, и ничего такого, что тебе не надо было делать, но ты бы сделала. Теперь все зависит от Шейка, не так ли?
Эллин посмотрела на него с выражением, которое свидетельствовало о том, что она полностью согласна с ним.
– Что? – настойчиво спросил Джошуа, не сдержав своего любопытства. – Что случилось?
Эллин слабо улыбнулась, и из-за темных туч показалось солнце.
– Иногда Вы бываете прекрасным человеком, мистер Мэннерс, – сказала она ему с некоторым удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– А Райф бы смог, – подумала она вслух, потом в ужасе зажала рот рукой. Вино. Вино развязало ей язык и ее сдержанность. И ее здравый смысл. Эллин была рада тусклому свету, потому что надеялась, что Джошуа не мог заметить, как густо она покраснела.
– Я уже говорил тебе, я не Райф, – сказал он ей таким тихим и нежным голосом, что ей захотелось заплакать.
Эллин встала из кресла-качалки и поставила фужер на стол. Ей надо было взять себя в руки, а она знала, что не сможет этого сделать, пока чувствует на себе ласковый взгляд Джошуа. Высокие окна были завешаны задрапированными шторами, и Эллин отодвинула одну из них в сторону, сделав вид, что ей интересно посмотреть на ночной Балтимор.
– Кто ты, Джошуа Мэннерс? – прошептала она в парчовую портьеру и, почувствовав рядом с собой легкое дыхание ветерка, поняла, подавив тяжелый вздох, что Джошуа подошел к ней.
– Джошуа Мэннерс, – тихо ответил он, – человек, который прошел долгий путь в поисках чего-то, что он нашел в своей собственной комнате в отеле теплой майской ночью.
Его мягкий баритон был бархатным и таким же нежным, как портьеры, касавшиеся ее щеки. Внутри у нее что-то оборвалось, что-то, что она почти услышала. В какой-то момент Эллин испугалась, что это могло быть ее сердце. Она почувствовала невесомое прикосновение на плече и боялась смотреть на своего мужа, но, в конце концов, обернулась. Эллин с трудом видела его в темноте, но чувствовала, как он мягко окутывал ее, как одеялом. Когда она склонила голову на его теплую, обнаженную грудь, он заключил ее в объятия, и к ее глазам подкатили слезы.
– Я не могу, Джошуа, – от боли Эллин едва смогла произнести эти слова. – Я не могу любить тебя. Я собираюсь замуж за Билла. Я обещала ему. Я обещала ему.
Джошуа почувствовал физическую боль: как будто она дала ему под пах. Он не мог отпустить ее, потому что боялся, что боль одолеет его.
– Ты не можешь любить меня? – несмотря ни на что, его голос был ясным и даже скептическим. – Или не любишь?
– Я не могу, – ответила Эллин подавленно. – И не люблю.
– Дай себе шанс, – робко сказал Джошуа, прижавшись щекой к ее мягким волосам. – И дай мне шанс показать, как я люблю тебя.
– Нет!
Эллин вырвалась и подбежала к свету. Она пошатывалась, тяжело дыша, и ее глаза широко распахнулись от злости и боли.
– Я не проститутка, – яростным шепотом сказала она, и ее взгляд был на удивление бесстрастным. – И я ею не буду. Если из-за того, что у меня была любовная связь с человеком, которого я любила…
– Дура несчастная, – выдохнул он сгоряча. – Ты несчастная маленькая глупышка!
Джошуа услышал, как она тяжело задышала, как будто ее ударили кулаком. Он хотел сказать что-то еще, возможно извиниться, но слова сжали ему горло.
Она почти бегом бросилась в свою комнату и быстро закрылась изнутри. Джошуа был бессилен что-либо сделать, он просто смотрел на дверь.
В тот же час он ощутил на себе агонию раненного, но не убитого на охоте зверя.
Глава 18
Победа была одержана в Прикнессе. Джошуа вел Эллин на круг победителей под рев огромной толпы зрителей. Она увидит, как награждается вера. Они дошли до круга, а там, верхом на Шейке, облаченный в черно-зеленые шелка, восседал Райфорд Симмс.
Джошуа вскочил на кровати в занимающемся бледно-розовом свете зари в своей комнате, где он заснул на диване. Это был сон. Его глаза уставились на неясный силуэт перед ним. Вначале он подумал, что это часть другого сна, но видение вдруг заговорило:
– Джошуа! – настойчивым шепотом скомандовало оно. Это Эллин звала его.
Джошуа протер глаза кулаками. После их краткой восхитительной интерлюдии вчера вечером, он не смог закрыть глаз, чтобы не увидеть это выражение откровенного желания на ее чертовски красивом лице и не смог протянуть к ней руки, распахнутые в ожидании объятия. Ему только что удалось задремать после тяжелой ночи, и вот она здесь, и вот она будит его.
– Джошуа! – повторила Эллин чуть громче. В ее обращении была нетерпеливость.
Он усиленно помотал головой.
– Сколько времени? – сонно проворчал Джошуа.
– Шесть часов, – бодрым голосом ответила Эллин. – Я должна проверить, готов ли Шейк бежать в скачках сегодня.
Сегодня. Прикнесс. Туман в его голове рассеялся, и Мэннерс увидел ее в истинном свете. На Эллин он увидел костюм, а на ее лице спокойное деловое выражение, не выдающее никаких признаков вчерашней нежности. «Возможно, – кисло подумал Джошуа, – ему это тоже приснилось. Нет, – решил он, в конце концов, вставая. – Если бы это был сон, то у него был бы более приятный исход».
– Дай мне пять минут, – сказал Джошуа, направляясь в свою комнату.
Через шесть минут он вернулся, позаботившись об утреннем туалете, и добавив красную фланелевую рубашку и рабочую обувь к своим голубым джинсам. Джошуа застал ее стоящей возле окна и смотрящей на улицу отсутствующим взглядом. Он с болью вспомнил о вчерашнем вечере. «Я не могу любить тебя. Я не люблю». Его охватило непреодолимое желание подойти к ней сзади и обнять, может быть, убрать этот аккуратный локон темных волос с шеи и заменить его поцелуем…
Боже, что с ним происходит? – думал он, ужасно недовольный собой. Она ясно выразила вчера свои чувства. Или нет? Он сам понятия не имел, как очутился рядом с ней. Что это за власть, которую она имела над ним?
Эллин удивленно повернулась к нему, и он, смутившись, понял, что положил руки на ее плечи. Она легонько отстранилась, ее лицо было взволнованно.
– Боже мой, ты напугал меня! – упрекнула Эллин Джошуа, прижимая руки к груди.
– О чем ты сейчас думала? – спросил он, и его руки безвольно опустились.
Она вздохнула:
– Шейк должен бежать, Джошуа, – выдохнула Эллин, снова выглядывая из окна. – Что я скажу Мисси? Что бы сказал Берт?
Он припомнил множество случаев, когда она говорила ему о его самонадеянности. Невольно Джошуа почувствовал, что из его горла вот-вот вырвется смешок.
– Есть старая поговорка, – сказал он ей, припомнив что-то из своей молодости, – о том, что надо иметь спокойствие, чтобы принимать то, что не можешь изменить, иметь мужество, чтобы изменить то, что можно изменить, и иметь ум, чтобы чувствовать между ними разницу. Нет ничего такого, что ты могла бы сделать и не сделала, и ничего такого, что тебе не надо было делать, но ты бы сделала. Теперь все зависит от Шейка, не так ли?
Эллин посмотрела на него с выражением, которое свидетельствовало о том, что она полностью согласна с ним.
– Что? – настойчиво спросил Джошуа, не сдержав своего любопытства. – Что случилось?
Эллин слабо улыбнулась, и из-за темных туч показалось солнце.
– Иногда Вы бываете прекрасным человеком, мистер Мэннерс, – сказала она ему с некоторым удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92