Верь мне».
Джиллиан едва дышала. Эти двое сверлящих друг друга взглядами мужчин олицетворяли для нее два разных пути в будущее. Сейчас ей представился шанс получить деньги и воплотить свою давнюю мечту: уехать в Америку, поступить в колледж Рэдклифф и никогда больше не вспоминать о прошлом. «Разве ты не об этом мечтала всю свою жизнь», – спросила она себя.
Но стоило ей посмотреть на любимого мужа, как она поняла, что иногда мечты меняются.
Нет, она не может его бросить. Она, конечно, не может переменить его прошлое. Но зато она может положить конец ужасным сомнениям, которые его мучили. Особенно сейчас, когда она кое-что вспомнила.
– Не слушай его, Грэм. Это он о себе говорит, а не о тебе. Это ему никуда не скрыться от правды. Это он вечно прячется, но больше ему не спрятаться. Помнишь, отец, тот случай, когда мне было шесть лет?
Граф побледнел, пистолет в его руке дрогнул.
– Джиллиан, замолчи.
– Я отгоняла от себя эти воспоминания, отгораживалась от них, но они вернулись. Марк, сын нашего грума, помнишь? Мы с ним часто вместе играли. Маме не нравилось, что я играю с детьми слуг, но ты не был против. В тот день мы играли у меня, а ты пришел и увел с собой Марка вниз, в ту комнату рядом с холлом, и запер дверь. Ты велел мне уйти и забыть все, что я видела. У меня перед глазами так и стоит бледное перепуганное лицо Марка, мелькнувшее, когда ты, медленно закрывая дверь, приказал ему снимать штаны…
– Джиллиан! – начал было граф.
– Потом ты запер дверь на ключ, но я не могла двинуться с места: ноги меня не слушались. Я стояла под дверью и слышала, как Марк плакал и кричал, а еще я слышала твои слова… ты говорил, – она проглотила подступивший к горлу ком, – «Какой хорошенький мальчик. Ну же, признайся, что тебе понравилось. От правды не скроешься. Тебе не спрятаться от самого себя».
Эти слова словно пробудили Грэма ото сна.
– Ах ты, грязный ублюдок! – хрипло сказал он, сверкая глазами. – Сколько же судеб ты загубил?
Но граф Странтон будто и не слышал этих слов, он строго уставился на дочь:
– Я же велел тебе уйти, Джиллиан. Я велел тебе…
– Я и хотела уйти, – прошептала она. – Но я больше не могу скрывать правду, отец.
На нее будто навалилась огромная тяжесть. Казалось, что сами стены пещеры сейчас обрушатся и погребут ее под собой. Джиллиан не могла отвести взгляд от отца.
И тут Грэм бросился вперед. Странтон вскинул пистолет, и Джиллиан с предупреждающим криком повисла у него на руке. Прогремел оглушительный выстрел. Пуля попала в сталактит, от которого брызнули в разные стороны осколки. Грэм упал и перекатился, уходя от выстрела, но не рассчитал и оказался слишком близко от края расселины. Он попытался уцепиться за край обрыва, но не удержался и сорвался вниз. Пронзительный вопль Джиллиан эхом отдавался под сводами пещеры.
Грэм съезжал вниз по откосу, прижимая к себе драгоценную шкатулку одной рукой, а другой отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться. Наконец его рука нащупала узкий карниз. Он заставил себя успокоиться и найти опору для ног. Вверху над краем пропасти кристаллы, усеивавшие сводчатый потолок пещеры, переливались в свете факела. В жизни он не видел ничего более великолепного. Достойное зрелище перед смертью.
«Вот и настал мой смертный час», – подумал он с мрачной отстраненностью.
«Неужели? – ехидно заметил его внутренний голос. – Хочешь сказать, что ради Джиллиан ты не готов бороться за жизнь?»
Отец и дочь заглянули в пропасть. Джиллиан умирала от беспокойства, а на лице графа было написано мрачное удовлетворение. Грэм уставился в стену. Он не хотел видеть торжество врага.
– Грэм! Грэм, держись, я сейчас принесу веревку.
– Только в обмен на шкатулку, – крикнул граф.
– Никогда! – прокричал Грэм в ответ. Он отчаянно пытался удержать шкатулку вспотевшей рукой.
Будущее? Надежды?
Ему стало стыдно. Он боялся взглянуть вверх и увидеть осуждение в глазах Джиллиан.
– Грэм, пожалуйста, посмотри на меня. Грэм! – звала она. – Держись, я сейчас.
– Джиллиан, я тебе запрещаю, – закричал граф.
– Помолчи, отец, – отрывисто бросила она.
Грэм слышал, как они препираются, как отец просит Джиллиан прислушаться к доводам рассудка.
Удары сердца отдавались в ушах. Минуты тянулись нескончаемо долго, вдруг рядом с ним опустилась веревка.
– Отпусти шкатулку, Грэм, – услышал он голос Джиллиан. – Тебе понадобятся обе руки, чтобы выбраться.
– Нет, Джилли, не могу.
– Пожалуйста, брось ее. Я тебя люблю. Тебе это не нужно. Я не могу изменить твое прошлое, Грэм, но вместе мы можем построить новое будущее.
– Ты стыдишься меня.
– Не тебя я стыжусь, а отца и того, что он с тобой сотворил. Пожалуйста, вернись ко мне.
– Тебе нечего меня стыдиться, Джиллиан. Это он во всем виноват, – хрипло сказал Странтон.
Грэм сжал белый ящичек в руках. Его сокровище. Его защита. Он не мог его бросить.
– Посмотри на меня. Посмотри на меня! – Джилиан кричала.
Он собрался с духом и поднял взгляд. Ее глаза мерцали в полутьме, как изумруды.
Если он не отпустит шкатулку, то умрет. Но есть ли смысл жить? Он давно был готов к смерти. Он устал от боли и хотел, чтобы все поскорее кончилось.
Но взглянув на нее, он увидел в ее глазах слезы.
– Пожалуйста, Грэм, пожалуйста, вернись ко мне. Ты просил меня не покидать тебя. Я обещаю, что останусь с тобой. Не бросай же меня!
Он держал в руках сокровище. Шкатулка даст ему деньги, – деньги, которых хватило бы, чтобы заплатить Странтону двадцать лет назад и предотвратить ту мерзость, которую сотворил с ним граф. Деньги – это власть.
– Мне она нужна, – прохрипел он, из последних сил хватаясь за шкатулку.
– Нет, Грэм! Я тебя понимаю: ты хочешь с ее помощью защитить себя от всех трагедий в будущем. Но мне не нужны твои деньги, не нужен твой титул. Я любила бы тебя, даже будь ты нищим трубочистом. Рамзес сказал, что тот мрак, который царит в душе человека, может похитить его душу. Не держи этот мрак в душе, выпусти его наружу и впусти меня.
Он взглянул на Джиллиан, и сердце его замерло. Вот оно, его настоящее сокровище. Она любит его, несмотря на его многочисленные недостатки. Она несла живой огонь, который рассеивал мрак в его душе. Впервые в жизни он почувствовал, как мрак в его душе отступает, как ее наполняет свет.
Но он так долго жил одной лишь болью и яростью, которые переплелись в нем, как нити в ковре… Мог ли он так сразу от них отказаться? Грэм посмотрел на жену, и боль утихла. Наконец-то у него появилось то, ради чего стоит жить, вместо того, что заставляло его хотеть умереть.
Он ослабил хватку и ощутил неожиданное умиротворение, когда тяжелая шкатулка выскользнула из его пальцев и полетела в темноту, расколовшись об уступ буквально в футе под Грэмом.
– Нет! – закричал Странтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Джиллиан едва дышала. Эти двое сверлящих друг друга взглядами мужчин олицетворяли для нее два разных пути в будущее. Сейчас ей представился шанс получить деньги и воплотить свою давнюю мечту: уехать в Америку, поступить в колледж Рэдклифф и никогда больше не вспоминать о прошлом. «Разве ты не об этом мечтала всю свою жизнь», – спросила она себя.
Но стоило ей посмотреть на любимого мужа, как она поняла, что иногда мечты меняются.
Нет, она не может его бросить. Она, конечно, не может переменить его прошлое. Но зато она может положить конец ужасным сомнениям, которые его мучили. Особенно сейчас, когда она кое-что вспомнила.
– Не слушай его, Грэм. Это он о себе говорит, а не о тебе. Это ему никуда не скрыться от правды. Это он вечно прячется, но больше ему не спрятаться. Помнишь, отец, тот случай, когда мне было шесть лет?
Граф побледнел, пистолет в его руке дрогнул.
– Джиллиан, замолчи.
– Я отгоняла от себя эти воспоминания, отгораживалась от них, но они вернулись. Марк, сын нашего грума, помнишь? Мы с ним часто вместе играли. Маме не нравилось, что я играю с детьми слуг, но ты не был против. В тот день мы играли у меня, а ты пришел и увел с собой Марка вниз, в ту комнату рядом с холлом, и запер дверь. Ты велел мне уйти и забыть все, что я видела. У меня перед глазами так и стоит бледное перепуганное лицо Марка, мелькнувшее, когда ты, медленно закрывая дверь, приказал ему снимать штаны…
– Джиллиан! – начал было граф.
– Потом ты запер дверь на ключ, но я не могла двинуться с места: ноги меня не слушались. Я стояла под дверью и слышала, как Марк плакал и кричал, а еще я слышала твои слова… ты говорил, – она проглотила подступивший к горлу ком, – «Какой хорошенький мальчик. Ну же, признайся, что тебе понравилось. От правды не скроешься. Тебе не спрятаться от самого себя».
Эти слова словно пробудили Грэма ото сна.
– Ах ты, грязный ублюдок! – хрипло сказал он, сверкая глазами. – Сколько же судеб ты загубил?
Но граф Странтон будто и не слышал этих слов, он строго уставился на дочь:
– Я же велел тебе уйти, Джиллиан. Я велел тебе…
– Я и хотела уйти, – прошептала она. – Но я больше не могу скрывать правду, отец.
На нее будто навалилась огромная тяжесть. Казалось, что сами стены пещеры сейчас обрушатся и погребут ее под собой. Джиллиан не могла отвести взгляд от отца.
И тут Грэм бросился вперед. Странтон вскинул пистолет, и Джиллиан с предупреждающим криком повисла у него на руке. Прогремел оглушительный выстрел. Пуля попала в сталактит, от которого брызнули в разные стороны осколки. Грэм упал и перекатился, уходя от выстрела, но не рассчитал и оказался слишком близко от края расселины. Он попытался уцепиться за край обрыва, но не удержался и сорвался вниз. Пронзительный вопль Джиллиан эхом отдавался под сводами пещеры.
Грэм съезжал вниз по откосу, прижимая к себе драгоценную шкатулку одной рукой, а другой отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться. Наконец его рука нащупала узкий карниз. Он заставил себя успокоиться и найти опору для ног. Вверху над краем пропасти кристаллы, усеивавшие сводчатый потолок пещеры, переливались в свете факела. В жизни он не видел ничего более великолепного. Достойное зрелище перед смертью.
«Вот и настал мой смертный час», – подумал он с мрачной отстраненностью.
«Неужели? – ехидно заметил его внутренний голос. – Хочешь сказать, что ради Джиллиан ты не готов бороться за жизнь?»
Отец и дочь заглянули в пропасть. Джиллиан умирала от беспокойства, а на лице графа было написано мрачное удовлетворение. Грэм уставился в стену. Он не хотел видеть торжество врага.
– Грэм! Грэм, держись, я сейчас принесу веревку.
– Только в обмен на шкатулку, – крикнул граф.
– Никогда! – прокричал Грэм в ответ. Он отчаянно пытался удержать шкатулку вспотевшей рукой.
Будущее? Надежды?
Ему стало стыдно. Он боялся взглянуть вверх и увидеть осуждение в глазах Джиллиан.
– Грэм, пожалуйста, посмотри на меня. Грэм! – звала она. – Держись, я сейчас.
– Джиллиан, я тебе запрещаю, – закричал граф.
– Помолчи, отец, – отрывисто бросила она.
Грэм слышал, как они препираются, как отец просит Джиллиан прислушаться к доводам рассудка.
Удары сердца отдавались в ушах. Минуты тянулись нескончаемо долго, вдруг рядом с ним опустилась веревка.
– Отпусти шкатулку, Грэм, – услышал он голос Джиллиан. – Тебе понадобятся обе руки, чтобы выбраться.
– Нет, Джилли, не могу.
– Пожалуйста, брось ее. Я тебя люблю. Тебе это не нужно. Я не могу изменить твое прошлое, Грэм, но вместе мы можем построить новое будущее.
– Ты стыдишься меня.
– Не тебя я стыжусь, а отца и того, что он с тобой сотворил. Пожалуйста, вернись ко мне.
– Тебе нечего меня стыдиться, Джиллиан. Это он во всем виноват, – хрипло сказал Странтон.
Грэм сжал белый ящичек в руках. Его сокровище. Его защита. Он не мог его бросить.
– Посмотри на меня. Посмотри на меня! – Джилиан кричала.
Он собрался с духом и поднял взгляд. Ее глаза мерцали в полутьме, как изумруды.
Если он не отпустит шкатулку, то умрет. Но есть ли смысл жить? Он давно был готов к смерти. Он устал от боли и хотел, чтобы все поскорее кончилось.
Но взглянув на нее, он увидел в ее глазах слезы.
– Пожалуйста, Грэм, пожалуйста, вернись ко мне. Ты просил меня не покидать тебя. Я обещаю, что останусь с тобой. Не бросай же меня!
Он держал в руках сокровище. Шкатулка даст ему деньги, – деньги, которых хватило бы, чтобы заплатить Странтону двадцать лет назад и предотвратить ту мерзость, которую сотворил с ним граф. Деньги – это власть.
– Мне она нужна, – прохрипел он, из последних сил хватаясь за шкатулку.
– Нет, Грэм! Я тебя понимаю: ты хочешь с ее помощью защитить себя от всех трагедий в будущем. Но мне не нужны твои деньги, не нужен твой титул. Я любила бы тебя, даже будь ты нищим трубочистом. Рамзес сказал, что тот мрак, который царит в душе человека, может похитить его душу. Не держи этот мрак в душе, выпусти его наружу и впусти меня.
Он взглянул на Джиллиан, и сердце его замерло. Вот оно, его настоящее сокровище. Она любит его, несмотря на его многочисленные недостатки. Она несла живой огонь, который рассеивал мрак в его душе. Впервые в жизни он почувствовал, как мрак в его душе отступает, как ее наполняет свет.
Но он так долго жил одной лишь болью и яростью, которые переплелись в нем, как нити в ковре… Мог ли он так сразу от них отказаться? Грэм посмотрел на жену, и боль утихла. Наконец-то у него появилось то, ради чего стоит жить, вместо того, что заставляло его хотеть умереть.
Он ослабил хватку и ощутил неожиданное умиротворение, когда тяжелая шкатулка выскользнула из его пальцев и полетела в темноту, расколовшись об уступ буквально в футе под Грэмом.
– Нет! – закричал Странтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78