Не исключено, что даже записка – всего лишь розыгрыш, выдуманный Жанной, чтобы смутить Николетт.
Да, Жанна и Бланш много говорили о рыцарском поклонении дамам – превозносили то чувство, которое испытывают молодые люди – чувство восхищения, уважения, которое сочетается с отречением от плотской любви. По-детски наивная, Николетт тогда так и не смогла познать всех сложностей мира чувств.
А сейчас, думая о де Фонтене, она знала только одно: мечты легко разбиваются об утесы реальности. Краска стыда и желания залила ее щеки. Она хотела отправиться в свою комнату в башне, но остановилась у самой двери, повернулась и пошла к широкой скамье у камина. Нет, как ни притягивал ее мягкий матрац, набитый пером, достоинство не позволило ей занять место в постели Лэра. Николетт осталась у камина, где ее постепенно окутало тепло, и она уснула среди разноцветных подушек, разбросанных на скамье.
ГЛАВА 14
Николетт разбудили отдаленные голоса. Только сейчас она ощутила, насколько неудобной оказалась низкая деревянная скамья у очага. Николетт встала, прислушалась. Тишина… Может быть, ей просто приснились звуки, похожие на голоса? Но нет, они повторились. Девушка бросилась к двери, распахнула ее. Колючка, белая, огромная, ворвалась в комнату, приветственно виляя хвостом и наполнив воздух запахом мокрой шерсти.
На каменных ступенях замаячило светлое пятно, которое все увеличивалось, приближаясь к Николетт. Затем появился Лэр де Фонтен с фонарем в руке, за ним следовали двое молодых слуг с ведрами. Вид этой процессии развеял остатки сна, но не уменьшил смущения. Она молча смотрела, как слуги ставят у очага ведра, из которых выплеснулось и растеклось по деревянному полу немного воды. Лица парней казались красными в свете камина, они ухмыльнулись и подмигнули друг другу. Когда слуги ушли, Николетт повернулась к Лэру и раздосадованно прошептала:
– Они всем расскажут…
Тот улыбнулся, от чего ее бросило в краску.
– Все равно все давно предполагают… Лэр поставил на решетку в камине черный котелок, который быстро нагревался, влил в него ведро воды, добавил в огонь несколько поленьев. Затем устало опустился на скамью и снял сапоги.
– Я промок до нитки.
Прядь мокрых волос упала на лоб, он откинул ее нетерпеливым жестом, с грустью посмотрел на видавшие виды сапоги – они промокли насквозь. Как раз в день ареста в Париже он заказал новую пару. Интересно, ждет ли сапожник, что хозяин когда-нибудь заберет заказ? Подняв глаза, он встретился с любопытным взглядом Николетт.
– Ну что? – ласково спросил он, улыбаясь.
– Я рада, что вы вернулись. Мне надо идти. С неожиданной быстротой он вскочил и преградил путь к двери.
– Останьтесь, – тихо сказал он, ласково беря ее за руки. – В башне так холодно. Сейчас идет дождь. Там наверняка сыро. Останьтесь. Я поделюсь с вами теплой водой, – слова протеста были готовы сорваться с ее языка, но прежде чем она успела произнести хоть слово, он широко улыбнулся. – А я привез вам подарок.
Засунув руку за пазуху, Лэр вытащил сжатый кулак. Николетт не смогла устоять перед его обаянием. Улыбнувшись, она все же отвернулась.
– Это всего лишь ваша рука, – строго сказала она.
Лэр тихо вздохнул с наигранным возмущением, мягко наклонив голову, коснулся ее лба.
– Вы очень недоверчивый котенок. Протяните руку.
Николетт почувствовала, как он что-то положил в ее ладонь, но сжал пальцы до того, как она успела разглядеть, что именно.
– Вы готовы поцеловать меня за этот прелестный подарок?
Она рассмеялась.
– Возможно, но только после того, как увижу…
– Нет, вначале вы должны поцеловать меня. Так сказать, выразить благодарность.
– А если мне не понравится подарок?
– Понравится. Вы будете в восторге, я уверен.
Николетт посмотрела на него с дразнящей улыбкой.
– Может быть, это перышко из крыла Архангела?
Он тихо рассмеялся, отпустил ее руку.
– Мне не следовало рассказывать вам эту историю.
Глаза Николетт расширились, когда наконец-то увидела в своей ладони маленький флакончик.
– Духи! – она не могла сдержать восторга, рассматривая янтарную жидкость. Даже закрытый, флакончик источал мягкий чарующий запах. Когда она не без труда открыла крошечную пробочку, аромат наполнил комнату. Казалось, зацвели розы, распустились гиацинты, невольно вспомнились теплые летние ночи, пронизанные лунным светом.
– Замечательно! – выдохнула Николетт. – Как они попали к вам?
– Торговец из Андлу просил меня обеспечить им охрану по дороге на Мишельмерскую ярмарку в Жизоре. Сегодня Жюдо и я проводили их. Парфюмер дал мне этот флакон, чтобы я смог сделать подарок своей леди.
От его слов сердце Николетт забилось быстрее, но она не могла избавиться от смущения.
– Вы не должны меня так называть. «Моя леди». Кто-нибудь может догадаться, что я…
– Догадаться? Сказать, что я с ума схожу по бедной служанке? – его пальцы коснулись узелка шелкового шарфа. – Не думаю, что кого-нибудь это очень волнует.
Николетт осторожно закрыла флакон и положила его в карман юбки.
– Если раскроется обман, вас убьют. Я не переживу, если вы погибнете, потому что… потому что… я тогда буду считать себя виноватой.
Неожиданно шарф сполз с ее головы. Николетт даже не сразу поняла, что его развязал Лэр. Она не успела решить, то ли подхватить шелковое облачко, медленно падающее на пол, то ли прикрыть руками голову с еще не отросшими волосами. Лэр схватил ее за запястья и притянул к себе. Его рот страстно впился в губы Николетт, язык проник внутрь нежного рта. Руки девушки обвились вокруг его шеи, тело ощутило упругое тепло мужчины. Ладони Лэра пробежали по чудесному изгибу женской груди, коснулись округлости ягодиц.
Николетт уже не могла противостоять безумной тяге, которая заполнила сердце, обдавая жаром бедра. Она почувствовала, как напряглось его естество, и, ощущая себя бесстыдной девушкой-служанкой, приподнялась на цыпочки и приникла к его возбужденному телу.
Он был вынужден оторваться от ее рта, чтобы сделать вдох.
– Сними одежду, – прошептал он, вновь крепко обнимая и целуя нежную кожу ее шеи.
От тепла, распространившегося по комнате, у Николетт закружилась голова. Когда Лэр мягко отстранился от нее, она схватила его за рукав.
– Куда ты?
– Вода закипает, – ответил он, кочергой пододвинув котел поближе к себе. Лэр быстро снял тунику, затем рубашку, ногой подвинул трехногий табурет к камину. Обмотав рубашкой руки, он снял котел с решетки и поставил на табурет. Затем бросил рубашку на скамью.
Николетт так и осталась стоять у кровати, мучаясь сомнениями. «Что я делаю?» – думала она, позволив старым страхам завладеть сердцем. Руки лихорадочно разглаживали смятые юбки. Неужели все неизбежно? Если она не отдастся ему этой ночью, будет другая ночь… Какой смысл ждать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Да, Жанна и Бланш много говорили о рыцарском поклонении дамам – превозносили то чувство, которое испытывают молодые люди – чувство восхищения, уважения, которое сочетается с отречением от плотской любви. По-детски наивная, Николетт тогда так и не смогла познать всех сложностей мира чувств.
А сейчас, думая о де Фонтене, она знала только одно: мечты легко разбиваются об утесы реальности. Краска стыда и желания залила ее щеки. Она хотела отправиться в свою комнату в башне, но остановилась у самой двери, повернулась и пошла к широкой скамье у камина. Нет, как ни притягивал ее мягкий матрац, набитый пером, достоинство не позволило ей занять место в постели Лэра. Николетт осталась у камина, где ее постепенно окутало тепло, и она уснула среди разноцветных подушек, разбросанных на скамье.
ГЛАВА 14
Николетт разбудили отдаленные голоса. Только сейчас она ощутила, насколько неудобной оказалась низкая деревянная скамья у очага. Николетт встала, прислушалась. Тишина… Может быть, ей просто приснились звуки, похожие на голоса? Но нет, они повторились. Девушка бросилась к двери, распахнула ее. Колючка, белая, огромная, ворвалась в комнату, приветственно виляя хвостом и наполнив воздух запахом мокрой шерсти.
На каменных ступенях замаячило светлое пятно, которое все увеличивалось, приближаясь к Николетт. Затем появился Лэр де Фонтен с фонарем в руке, за ним следовали двое молодых слуг с ведрами. Вид этой процессии развеял остатки сна, но не уменьшил смущения. Она молча смотрела, как слуги ставят у очага ведра, из которых выплеснулось и растеклось по деревянному полу немного воды. Лица парней казались красными в свете камина, они ухмыльнулись и подмигнули друг другу. Когда слуги ушли, Николетт повернулась к Лэру и раздосадованно прошептала:
– Они всем расскажут…
Тот улыбнулся, от чего ее бросило в краску.
– Все равно все давно предполагают… Лэр поставил на решетку в камине черный котелок, который быстро нагревался, влил в него ведро воды, добавил в огонь несколько поленьев. Затем устало опустился на скамью и снял сапоги.
– Я промок до нитки.
Прядь мокрых волос упала на лоб, он откинул ее нетерпеливым жестом, с грустью посмотрел на видавшие виды сапоги – они промокли насквозь. Как раз в день ареста в Париже он заказал новую пару. Интересно, ждет ли сапожник, что хозяин когда-нибудь заберет заказ? Подняв глаза, он встретился с любопытным взглядом Николетт.
– Ну что? – ласково спросил он, улыбаясь.
– Я рада, что вы вернулись. Мне надо идти. С неожиданной быстротой он вскочил и преградил путь к двери.
– Останьтесь, – тихо сказал он, ласково беря ее за руки. – В башне так холодно. Сейчас идет дождь. Там наверняка сыро. Останьтесь. Я поделюсь с вами теплой водой, – слова протеста были готовы сорваться с ее языка, но прежде чем она успела произнести хоть слово, он широко улыбнулся. – А я привез вам подарок.
Засунув руку за пазуху, Лэр вытащил сжатый кулак. Николетт не смогла устоять перед его обаянием. Улыбнувшись, она все же отвернулась.
– Это всего лишь ваша рука, – строго сказала она.
Лэр тихо вздохнул с наигранным возмущением, мягко наклонив голову, коснулся ее лба.
– Вы очень недоверчивый котенок. Протяните руку.
Николетт почувствовала, как он что-то положил в ее ладонь, но сжал пальцы до того, как она успела разглядеть, что именно.
– Вы готовы поцеловать меня за этот прелестный подарок?
Она рассмеялась.
– Возможно, но только после того, как увижу…
– Нет, вначале вы должны поцеловать меня. Так сказать, выразить благодарность.
– А если мне не понравится подарок?
– Понравится. Вы будете в восторге, я уверен.
Николетт посмотрела на него с дразнящей улыбкой.
– Может быть, это перышко из крыла Архангела?
Он тихо рассмеялся, отпустил ее руку.
– Мне не следовало рассказывать вам эту историю.
Глаза Николетт расширились, когда наконец-то увидела в своей ладони маленький флакончик.
– Духи! – она не могла сдержать восторга, рассматривая янтарную жидкость. Даже закрытый, флакончик источал мягкий чарующий запах. Когда она не без труда открыла крошечную пробочку, аромат наполнил комнату. Казалось, зацвели розы, распустились гиацинты, невольно вспомнились теплые летние ночи, пронизанные лунным светом.
– Замечательно! – выдохнула Николетт. – Как они попали к вам?
– Торговец из Андлу просил меня обеспечить им охрану по дороге на Мишельмерскую ярмарку в Жизоре. Сегодня Жюдо и я проводили их. Парфюмер дал мне этот флакон, чтобы я смог сделать подарок своей леди.
От его слов сердце Николетт забилось быстрее, но она не могла избавиться от смущения.
– Вы не должны меня так называть. «Моя леди». Кто-нибудь может догадаться, что я…
– Догадаться? Сказать, что я с ума схожу по бедной служанке? – его пальцы коснулись узелка шелкового шарфа. – Не думаю, что кого-нибудь это очень волнует.
Николетт осторожно закрыла флакон и положила его в карман юбки.
– Если раскроется обман, вас убьют. Я не переживу, если вы погибнете, потому что… потому что… я тогда буду считать себя виноватой.
Неожиданно шарф сполз с ее головы. Николетт даже не сразу поняла, что его развязал Лэр. Она не успела решить, то ли подхватить шелковое облачко, медленно падающее на пол, то ли прикрыть руками голову с еще не отросшими волосами. Лэр схватил ее за запястья и притянул к себе. Его рот страстно впился в губы Николетт, язык проник внутрь нежного рта. Руки девушки обвились вокруг его шеи, тело ощутило упругое тепло мужчины. Ладони Лэра пробежали по чудесному изгибу женской груди, коснулись округлости ягодиц.
Николетт уже не могла противостоять безумной тяге, которая заполнила сердце, обдавая жаром бедра. Она почувствовала, как напряглось его естество, и, ощущая себя бесстыдной девушкой-служанкой, приподнялась на цыпочки и приникла к его возбужденному телу.
Он был вынужден оторваться от ее рта, чтобы сделать вдох.
– Сними одежду, – прошептал он, вновь крепко обнимая и целуя нежную кожу ее шеи.
От тепла, распространившегося по комнате, у Николетт закружилась голова. Когда Лэр мягко отстранился от нее, она схватила его за рукав.
– Куда ты?
– Вода закипает, – ответил он, кочергой пододвинув котел поближе к себе. Лэр быстро снял тунику, затем рубашку, ногой подвинул трехногий табурет к камину. Обмотав рубашкой руки, он снял котел с решетки и поставил на табурет. Затем бросил рубашку на скамью.
Николетт так и осталась стоять у кровати, мучаясь сомнениями. «Что я делаю?» – думала она, позволив старым страхам завладеть сердцем. Руки лихорадочно разглаживали смятые юбки. Неужели все неизбежно? Если она не отдастся ему этой ночью, будет другая ночь… Какой смысл ждать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72