А теперь нам пора объединенными усилиями немного их обуздать.
– И в чем же заключаются их проступки? – поинтересовался Гарольд Резерфорд.
Мисс Стеннет вздохнула.
– Вот в этом-то вся проблема. Дело больше в общей установке, но я попытаюсь объяснить подробнее. Возьмем, к примеру, их волосы. По школьным правилам полагается, чтобы волосы были все время стянуты сзади.
– Обе девочки стригут волосы слишком коротко, чтобы стягивать их сзади. – Кэтрин Резерфорд сложила руки.
– Именно так. Но почему они стригутся так коротко? У них обеих такие красивые волосы. И как только ваши девочки начали стричь друг друга, вся школа вдруг последовала их примеру. Некоторые девочки выглядят поистине ужасно. И все произошло с воспитанницами, находящимися здесь, на моем попечении. Вы представить не можете, сколько я получила жалоб от родителей.
– Вы считаете моих дочерей виноватыми в том, что некоторые ваши ученицы не умеют прилично стричь волосы? – спросила Кэтрин. – Мы должны отчитывать их за то, что они сильные личности? Что они нашли свой путь, а не следуют, словно овцы, за другими?
– Коротко остриженные волосы... – В мисс Стеннет явно шла внутренняя борьба. – Это символично. В этом особый способ существования. Особое состояние души. Кстати, кто-нибудь из вас читал «Видение» Декстера О'Коннелла?
Супруги Резерфорд, стоящие по другую сторону стола, смутились.
– А вот ваши дочери, уверяю вас, читали!
– Так мы теперь должны ограничивать их в чтении? – Гарольд Резерфорд взглянул на часы. – Эта книга имела хорошие отзывы, не так ли? Кажется, О'Коннелл получил какую-то премию?
– В Америке эта книга создала бесчисленные проблемы, так как в ней дан портрет девушки определенного нежного возраста. Девушки с коротко остриженными волосами и в коротких платьях, которая лжет, пьет и разбивает сердца уязвимых молодых людей. Многих девушек этот образ вдохновил. Эта книга была запрещена в трех южных штатах Америки. И ведутся кампании о ее запрете еще в пяти штатах.
– Что ж, мисс Стеннет! – Кэтрин встала. – В нашей семье не верят цензуре, и меня очень удивляет, что вы верите. Я считала эту школу вполне современным учебным заведением. Мне не верится, что мои девочки лгуньи и пьяницы. Не уверена в том, что касается разбивания сердец, но, по-моему, человек не отвечает за невредимость внутренних органов другого человека. Да и вообще, какой благонамеренный молодой человек влюбится в Грейс или Нэнси?
– Я предлагаю вам более тщательно продумать аргумент, прежде чем снова жаловаться на наших девочек! – Гарольд взял жену за руку. – Вы считаете, что они своим своеволием сбивают остальных с пути истинного? Или вы хотите сказать, что они слабые, туповатые создания, которые слепо копируют все глупости, о которых прочли в новейшем романе?
– Я хочу сказать... – Директриса вдруг почувствовала усталость. – Я хотела сказать, что они меня несколько беспокоят. Я подумала, что вас, может быть, тоже.
Вечером того же дня сестры Резерфорд сидели дома за обеденным столом. Грейс тасовала колоду карт.
– Предположим, я разложу карты лицом вниз. – Что она и сделала, в форме веера. – Что скажешь, если мы обе возьмем по карте, а затем та, у которой карта выше, будет выбирать первой?
– Ладно. – Нэнси протянула руку и взяла карту. Это был бубновый валет.
– Хорошая карта. И парень тоже неплохой. – Теперь Грейс взяла карту. – Пиковый валет. Ха! Может ли быть более подходящий набор? Не помню, что значат эти карты.
– Я тоже не помню. Вероятно, нам обеим надо взять другие карты. Ничего, если я перетасую?
– Да ради бога!
Нэнси собрала карты и принялась их искусно тасовать. Грейс провела длинным ногтем по крышке деревянного стола.
– Дело в том, что я не уверена, кого из них я предпочитаю, – сказала она. – Вот если бы ты спросила меня полчаса назад, я бы, безусловно, ответила, что Стивена. Но сейчас понимаю, что к Джорджу тоже привязана. Поэтому, может быть, ты выберешь первой, а мне достанется тот, кто останется?
– Но я нахожусь в таком же затруднительном положении! – Нэнси разложила карты. – Если бы ты спросила меня вчера, я бы определенно ответила, что предпочитаю Джорджа. А Стивен... Что ж, это Стивен, не так ли?
– Черт возьми! – Грейс прикусила ноготь. – Должен же быть способ все это разрешить!
– Можно предоставить право выбора... – Нэнси пожала плечами, и на мгновение обе девочки глубоко задумались. Затем...
– Нет! – в унисон воскликнули они, и обе расхохотались.
– Нет, серьезно! – Грейс пыталась овладеть собой. – Мы должны все уладить мирно. Если так будет продолжаться, они так запутаются, что вместе убегут от нас!
– Разумеется, нет, – сказала Нэнси. – Хотя... я понимаю, что ты имеешь в виду.
– Джордж умнее, – сказала Грейс. – Вероятно, он будет больше зарабатывать. Я бы также сказала, что он сильнее физически. И вероятно, морально. Но Стивен...
– Стивен непредсказуемый тип, – сказала Нэнси. – Обаятельный жулик.
– Поэтому Джордж будет лучшим мужем, – сделала вывод Грейс. – Но Стивен забавнее.
– О господи! – Нэнси покачала головой. – Мы обе хотим Стивена на сейчас и Джорджа на потом!
– Именно, – сказала Грейс. – Мне это уже надоело. Может быть, сыграем в рамми?
В конце концов все разрешила война. Война стерла эмоции, оказав особое влияние на отношения. Даже самые неромантичные мужчины накануне расставания с потрясающим красноречием признавались в любви. Подавляющее большинство отчаянно верило в победоносное возвращение, но все же чувствовали, что трагедия за углом. Они танцевали теснее, целовались крепче, давали множество обещаний, а в некоторых случаях сбрасывали одежду, которую в других обстоятельствах никогда бы не сбросили.
Летом 1915 года, почти год спустя после того вечера, когда сестры Резерфорд раскладывали карты, они все еще разрывались между братьями Уилкинс, Джорджем и Стивеном. Обычно все четверо проводили время вместе – прогулки по вересковым полям, путешествия в живописные места и походы на танцы. Они знали, что знакомые и посторонние зеваки гадают, какой брат ухаживает за какой сестрой, и понимали, что говорят о них. Мистеру и миссис Резерфорд нравились оба молодых человека, и, вероятно, они понимали, что, пока эти четверо держатся друг за друга, их девочки не совершат ничего такого, о чем потом пожалеют. Но ведь вечно жить вчетвером нельзя.
Однажды утром Грейс, в одиночестве прогуливаясь по Пустоши, села на свою любимую скамейку на Парламентском холме и задумалась. Ей предложили преподавать английскую литературу в Университетском колледже в Лондоне, и до недавнего времени она этого страстно желала. Но сейчас это казалось ей неправильным и эгоистичным. Ведь большинство знакомых мужчин и юношей отправились выполнять свой долг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– И в чем же заключаются их проступки? – поинтересовался Гарольд Резерфорд.
Мисс Стеннет вздохнула.
– Вот в этом-то вся проблема. Дело больше в общей установке, но я попытаюсь объяснить подробнее. Возьмем, к примеру, их волосы. По школьным правилам полагается, чтобы волосы были все время стянуты сзади.
– Обе девочки стригут волосы слишком коротко, чтобы стягивать их сзади. – Кэтрин Резерфорд сложила руки.
– Именно так. Но почему они стригутся так коротко? У них обеих такие красивые волосы. И как только ваши девочки начали стричь друг друга, вся школа вдруг последовала их примеру. Некоторые девочки выглядят поистине ужасно. И все произошло с воспитанницами, находящимися здесь, на моем попечении. Вы представить не можете, сколько я получила жалоб от родителей.
– Вы считаете моих дочерей виноватыми в том, что некоторые ваши ученицы не умеют прилично стричь волосы? – спросила Кэтрин. – Мы должны отчитывать их за то, что они сильные личности? Что они нашли свой путь, а не следуют, словно овцы, за другими?
– Коротко остриженные волосы... – В мисс Стеннет явно шла внутренняя борьба. – Это символично. В этом особый способ существования. Особое состояние души. Кстати, кто-нибудь из вас читал «Видение» Декстера О'Коннелла?
Супруги Резерфорд, стоящие по другую сторону стола, смутились.
– А вот ваши дочери, уверяю вас, читали!
– Так мы теперь должны ограничивать их в чтении? – Гарольд Резерфорд взглянул на часы. – Эта книга имела хорошие отзывы, не так ли? Кажется, О'Коннелл получил какую-то премию?
– В Америке эта книга создала бесчисленные проблемы, так как в ней дан портрет девушки определенного нежного возраста. Девушки с коротко остриженными волосами и в коротких платьях, которая лжет, пьет и разбивает сердца уязвимых молодых людей. Многих девушек этот образ вдохновил. Эта книга была запрещена в трех южных штатах Америки. И ведутся кампании о ее запрете еще в пяти штатах.
– Что ж, мисс Стеннет! – Кэтрин встала. – В нашей семье не верят цензуре, и меня очень удивляет, что вы верите. Я считала эту школу вполне современным учебным заведением. Мне не верится, что мои девочки лгуньи и пьяницы. Не уверена в том, что касается разбивания сердец, но, по-моему, человек не отвечает за невредимость внутренних органов другого человека. Да и вообще, какой благонамеренный молодой человек влюбится в Грейс или Нэнси?
– Я предлагаю вам более тщательно продумать аргумент, прежде чем снова жаловаться на наших девочек! – Гарольд взял жену за руку. – Вы считаете, что они своим своеволием сбивают остальных с пути истинного? Или вы хотите сказать, что они слабые, туповатые создания, которые слепо копируют все глупости, о которых прочли в новейшем романе?
– Я хочу сказать... – Директриса вдруг почувствовала усталость. – Я хотела сказать, что они меня несколько беспокоят. Я подумала, что вас, может быть, тоже.
Вечером того же дня сестры Резерфорд сидели дома за обеденным столом. Грейс тасовала колоду карт.
– Предположим, я разложу карты лицом вниз. – Что она и сделала, в форме веера. – Что скажешь, если мы обе возьмем по карте, а затем та, у которой карта выше, будет выбирать первой?
– Ладно. – Нэнси протянула руку и взяла карту. Это был бубновый валет.
– Хорошая карта. И парень тоже неплохой. – Теперь Грейс взяла карту. – Пиковый валет. Ха! Может ли быть более подходящий набор? Не помню, что значат эти карты.
– Я тоже не помню. Вероятно, нам обеим надо взять другие карты. Ничего, если я перетасую?
– Да ради бога!
Нэнси собрала карты и принялась их искусно тасовать. Грейс провела длинным ногтем по крышке деревянного стола.
– Дело в том, что я не уверена, кого из них я предпочитаю, – сказала она. – Вот если бы ты спросила меня полчаса назад, я бы, безусловно, ответила, что Стивена. Но сейчас понимаю, что к Джорджу тоже привязана. Поэтому, может быть, ты выберешь первой, а мне достанется тот, кто останется?
– Но я нахожусь в таком же затруднительном положении! – Нэнси разложила карты. – Если бы ты спросила меня вчера, я бы определенно ответила, что предпочитаю Джорджа. А Стивен... Что ж, это Стивен, не так ли?
– Черт возьми! – Грейс прикусила ноготь. – Должен же быть способ все это разрешить!
– Можно предоставить право выбора... – Нэнси пожала плечами, и на мгновение обе девочки глубоко задумались. Затем...
– Нет! – в унисон воскликнули они, и обе расхохотались.
– Нет, серьезно! – Грейс пыталась овладеть собой. – Мы должны все уладить мирно. Если так будет продолжаться, они так запутаются, что вместе убегут от нас!
– Разумеется, нет, – сказала Нэнси. – Хотя... я понимаю, что ты имеешь в виду.
– Джордж умнее, – сказала Грейс. – Вероятно, он будет больше зарабатывать. Я бы также сказала, что он сильнее физически. И вероятно, морально. Но Стивен...
– Стивен непредсказуемый тип, – сказала Нэнси. – Обаятельный жулик.
– Поэтому Джордж будет лучшим мужем, – сделала вывод Грейс. – Но Стивен забавнее.
– О господи! – Нэнси покачала головой. – Мы обе хотим Стивена на сейчас и Джорджа на потом!
– Именно, – сказала Грейс. – Мне это уже надоело. Может быть, сыграем в рамми?
В конце концов все разрешила война. Война стерла эмоции, оказав особое влияние на отношения. Даже самые неромантичные мужчины накануне расставания с потрясающим красноречием признавались в любви. Подавляющее большинство отчаянно верило в победоносное возвращение, но все же чувствовали, что трагедия за углом. Они танцевали теснее, целовались крепче, давали множество обещаний, а в некоторых случаях сбрасывали одежду, которую в других обстоятельствах никогда бы не сбросили.
Летом 1915 года, почти год спустя после того вечера, когда сестры Резерфорд раскладывали карты, они все еще разрывались между братьями Уилкинс, Джорджем и Стивеном. Обычно все четверо проводили время вместе – прогулки по вересковым полям, путешествия в живописные места и походы на танцы. Они знали, что знакомые и посторонние зеваки гадают, какой брат ухаживает за какой сестрой, и понимали, что говорят о них. Мистеру и миссис Резерфорд нравились оба молодых человека, и, вероятно, они понимали, что, пока эти четверо держатся друг за друга, их девочки не совершат ничего такого, о чем потом пожалеют. Но ведь вечно жить вчетвером нельзя.
Однажды утром Грейс, в одиночестве прогуливаясь по Пустоши, села на свою любимую скамейку на Парламентском холме и задумалась. Ей предложили преподавать английскую литературу в Университетском колледже в Лондоне, и до недавнего времени она этого страстно желала. Но сейчас это казалось ей неправильным и эгоистичным. Ведь большинство знакомых мужчин и юношей отправились выполнять свой долг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73