– Мы что-то празднуем? Вы закончили ваш роман? Его лицо помрачнело.
– Декстер, я беру у вас интервью для газеты! Я должна расспросить вас о романе.
– Ах да! – сказал он. – Интервью. Я и забыл о нем.
– Это была ваша идея.
– И не лучшая.
– Дики решил, что, наверное, вы закончили роман.
– Он так решил?
Они замолчали, увидев официанта с шампанским.
Взрыв аплодисментов. Вайолет Ламор вышла к микрофону. Она была крошечного роста и очень худой, но ее голос, когда она запела, оказался потрясающе глубоким и звонким, с налетом трагичности. О'Коннелл растроганно смотрел на нее.
Потягивая шампанское, Грейс наблюдала за О'Коннеллом, глядящим на певицу. Она была с ним уже пять часов. Очень скоро вечер закончится, и она вернется в Хэмпстед, к своей семье, к своей лихорадочной, но скучной жизни. Каким-то образом ей придется урвать время, между двумя часами сна и дневной работой у Пирсонов, чтобы накропать членораздельное газетное интервью из того, что, безусловно, закончится вечерним флиртом и какой-то странно напряженной словесной дуэлью, проникнутой чувством, что где-то в глубине души они пришли к взаимопониманию и оба знают, что танцевали не только по необходимости.
Или это взаимопонимание лишь плод ее воображения? Не принимает ли она желаемое за действительное?
– Эти последние несколько лет... годы вашего молчания...
– А! Опять интервью! – Он сделал большие глаза. – Мне бы, как любому нормальному человеку, следовало просто пригласить вас на свидание!
– Вы прячетесь от мира, потому что не хотите принадлежать ему. Будучи великим писателем, вы чувствуете себя загнанным в ловушку. Как и будучи плохим мальчиком. Все знали, кто вы на самом деле, и сначала вам это нравилось, но потом вы обнаружили, что больше этого не хотите. Чтобы остаться самим собой, вам было необходимо сбежать! Я не знаю, где вы были все это время и что вы делали, но именно это я и собираюсь узнать.
Лицо О'Коннелла смягчилось. Ее рука лежала на столе, и он, дотянувшись, накрыл ее своей ладонью так, что их пальцы соприкоснулись. Только пальцы.
– Вы столь же умны, сколь и красивы. Стон.
– Как огорчительно, что из всех людей именно вы произносите эти слова.
– Простите, что расстроил вас.
Его пальцы все еще покоились на ее пальцах. Только кончики. Но этого было достаточно.
– Я всего лишь мужчина.
– Во всяком случае, я не красавица. Я слишком язвительна. Слишком ершиста. Я хорошо одеваюсь. Я умею подать себя в самом выгодном свете, знаю, где лучше подстричься. Я гораздо более умна, нежели красива. – Из груди у нее вырвался вздох. Ей так хотелось хоть на мгновение положить голову ему на руку. Почувствовать, как его рука гладит ее волосы.
– Вы спрашивали о романе. Так вот, нет никакого романа. От меня сейчас не так много осталось. После... За последние несколько лет.
– Значит, это некий творческий тупик?
– Не совсем. Со мной происходит нечто иное. Сейчас мне нужно узнать совсем другую жизнь. Что-то совершенно отличное от того, что я испытывал раньше. Это послужило бы своего рода топливом для моей дальнейшей работы.
Вайолет Ламор запела новую песню. Мрачную песню о нескончаемой бархатистой ночи.
– Что же мне сказать в интервью? О романе?
– Говорите что хотите. – Теперь его рука все крепче сжимала ее руку. – Скажите то, что хотят услышать ваши читатели. Кто знает, может быть, когда-нибудь это и окажется правдой.
Тепло его руки. Меланхоличное пение. Терпкий запах вина. Его ясные глаза, в которых таилось что-то загадочное.
– Я не хочу, чтобы этот вечер кончался, – не думая, произнесла она. – Я не хочу домой.
Он улыбнулся.
– И не возвращайтесь!
Из «Встречи Дайамонд Шарп с Декстером О'Коннеллом»
Поглощая десерт в обществе Декстера О'Коннелла, я испытываю довольно странные чувства. Он не просто автор романов. Он создатель феномена. Я чудовище, обедающее с доктором Франкенштейном (хотя и хорошо одетое чудовище, умеющее безупречно вести себя за столом). Не поймите меня превратно – и до «Видения» были модницы, конечно были. О'Коннелл не виноват в том, что я каждую ночь бываю на танцах. Как не виноваты в этом Луиза Брукс, Клара Боу, Коко Шанель или революция прет-а-порте (хотя, я уверена, вы согласитесь, девушки, что одежда на наших главных улицах и в каталогах сегодня гораздо более стильная!). Но именно О'Коннелл ввел в свой самый первый рассказ слово «модница». Именно О'Коннелл подверг модницу более тщательному изучению, чем все эти сдержанные типы, которые на людях порицали их, а втайне восторгались ими. Он открыл миру бунтующую, двуличную Веронику. И Хелену с ее несчастливым браком с налетом некоей «чертовщинки». И импульсивную Джорджию в «Непокорном сыне». Затем были другие героини его рассказов. Девушки, стравливавшие своих поклонников, носили короткие стрижки, умели с помощью женских уловок перехитрить себе подобных, танцевали ночи напролет, курили и пили. Но в этих девушках была изюминка! А ведь именно к этому стремятся многие из нас, не правда ли, девушки? Прежде чем остепениться и обзавестись потомством (это касается тех, кто найдет себе мужа, не так ли?), надо вдоволь повеселиться! Жизнь проходит так быстро!
Пока я вгрызаюсь в мою «Павлову» (для тех, кто не знает, это новый перевернутый вверх тормашками десерт, напоминающий покрытую снегом гору. Названный в честь прима-балерины, он приготовлен из взбитых яичных белков и большого количества сахара), меня вдруг осеняет, что без Декстера О'Коннелла не было бы Дайамонд Шарп! Какая странная мысль. Вероятно, именно поэтому ему для интервью и потребовалась моя скромная персона!
Когда мы расстаемся возле ресторана, он по-деловому пожимает мне руку. Его рукопожатие по меньшей мере надежно и крепко.
Доверять ему? Ни в коем случае! Для мужчин типа Декстера О'Коннелла доверие не является отличительной чертой. Не этого мы хотим от него, и не это он нам предлагает. Все его произведения пропитаны воплощением очаровательного, роскошного упадка. Некоторые из нас мечтают о такой жизни и с радостью погрузились бы в нее, если бы появилась хоть малейшая возможность... но, вероятно, не стоит забывать, что истории О'Коннелла редко хорошо заканчиваются. Легенда о «потерянных» пяти годах из жизни О'Коннелла и легкая печаль в его глазах говорят нам, что это лишь сон. Видение.
Он поцеловал ее на улице. Под дождем и в темноте. Было уже три часа ночи, и они принялись ловить такси. Они находились где-то в Блумсбери, укрываясь от усилившегося дождя под навесом магазина, когда он схватил ее за лацканы жакета и притянул к себе.
Она хотела этого весь вечер, мечтала о его близости. Чтобы его тело прижалось к ее телу. Ей хотелось этого весь вечер. Она закрыла глаза и полностью отдалась своей фантазии, ей нужно было, чтобы она стала для него всем, чтобы для нее остальной мир отошел на второй план, пусть даже на время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73