Дома на этой улице, в которых сдавались меблированные комнаты для людей небогатого сословия, выглядели одинаково – все из посеревшего от копоти кирпича, с одним подъездом, с четырьмя печными трубами по каждую сторону крыши.
Джоко достал из кармана страничку, вырванную из блокнота. «Номер тридцать восемь», – прочитал он вслух и положил записку обратно в карман. Пройдя еще шесть домов, он остановился возле темного фасада дома. Не было слышно ни звука. Джоко поежился и засунул руки поглубже в карманы.
В ту же самую минуту дверь подъезда отворилась, и оттуда вышла молодая женщина, одетая во все черное, с утомленным и бледным как мел лицом. Даже не сверяясь с описанием, которое ему дал Ревилл, Джоко догадался, что это и была Мария Торн.
Увидев Джоко, слонявшегося с хмурым видом у подъезда, Мария вздрогнула. Их глаза встретились – оба неприветливо взглянули друг на друга.
Джоко сделал вид, что разыскивает какой-то дом. Он снова вытащил из кармана бумажку и пробежал по ней глазами.
– Номер сорок два, – пробормотал он как бы про себя и, устремив взгляд на следующий дом, направился к нему.
Мария Торн, похоже, перестала его опасаться.
– Номер сорок два через четыре дома отсюда, – произнесла она вслед мягким голосом.
– Спасибо, мэм, – кивнул Джоко, не поднимая на нее взгляд, и ускорил шаг.
Мария больше не удостоила его вниманием. Она заперла дверь и двинулась в противоположную сторону.
Джоко стоял у входа в дом номер сорок два, не отрывая глаз от удаляющейся фигуры Марии и ругая себя последними словами. Она заметила его, видела его лицо и даже заговорила с ним. Вот незадача! Теперь она легко узнает его в толпе, если он станет следить за ней.
Сначала Джоко подумал, не прекратить ли слежку и не отправиться ли назад к Ревиллу. Инспектор тогда послал бы кого-нибудь другого. Но потом Джоко вспомнил про признание.
Ревилл без промедления использует эту бумагу, и Джоко придется закончить дни в Дартмурской тюрьме. От этой мысли его тело с головы до ног покрылось гусиной кожей.
Джоко был в ловушке, и выбирать ему не приходилось. Ему нужно было продолжать следить за Марией Торн и приложить к этому все свои усилия.
Мария взглянула назад. Она не ошиблась – третий раз за сегодняшнее утро она видела одно и то же лицо.
Она уже почти час пробиралась через незнакомые ей районы Лондона к Юстонскому вокзалу. Сначала она подумала, что ошиблась. Но нет, позади себя она снова увидела белокурого молодого человека в котелке, того же самого, который стоял на улице, когда она на рассвете выходила из дома.
Тот мгновенно отвел глаза. Пока Мария стояла остолбенев, он свернул на другую улицу. Зайдя за угол, она оглянулась и поискала его глазами, но улица была пуста. Нет, все-таки она ошиблась – мало ли светловолосых молодых людей в котелках слоняется по лондонским улицам.
Чем ближе подходила Мария к вокзалу, тем больше она спешила. Она уже слышала гудки паровозов, чувствовала, как дрожит земля, когда составы с грохотом прибывали или отправлялись с вокзала. Интересно, ушел уже утренний поезд, на который она хотела поспеть? Вдруг ей придется долгие часы ждать, пока подойдет следующий?
Ее внезапно осенила другая мысль. Все ли ее еще преследует тот человек? Мария остановилась и стала рассматривать витрину магазина, затем быстро повернула голову и содрогнулась от страха. Незнакомец, несомненно, снова следовал за ней – знакомый котелок, сдвинутый на затылок, маячил в толпе. Поймав на себе ее взгляд, тот достал из кармана сложенную газету, развернул и сделал вид, что читает. Затем посмотрел на вывеску магазина, кивнул сам себе, сунул газету обратно в карман и вошел внутрь.
Мария оперлась рукой о фонарный столб, чтобы не упасть. Ее сердце колотилось так, словно стремилось вырваться из груди, голова кружилась. Зачем кому-то нужно было ее преследовать?
Ей бы подобрать юбки и бежать, но она прошла уже не одну милю, к тому же не завтракала и провела бессонную ночь, поэтому ноги почти не держали ее. Не нужно было жалеть деньги на кеб, и было глупо отправляться на вокзал одной, без Питера, но сейчас было поздно горевать об этом.
Ночь напролет Мария всматривалась в холодную тьму и думала о своей сестричке. Едва рассвело, она встала, оделась и пошла на вокзал.
Поиски нужно начать с Брирфилда. Она расспросит там всех – кто-нибудь хоть что-нибудь да видел. Такая красавица, как Мелисса, не могла бесследно провалиться сквозь землю.
Мария тяжело вздохнула. Отойдя от столба, она обернулась – молодого человека не было видно нигде. Она ждала, крепко стиснув ручку зонтика.
Прошла целая минута. Может быть, это была только игра ее воображения. Или, возможно, ей просто показалось, что она видела несколько раз одного и того же человека – ведь пальто из шотландки и шляпы-котелки не были редкостью в Лондоне. Мария вновь стала терзаться сомнениями.
Она еще раз посмотрела на дверь, куда он зашел, повернулась и отправилась дальше.
Джоко с опаской выглянул из двери магазина. Он застонал с досады – Мария Торн наверняка его заметила. Да будут прокляты эти улицы! Да будет проклята она сама! Какого черта ей понадобилось куда-то отправляться в такую рань! И какое дело вынудило ее выйти из дома до того, как он успел собраться с мыслями?
Он надвинул котелок на глаза и перешел на другую сторону улицы. Теперь она, может быть, не заметит его, если обернется назад. Мимо него прогрохотал кеб с дремлющим на сиденье кучером.
Джоко схватился за упряжь и пошел рядом с экипажем. Так он мог наблюдать за Марией Торн, не привлекая ее внимания – лошадь закрывала его от взгляда преследуемой.
Мария снова оглянулась; затем остановилась, повернулась и внимательно осмотрела улицу. Она облегченно улыбнулась.
Джоко мог бы и дальше спокойно продолжать слежку, скрываясь за лошадью, если бы Мария не свернула на Тоттенхэм Корт Роуд. Вдоль улицы густо выстроились торговые палатки, в некоторых из них торговля уже началась.
Джоко попытался повернуть лошадь на эту улицу, чтобы и дальше продолжать слежку под ее прикрытием, но тут проснулся возница:
– Эй! Ты что делаешь?
Джоко увернулся от извозчичьего кнута и с быстротой молнии скрылся за стоящим на обочине лотком, где продавали пирожки. В эту минуту он потерял Марию Торн из вида. Его сердце дрогнуло.
– Погоди, пташка, – пробормотал он, – не улетай от меня.
Если сейчас он вернется к Ревиллу и сообщит, что потерял девушку в Тоттенхэме, тот его, возможно, и простит. Ревилл не станет использовать признание против него из-за того, что он упустил Марию Торн. Даже сами легавые нередко теряют преследуемых из вида. Дьявол! Да с легавыми это постоянно случается!
Эти размышления как ни странно настроили его на другой лад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Джоко достал из кармана страничку, вырванную из блокнота. «Номер тридцать восемь», – прочитал он вслух и положил записку обратно в карман. Пройдя еще шесть домов, он остановился возле темного фасада дома. Не было слышно ни звука. Джоко поежился и засунул руки поглубже в карманы.
В ту же самую минуту дверь подъезда отворилась, и оттуда вышла молодая женщина, одетая во все черное, с утомленным и бледным как мел лицом. Даже не сверяясь с описанием, которое ему дал Ревилл, Джоко догадался, что это и была Мария Торн.
Увидев Джоко, слонявшегося с хмурым видом у подъезда, Мария вздрогнула. Их глаза встретились – оба неприветливо взглянули друг на друга.
Джоко сделал вид, что разыскивает какой-то дом. Он снова вытащил из кармана бумажку и пробежал по ней глазами.
– Номер сорок два, – пробормотал он как бы про себя и, устремив взгляд на следующий дом, направился к нему.
Мария Торн, похоже, перестала его опасаться.
– Номер сорок два через четыре дома отсюда, – произнесла она вслед мягким голосом.
– Спасибо, мэм, – кивнул Джоко, не поднимая на нее взгляд, и ускорил шаг.
Мария больше не удостоила его вниманием. Она заперла дверь и двинулась в противоположную сторону.
Джоко стоял у входа в дом номер сорок два, не отрывая глаз от удаляющейся фигуры Марии и ругая себя последними словами. Она заметила его, видела его лицо и даже заговорила с ним. Вот незадача! Теперь она легко узнает его в толпе, если он станет следить за ней.
Сначала Джоко подумал, не прекратить ли слежку и не отправиться ли назад к Ревиллу. Инспектор тогда послал бы кого-нибудь другого. Но потом Джоко вспомнил про признание.
Ревилл без промедления использует эту бумагу, и Джоко придется закончить дни в Дартмурской тюрьме. От этой мысли его тело с головы до ног покрылось гусиной кожей.
Джоко был в ловушке, и выбирать ему не приходилось. Ему нужно было продолжать следить за Марией Торн и приложить к этому все свои усилия.
Мария взглянула назад. Она не ошиблась – третий раз за сегодняшнее утро она видела одно и то же лицо.
Она уже почти час пробиралась через незнакомые ей районы Лондона к Юстонскому вокзалу. Сначала она подумала, что ошиблась. Но нет, позади себя она снова увидела белокурого молодого человека в котелке, того же самого, который стоял на улице, когда она на рассвете выходила из дома.
Тот мгновенно отвел глаза. Пока Мария стояла остолбенев, он свернул на другую улицу. Зайдя за угол, она оглянулась и поискала его глазами, но улица была пуста. Нет, все-таки она ошиблась – мало ли светловолосых молодых людей в котелках слоняется по лондонским улицам.
Чем ближе подходила Мария к вокзалу, тем больше она спешила. Она уже слышала гудки паровозов, чувствовала, как дрожит земля, когда составы с грохотом прибывали или отправлялись с вокзала. Интересно, ушел уже утренний поезд, на который она хотела поспеть? Вдруг ей придется долгие часы ждать, пока подойдет следующий?
Ее внезапно осенила другая мысль. Все ли ее еще преследует тот человек? Мария остановилась и стала рассматривать витрину магазина, затем быстро повернула голову и содрогнулась от страха. Незнакомец, несомненно, снова следовал за ней – знакомый котелок, сдвинутый на затылок, маячил в толпе. Поймав на себе ее взгляд, тот достал из кармана сложенную газету, развернул и сделал вид, что читает. Затем посмотрел на вывеску магазина, кивнул сам себе, сунул газету обратно в карман и вошел внутрь.
Мария оперлась рукой о фонарный столб, чтобы не упасть. Ее сердце колотилось так, словно стремилось вырваться из груди, голова кружилась. Зачем кому-то нужно было ее преследовать?
Ей бы подобрать юбки и бежать, но она прошла уже не одну милю, к тому же не завтракала и провела бессонную ночь, поэтому ноги почти не держали ее. Не нужно было жалеть деньги на кеб, и было глупо отправляться на вокзал одной, без Питера, но сейчас было поздно горевать об этом.
Ночь напролет Мария всматривалась в холодную тьму и думала о своей сестричке. Едва рассвело, она встала, оделась и пошла на вокзал.
Поиски нужно начать с Брирфилда. Она расспросит там всех – кто-нибудь хоть что-нибудь да видел. Такая красавица, как Мелисса, не могла бесследно провалиться сквозь землю.
Мария тяжело вздохнула. Отойдя от столба, она обернулась – молодого человека не было видно нигде. Она ждала, крепко стиснув ручку зонтика.
Прошла целая минута. Может быть, это была только игра ее воображения. Или, возможно, ей просто показалось, что она видела несколько раз одного и того же человека – ведь пальто из шотландки и шляпы-котелки не были редкостью в Лондоне. Мария вновь стала терзаться сомнениями.
Она еще раз посмотрела на дверь, куда он зашел, повернулась и отправилась дальше.
Джоко с опаской выглянул из двери магазина. Он застонал с досады – Мария Торн наверняка его заметила. Да будут прокляты эти улицы! Да будет проклята она сама! Какого черта ей понадобилось куда-то отправляться в такую рань! И какое дело вынудило ее выйти из дома до того, как он успел собраться с мыслями?
Он надвинул котелок на глаза и перешел на другую сторону улицы. Теперь она, может быть, не заметит его, если обернется назад. Мимо него прогрохотал кеб с дремлющим на сиденье кучером.
Джоко схватился за упряжь и пошел рядом с экипажем. Так он мог наблюдать за Марией Торн, не привлекая ее внимания – лошадь закрывала его от взгляда преследуемой.
Мария снова оглянулась; затем остановилась, повернулась и внимательно осмотрела улицу. Она облегченно улыбнулась.
Джоко мог бы и дальше спокойно продолжать слежку, скрываясь за лошадью, если бы Мария не свернула на Тоттенхэм Корт Роуд. Вдоль улицы густо выстроились торговые палатки, в некоторых из них торговля уже началась.
Джоко попытался повернуть лошадь на эту улицу, чтобы и дальше продолжать слежку под ее прикрытием, но тут проснулся возница:
– Эй! Ты что делаешь?
Джоко увернулся от извозчичьего кнута и с быстротой молнии скрылся за стоящим на обочине лотком, где продавали пирожки. В эту минуту он потерял Марию Торн из вида. Его сердце дрогнуло.
– Погоди, пташка, – пробормотал он, – не улетай от меня.
Если сейчас он вернется к Ревиллу и сообщит, что потерял девушку в Тоттенхэме, тот его, возможно, и простит. Ревилл не станет использовать признание против него из-за того, что он упустил Марию Торн. Даже сами легавые нередко теряют преследуемых из вида. Дьявол! Да с легавыми это постоянно случается!
Эти размышления как ни странно настроили его на другой лад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97