– Дом в моем полном распоряжении, – сказал Гиршфогель. – Фрейлейн Петрашева и капитан фон Гарцфельд уехали сегодня утром в Софию.
Обуяла ли Бенца ревность? Из всех гибельных сил, руководивших его поступками, ревность всегда стояла на последнем месте. Какое-то грустное смирение охватило его. Он высказал удивление тем, что фрейлейн Петрашева уехала так неожиданно. Затем спросил, кто будет их партнерами в игре, и узнал, что два немецких офицера, едущих в штаб Шольца. Ему было все равно, согласиться или нет. Он предпочел первое, полагая, что к его страданиям уже нечего прибавить. К тому же его обуревало горькое любопытство – быть может, он узнает, как провела Елена последние дни перед отъездом.
Гиршфогель пояснил:
– Будем играть в покер только час. Потом останемся вдвоем и сможем поболтать за бутылкой вермута. Мои знакомые уезжают вечерним поездом.
Знакомыми Гиршфогеля, а вернее, Андерсона и Петрашевых оказались двое драгунских подпоручиков с опереточной внешностью – стройные, белокурые, хорошо воспитанные молодые люди. Нетрудно было догадаться, что они не раз бывали в компании Елены. Глядя на их жизнерадостные, юношеские лица, Бенц еще больше помрачнел. От их надушенных, с иголочки, мундиров веяло беззаботностью и кукольным фатовством. Побрякушки тщеславия, золотая мишура, прикрывающая кровавые лужи войны, – вот к чему вернулась Елена в Софии.
Бенц играл рассеянно, но выигрывал. Оба подпоручика, несмотря на крупный проигрыш (они предложили несуразно высокие ставки), ровно через час, как истые джентльмены, прекратили игру. Бенц с облегчением швырнул карты на стол. Он выиграл триста марок с лишним, Гиршфогель – намного больше. Драгунские подпоручики расплатились, им явно доставило удовольствие подчеркнуть, что они в силах сделать это не отходя от стола. С тех пор Бенц не виделся с ними. Они исчезли из его жизни бесследно, как и многие другие в ту пору.
– Полагаю, что покер не доставил вам особого удовольствия, – сказал Гиршфогель, когда драгуны ушли.
– Да, – признался Бенц. – Я чувствовал себя чужим в компании этих юношей. Насколько я понял, они из софийского окружения фрейлейн Петрашевой. Они несколько раз упоминали о ней.
– Простого тщеславия ради, – сказал Гиршфогель, наливая Бенцу вермут. – Они часть своры, которая кружит около нее. Каждый из них сдох бы от счастья, если б мог назваться ее любовником. Но она выставляет их, когда ей вздумается. Бедная и порядочная девушка не могла бы позволить себе такую роскошь.
– Порядочная? – спросил Бенц с вежливой укоризной.
– Да, порядочная. Я никогда не утверждал, что фрейлейн Петрашева порядочная девушка. Но я же никогда не говорил, что она, например, невоспитанна или глупа. Эти паяцы в мундирах интересуют ее не больше, чем оловянные солдатики, которыми она играла в детстве.
Бенц безразлично пожал плечами и осушил свой бокал. Он почувствовал, что алкоголь начал действовать. Гиршфогель достал из буфета новую бутылку и продолжал:
– Она слишком интеллигентна, чтобы попасться в руки дураку. Однако это не мешает ей очертя голову гоняться за самыми вульгарными удовольствиями. С Рейхертом…
– Разве Рейхерт был глуп? – спросил Бенц.
Гиршфогель лихим ударом кулака вышиб пробку и налил вермут. Бенц прикинул, что уже, наверное, в пятый или шестой раз. И залпом выпил свой бокал.
– Вовсе нет! – сказал Гиршфогель. – Вернее сказать, он вовремя одумался. Только дураки не мстят, а Рейхерт отомстил.
– Отомстил! – произнес презрительно Бенц. – Но как?…
Он был уверен, что услышит из уст Гиршфогеля очередную несуразицу о Елене.
– Вот так! – сказал Гиршфогель, задетый тоном Бенца, и сделал непристойный жест пальцами. – Фрейлейн Петрашева забеременела.
Выпитое затуманило голову Бенцу, но он мгновенно протрезвел. Он вдруг услышал невыносимую, мучительную тишину, ему стало страшно и показалось, что поза, в которой он сидит, ужасно неудобна и что ее надо переменить. Он шевельнулся с неимоверным усилием, словно спасаясь от опасности, словно некая громада с грохотом рухнула рядом, чуть не задев его. Осознав, что остался жив, он замер на месте, не в силах ни о чем подумать, тупо воспринимая лишь простейшие зрительные впечатления. Он видел льняную скатерть, бокал с вермутом, разноцветные жетоны, разбросанные по столу. Душевное потрясение парализовало его. И среди этой неподвижности, среди мертвенной тишины, окружавшей его, он вдруг увидел, что бокал его наполнен. Возможность совершить хоть какое-то действие была импульсом, восстановившим работу его мысли. Он залпом выпил бокал и только тогда заметил, что Гиршфогель пристально наблюдает за ним. Алкоголь придал Бенцу спасительную самоуверенность, и он не только не смутился, а, наоборот, решил, что Гиршфогель ни о чем не догадывается. Справившись с волнением, Бенц громко расхохотался.
– А! И сделала аборт!.. Ха-ха-ха!..
Он сам содрогнулся от своего циничного смеха.
Лицо Гиршфогеля вытянулось еще больше.
– Нет! – сказал он. – Аборт сделаете вы!
У Бенца хватило выдержки не вскочить со стула и не закричать во весь голос: «Вы с ума сошли!» Впрочем, это вряд ли произвело бы впечатление на Гиршфогеля. Бенца угнетала мысль, что, как бы он ни реагировал, этот человек останется глух и нем, как мумия. Его взбесила внезапная догадка, что ради этого разоблачения Гиршфогель и пригласил его. Мысли Бенца побежали с безумной скоростью и, преодолев хаос растерянности, вернули его к ужасающе ясному восприятию действительности. В памяти прошла вереница событий последних двух недель. Он вспомнил чем-то искусственное знакомство в дороге, лунную ночь на веранде, бесконечные и нарочитые разговоры между Гиршфогелем и Андерсоном о причудливой жизни фрейлейн Петрашевой, вспомнил смутный ужас, который терзал ее. Все встало на свои места с отвратительной ясностью. Он понял, почему они интересовались, хирург ли он, почему так настойчиво заискивали перед ним, понял смысл жестокой комедии их сближения с ним.
Бенц, закрыв глаза, поник, сидя на стуле. Ему казалось, что он тонет в бездне, клокочущей гневом и разочарованием.
Гиршфогель продолжал наблюдать за ним, но Бенц не обращал на него внимания. Лишь щелканье зажигалки, когда Гиршфогель закуривал сигарету, напомнило Бенцу о его присутствии. Бенц встал, налил себе вермуту и молча выпил несколько бокалов подряд.
В какую-то минуту Бенц почувствовал себя вдребезги пьяным. Мысли путались, но стало легче. Его охватило неодолимое желание пить и пить, напиться мертвецки, пока последняя искра сознания не погаснет в липком мраке опьянения.
– Ну и как, сделаете аборт? – спросил Гиршфогель с леденящим спокойствием.
Бенцу захотелось отчаянно крикнуть «да!», броситься вон из комнаты и без оглядки бежать по улицам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53