Я знаю. Марк…
– … мой исповедник.
– У Джимми и Джорджа нет ключа, но для них обоих тут нет совершенно никакой разницы, – сказала Энн. – Так что остается Эмилио.
Д. У. плавно осел на колени, жестом велев Энн не приближаться. Осторожно двигаясь, он протянул руку, остановив ладонь над маленьким пучком пыльной бледно-лиловой листвы, и замер на несколько секунд. Внезапно его кисть упала, плотно прижавшись к грунту, а затем подняла крохотного двуногого змеешея, который, оставаясь практически незаметным, медленно пропихивался в чью-то нору, надеясь поживиться. Поднявшись, Д. У. вручил его Энн.
– Ну разве не прелесть! Взгляните, у него пара рудиментарных передних лап, – Воскликнула она, держа зверька так, чтобы Д. У. мог рассмотреть. – Я бы никогда его не заметила. Вы молодец.
– Когда станете взрослой, как я, мадам, многое узнаете про маскировку.
– Еще бы, могу вообразить, – сказала Энн.
Она поместила змеешея обратно в норку, и они продолжили прогулку.
– Эмилио вас очень высоко ставит, Д. У. Но, по-моему, кое-что в вашей личности остается для него загадкой.
– Еще бы, – сказал Д. У. – Я не стыжусь себя. Но если б Эмилио знал все, когда был мальцом, он бы ко мне на милю не подошел. И после стольких лет незнания какой смысл что-то говорить?
– Чтобы снять груз. Быть принятым таким, какой вы есть. Не думаете же вы, что он станет относиться к вам хуже.
Не глядя на Энн, он улыбнулся и одной рукой обнял ее за плечи.
– Понимаете, Энн, загвоздка как раз в этом. Я боюсь, что станет относиться ко мне лучше. Вернее, боюсь, что этот вопрос будет в какой-то мере занимать его мысли, а сейчас я не хочу отвлекать Эмилио пустяками. Конечно, он разберется и поймет, что я все время играл с ним честно…
– Так сказать. Д. У. рассмеялся.
– Слабо сказано!
Остановившись, он выковырял ногой камень из грунта и продолжил:
– Не то чтобы я лгал ему. Просто эта тема не поднималась. Я никогда не спрашивал его, честен ли он, а он никогда не спрашивал меня, нечестен ли я. Ближе всего мы подошли к этому, когда много лет назад он спросил меня про другого парня. Я просто сказал ему: дьявольщина, разные люди выбирают разные пути.
– И как он это воспринял? – спросила Энн, улыбаясь.
– Хладнокровно.
Д. У. посмотрел на горы, высившиеся к югу от них. Где-то там, по другую сторона хребта, находилась могила Алана Пейса.
– Послушайте, Энн. Пока все идет отлично. От Эмилио мне ничего не нужно. Что творилось в моей голове много лет назад – мое дело. И это уже история.
Она не возражала. То же самое Энн могла бы сказать о себе, если б они поменялись местами.
– Ладно, ладно. Сообщение принято.
– Энн, я ценю ваше мнение, и при других обстоятельствах вы могли бы быть правы. Но здесь, сейчас…
Наклонившись, Д. У. поднял камень, который только что выворотил, и швырнул через ущелье, хлестко и точно. До противоположного края тот не долетел совсем немного и застучал вниз по откосу – к реке, бежавшей под ними.
– Что меня заботит – это картина в целом. – продолжил он. – Вы не хуже меня знаете, что все в нашей миссии чертовски близко к чудотворству. И ключом к нему служит Эмилио. Я не хочу мутить воду! Я не хочу, чтобы он думал обо мне. Или о Мендес – по крайней мере, пока. Я не собираюсь мешать их совместной работе, поскольку они справляются отлично. Но, если честно, я затаил дыхание.
Наступила пауза, и Энн уселась на землю, свесив ноги за край. Не настолько уверенный в прочности скалы, Д. У. некоторое время постоял рядом, но затем наконец присоединился к ней и занялся метанием камней в пустоту.
– Д. У, я не спорю с вами. Я просто спрашиваю, хорошо?
Он кивнул, поэтому Энн продолжила:
– Давайте считать, что Эпоха Чудес еще не закончилась, ладно? И мы оба знаем, что Эмилио особенный человек. Но и София тоже, верно?
– Пока нет возражений.
– Видите ли, мне кажется, на стороне любви, секса и семьи стоят некие высшие силы. Помнится, довольно авторитетная Персона однажды сказала, что человеку нехорошо быть одному. Рим, со всеми его кельями, – Энн повела рукой, – очень далеко отсюда. Мы отсутствуем там почти два десятилетия. Возможно, священникам сейчас разрешено жениться! И в любом случае, я не понимаю, в чем Эмилио обманет Господа, если полюбит Софию.
– Энн, вы ступили на зыбкую почву.
Потянувшись назад, Д. У. зачерпнул горсть гравия. По его лицу пробежала судорога боли, но Энн отнесла это на счет темы разговора.
– О черт, я не знаю. Может, это ничего не нарушит. Может, они будут счастливы, заведут кучу прелестных детишек, а Бог возлюбит их всех…
Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к шуму реки и глядя на запад, где небо пылало красками первого заката. Похоже, Д. У. обдумывал что-то, и Энн ждала, пока он снова заговорит.
– Отнеситесь с терпением к моим словам, поскольку я пытаюсь нащупать истину, тычась вслепую. Но, Энн, – мягко произнес он, – мне кажется, что святость, как и гениальность, базируется на вдохновенном упорстве. Это последовательное стремление к поставленной цели. Это те настойчивость и сосредоточенность, которые я вижу в Эмилио.
– Д. У, вы серьезно? – Энн застыла, широко открыв глаза. – По-вашему, Эмилио свя…
– Я не сказал этого! Сейчас я говорю абстрактно. Но мы с Марком обсуждали эту версию. Да, я вижу, какие возможности для нас открываются, а моя задача, Энн, обеспечить успех миссии. – Д. У. помедлил секунду, прежде чем сознаться: – Может, и напрасно, но я фактически употребил это слово в своем докладе, отосланном в Рим. Я написал, что, по-моему, среди нас находится великий подвижник, настоящая путеводная звезда. «Обручен с Господом, а в иные моменты полностью причащается к священной любви» – вот как я это сформулировал.
Бросив последние несколько камней, он смахнул с ладоней землю и наклонился вперед, упершись локтями в колени и свесив костистые кисти между голеней, глядя, как камушки катятся вниз, стуча по откосу.
– Чертова куча административных проблем, – произнес он после паузы. – Там, на Земле, они не спрячут это в Школе Выдающихся Иерархов.
Энн не нашла что сказать и уставилась на облака западного края неба, похожие на взбитые сливки, расцвеченные клубникой и малиной, брусникой и манго. Ей никогда не надоедало смотреть на здешние облака.
– Энн, – продолжал Д. У. задумчиво, – я вправду беспокоюсь о Софии. Я ужасно привязан к девочке и не хочу, чтобы она пострадала. Снаружи она сплошь воля и холодный ум, но, Боже ее храни, в душе малышки полно битого стекла. Если придется выбирать, Эмилио выберет Господа, а мне и думать не хочется, как она это примет. Поэтому не нужно поощрять ее надежды, понимаете?
Д. У. поднялся на ноги. Энн заметила, что он выглядит слегка бледным, но следующее его замечание поразило ее настолько, что отбило всякую охоту расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
– … мой исповедник.
– У Джимми и Джорджа нет ключа, но для них обоих тут нет совершенно никакой разницы, – сказала Энн. – Так что остается Эмилио.
Д. У. плавно осел на колени, жестом велев Энн не приближаться. Осторожно двигаясь, он протянул руку, остановив ладонь над маленьким пучком пыльной бледно-лиловой листвы, и замер на несколько секунд. Внезапно его кисть упала, плотно прижавшись к грунту, а затем подняла крохотного двуногого змеешея, который, оставаясь практически незаметным, медленно пропихивался в чью-то нору, надеясь поживиться. Поднявшись, Д. У. вручил его Энн.
– Ну разве не прелесть! Взгляните, у него пара рудиментарных передних лап, – Воскликнула она, держа зверька так, чтобы Д. У. мог рассмотреть. – Я бы никогда его не заметила. Вы молодец.
– Когда станете взрослой, как я, мадам, многое узнаете про маскировку.
– Еще бы, могу вообразить, – сказала Энн.
Она поместила змеешея обратно в норку, и они продолжили прогулку.
– Эмилио вас очень высоко ставит, Д. У. Но, по-моему, кое-что в вашей личности остается для него загадкой.
– Еще бы, – сказал Д. У. – Я не стыжусь себя. Но если б Эмилио знал все, когда был мальцом, он бы ко мне на милю не подошел. И после стольких лет незнания какой смысл что-то говорить?
– Чтобы снять груз. Быть принятым таким, какой вы есть. Не думаете же вы, что он станет относиться к вам хуже.
Не глядя на Энн, он улыбнулся и одной рукой обнял ее за плечи.
– Понимаете, Энн, загвоздка как раз в этом. Я боюсь, что станет относиться ко мне лучше. Вернее, боюсь, что этот вопрос будет в какой-то мере занимать его мысли, а сейчас я не хочу отвлекать Эмилио пустяками. Конечно, он разберется и поймет, что я все время играл с ним честно…
– Так сказать. Д. У. рассмеялся.
– Слабо сказано!
Остановившись, он выковырял ногой камень из грунта и продолжил:
– Не то чтобы я лгал ему. Просто эта тема не поднималась. Я никогда не спрашивал его, честен ли он, а он никогда не спрашивал меня, нечестен ли я. Ближе всего мы подошли к этому, когда много лет назад он спросил меня про другого парня. Я просто сказал ему: дьявольщина, разные люди выбирают разные пути.
– И как он это воспринял? – спросила Энн, улыбаясь.
– Хладнокровно.
Д. У. посмотрел на горы, высившиеся к югу от них. Где-то там, по другую сторона хребта, находилась могила Алана Пейса.
– Послушайте, Энн. Пока все идет отлично. От Эмилио мне ничего не нужно. Что творилось в моей голове много лет назад – мое дело. И это уже история.
Она не возражала. То же самое Энн могла бы сказать о себе, если б они поменялись местами.
– Ладно, ладно. Сообщение принято.
– Энн, я ценю ваше мнение, и при других обстоятельствах вы могли бы быть правы. Но здесь, сейчас…
Наклонившись, Д. У. поднял камень, который только что выворотил, и швырнул через ущелье, хлестко и точно. До противоположного края тот не долетел совсем немного и застучал вниз по откосу – к реке, бежавшей под ними.
– Что меня заботит – это картина в целом. – продолжил он. – Вы не хуже меня знаете, что все в нашей миссии чертовски близко к чудотворству. И ключом к нему служит Эмилио. Я не хочу мутить воду! Я не хочу, чтобы он думал обо мне. Или о Мендес – по крайней мере, пока. Я не собираюсь мешать их совместной работе, поскольку они справляются отлично. Но, если честно, я затаил дыхание.
Наступила пауза, и Энн уселась на землю, свесив ноги за край. Не настолько уверенный в прочности скалы, Д. У. некоторое время постоял рядом, но затем наконец присоединился к ней и занялся метанием камней в пустоту.
– Д. У, я не спорю с вами. Я просто спрашиваю, хорошо?
Он кивнул, поэтому Энн продолжила:
– Давайте считать, что Эпоха Чудес еще не закончилась, ладно? И мы оба знаем, что Эмилио особенный человек. Но и София тоже, верно?
– Пока нет возражений.
– Видите ли, мне кажется, на стороне любви, секса и семьи стоят некие высшие силы. Помнится, довольно авторитетная Персона однажды сказала, что человеку нехорошо быть одному. Рим, со всеми его кельями, – Энн повела рукой, – очень далеко отсюда. Мы отсутствуем там почти два десятилетия. Возможно, священникам сейчас разрешено жениться! И в любом случае, я не понимаю, в чем Эмилио обманет Господа, если полюбит Софию.
– Энн, вы ступили на зыбкую почву.
Потянувшись назад, Д. У. зачерпнул горсть гравия. По его лицу пробежала судорога боли, но Энн отнесла это на счет темы разговора.
– О черт, я не знаю. Может, это ничего не нарушит. Может, они будут счастливы, заведут кучу прелестных детишек, а Бог возлюбит их всех…
Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к шуму реки и глядя на запад, где небо пылало красками первого заката. Похоже, Д. У. обдумывал что-то, и Энн ждала, пока он снова заговорит.
– Отнеситесь с терпением к моим словам, поскольку я пытаюсь нащупать истину, тычась вслепую. Но, Энн, – мягко произнес он, – мне кажется, что святость, как и гениальность, базируется на вдохновенном упорстве. Это последовательное стремление к поставленной цели. Это те настойчивость и сосредоточенность, которые я вижу в Эмилио.
– Д. У, вы серьезно? – Энн застыла, широко открыв глаза. – По-вашему, Эмилио свя…
– Я не сказал этого! Сейчас я говорю абстрактно. Но мы с Марком обсуждали эту версию. Да, я вижу, какие возможности для нас открываются, а моя задача, Энн, обеспечить успех миссии. – Д. У. помедлил секунду, прежде чем сознаться: – Может, и напрасно, но я фактически употребил это слово в своем докладе, отосланном в Рим. Я написал, что, по-моему, среди нас находится великий подвижник, настоящая путеводная звезда. «Обручен с Господом, а в иные моменты полностью причащается к священной любви» – вот как я это сформулировал.
Бросив последние несколько камней, он смахнул с ладоней землю и наклонился вперед, упершись локтями в колени и свесив костистые кисти между голеней, глядя, как камушки катятся вниз, стуча по откосу.
– Чертова куча административных проблем, – произнес он после паузы. – Там, на Земле, они не спрячут это в Школе Выдающихся Иерархов.
Энн не нашла что сказать и уставилась на облака западного края неба, похожие на взбитые сливки, расцвеченные клубникой и малиной, брусникой и манго. Ей никогда не надоедало смотреть на здешние облака.
– Энн, – продолжал Д. У. задумчиво, – я вправду беспокоюсь о Софии. Я ужасно привязан к девочке и не хочу, чтобы она пострадала. Снаружи она сплошь воля и холодный ум, но, Боже ее храни, в душе малышки полно битого стекла. Если придется выбирать, Эмилио выберет Господа, а мне и думать не хочется, как она это примет. Поэтому не нужно поощрять ее надежды, понимаете?
Д. У. поднялся на ноги. Энн заметила, что он выглядит слегка бледным, но следующее его замечание поразило ее настолько, что отбило всякую охоту расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135