степь пересекали одновременно пять или шесть дорожек, и было трудно понять, какая куда ведет. В паре сотен ярдов от меня ехал Клаудио, поднимая за собой облако каменистой пыли. Чарли возглавлял наш маленький отряд и ехал посередине, как бы на острие стрелы, а я держался на приличном расстоянии слева. Я надеялся, что в Монголии мы сможем нагнать упущенное время, но сейчас стало понятно: даже сто шестьдесят километров в день – трудная задача. Монголия обещала стать настоящей проверкой для нас и для мотоциклов.
На скорости 30 км/ч и по разбитой дороге мы въехали в наш первый монгольский город. «Только бедность, – сказал Чарли, – больше здесь ничего нет».
Все дома были в трещинах. Появился человек с ребенком. Они оба выглядели ужасно, ребенок весь грязный, босой, сопливый, с исцарапанными руками и лицом. «О, господи», – воскликнул я, заранее представляя грядущие впечатления. Мы думали, что Монголия станет нашим земным раем, нашей Шангри-лой, а тут вдруг появился риск оказаться в некоем подобии ада.
Мы двинулись дальше и доехали до реки с зелеными берегами. Шел уже десятый час вечера, небо темнело, и, похоже, приближалась гроза, поэтому мы решили разбить лагерь. Только мы поставили палатку, как поблизости остановился грузовик. Из него выскочили двое рабочих-строителей в синих тканевых куртках и шапках и побежали под горку к нам. Они внимательно рассмотрели мотоциклы, завороженно оглядели все приборы и переключатели. На карте, вставленной в крышку кофра, мы показали им наш маршрут, от Лондона до Нью-Йорка. Потом они сбегали в кабину своего грузовика и принесли бутылку водки.
«Спасибо большое, – сказал я, тряся головой, – но я не буду». Они явно хотели распить ее с нами, но после первого шока от прибытия в Монголию и долгого дня в седле такого желания не было ни у кого из нас. Я достал из кармана клочок бумажки и стал искать подходящие фразы на монгольском.
«Sain baina uu? – сказал я. – Как поживаете?»
Один из рабочих, тот, что поменьше, покачал головой: «Kazakh».
«Sain baina uu?» – повторил я. «Kazakh».
«А, вы из Казахстана?»
«La, Kazakh», – ответил он. Да, он из Казахстана.
«Rakhmet», – сказал я. К сожалению, единственное казахское слово, которое я запомнил, это слово «прощай».
Казахи засмеялись. «Rakhmet, la, Kazakh». Они все пытались всучить нам эту бутылку монгольской водки, давая понять, что отказ не принимается. Если уж мы не хотим ее пить, то должны хотя бы оставить себе. Я чувствовал: надо дать им что-то взамен, поэтому достал из сумки пару маленьких бутылочек «Джонни Уокера», которые возил с собой специально для таких случаев.
«Это из моей страны, – сказал я. – Шотландское виски». Брови у них полезли на лоб от удивления, пока они разглядывали бутылочки у себя в руках. Надеюсь, удивлял их золотистый цвет виски, а не размер бутылочек, полученных взамен литровой бутылки водки. После рукопожатий они укатили, а мы принялись готовить ужин. Вода как раз начала закипать, когда я оторвал взгляд от котелка и увидел темную фигуру всадника, нарисовавшуюся в треугольнике предгрозового неба между двумя горами. Паренек лет четырнадцати, не больше, остановился в метрах двадцати и внимательно нас разглядывал.
«Чего это он ближе не подходит?» – спросил Чарли.
«Может, мы сами должны к нему подойти», – ответил я.
Мы подошли к мальчику. Лошадь у него была маленькая, гнедая, с пышной черной челкой и белой звездой на вздернутом носу. Я погладил ее. «Привет. Хорошая лошадка», – сказал я. Парень поглядел на меня, в руке у него был прут, которым он правил лошадью. У него были темные глаза, которые смотрели очень пристально. Может, мальчик нас побаивался. Мы по очереди пожали ему руку. Он еще немного постоял, посмотрел и потом развернул лошадь.
«Ну что ж, тогда до свиданья», – сказал я. Парень прищелкнул языком и пустил лошадь легким галопом, выдав нам на прощание широченную белозубую улыбку. Мы снова занялись варящейся в котелке едой. И тут появился еще один всадник. В синей куртке на молнии и в зеленой шапке цвета хаки, он был постарше и повыше своего предшественника, но его белая лошадь была такая же маленькая. И снова он остановился метрах в двадцати и стал наблюдать.
Я подошел к нему. «Я Эван. Это Чарли. А как вас зовут?» Переложив поводья в одну руку, он похлопал себя по груди «Лимбеник», – представился он. По крайней мере, я именно так расслышал. Он спрыгнул с лошади, продемонстрировал нам ее во всей красе, будто бы собираясь продать, и показал мне знаками, что я должен на нее сесть. Я забрался в седло и взял хлыст – шнур на деревянной рукоятке. Я просидел на лошади пару минут, пока Чарли пел нашу традиционную песню – «…из Лондона в Нью-Йорк на мотоциклах…» – а Лимбеник кивал и улыбался. Потом я спрыгнул с лошади, а Лимбеник забрался на нее, развернулся и ускакал прочь. Нам осталось только размышлять о своем первом контакте с местными жителями.
Чарли на Белом озере в Монголии.
Эван в окружении толпы любопытных.
Чарующая красота Монголии.
Въезжаем в Улан-Батор с Тедом Саймоном (на переднем плане слева). Именно классическое произведение Теда «Путешествия Юпитера» вдохновило меня на это путешествие, так что встретиться с ним сейчас было очень здорово.
В Улан-Баторе множество детей-сирот живет в подвалах в ужасающей нищете. Мы познакомились с некоторыми из них и посетили местный сиротский приют Unicef.
На границе между Монголией и Россией.
На берегу озера Байкал, которое содержит пятую часть запасов пресной воды на земле.
Авария на дороге в Сибири; водитель все еще в грузовике, дремлет. Когда мы спросили, живой ли он там, он просто пожал плечами, сказал 'Normalya' и снова заснул.
В Сибири многие дороги оказались затопленными. Ехать по ним – изматывающий, непрестанный труд.
Еще один день, еще один мост.
Чарли готовит еду во время одной из наших многочисленных переправ.
Отдых в конце Дороги Костей. После стольких тяжелых дней она, наконец, почти позади.
Одна из наших последних рек на Дальнем Востоке России. На пути к Магадану мы пересекли десятки рек.
Без наших партнеров Дэвида (крайний слева) и Расса (крайний справа) у нас бы ничего не получилось…
…но, в конце концов, остались только мы вдвоем и два наших BMW 1150GS Adventure.
ЧАРЛИ: Спали мы долго, лагерь свернули поздно и уехали тоже поздно, но выспались очень хорошо. Решив доехать до Улаангома, торгового города в 200 км к востоку, мы поехали по местности, словно созданной для великанов. Солнце палило, нигде не было ни травинки, ни кустика – так что земля и горы блестели как золотые. От такой красоты дух захватывало. Мы поехали по дороге, ведущей в ущелье, на выходе из которого стоит Бооморон. Городок небольшой, но при отсутствии дорожных указателей и таком состоянии дорог было совершенно невозможно понять, как из него выехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
На скорости 30 км/ч и по разбитой дороге мы въехали в наш первый монгольский город. «Только бедность, – сказал Чарли, – больше здесь ничего нет».
Все дома были в трещинах. Появился человек с ребенком. Они оба выглядели ужасно, ребенок весь грязный, босой, сопливый, с исцарапанными руками и лицом. «О, господи», – воскликнул я, заранее представляя грядущие впечатления. Мы думали, что Монголия станет нашим земным раем, нашей Шангри-лой, а тут вдруг появился риск оказаться в некоем подобии ада.
Мы двинулись дальше и доехали до реки с зелеными берегами. Шел уже десятый час вечера, небо темнело, и, похоже, приближалась гроза, поэтому мы решили разбить лагерь. Только мы поставили палатку, как поблизости остановился грузовик. Из него выскочили двое рабочих-строителей в синих тканевых куртках и шапках и побежали под горку к нам. Они внимательно рассмотрели мотоциклы, завороженно оглядели все приборы и переключатели. На карте, вставленной в крышку кофра, мы показали им наш маршрут, от Лондона до Нью-Йорка. Потом они сбегали в кабину своего грузовика и принесли бутылку водки.
«Спасибо большое, – сказал я, тряся головой, – но я не буду». Они явно хотели распить ее с нами, но после первого шока от прибытия в Монголию и долгого дня в седле такого желания не было ни у кого из нас. Я достал из кармана клочок бумажки и стал искать подходящие фразы на монгольском.
«Sain baina uu? – сказал я. – Как поживаете?»
Один из рабочих, тот, что поменьше, покачал головой: «Kazakh».
«Sain baina uu?» – повторил я. «Kazakh».
«А, вы из Казахстана?»
«La, Kazakh», – ответил он. Да, он из Казахстана.
«Rakhmet», – сказал я. К сожалению, единственное казахское слово, которое я запомнил, это слово «прощай».
Казахи засмеялись. «Rakhmet, la, Kazakh». Они все пытались всучить нам эту бутылку монгольской водки, давая понять, что отказ не принимается. Если уж мы не хотим ее пить, то должны хотя бы оставить себе. Я чувствовал: надо дать им что-то взамен, поэтому достал из сумки пару маленьких бутылочек «Джонни Уокера», которые возил с собой специально для таких случаев.
«Это из моей страны, – сказал я. – Шотландское виски». Брови у них полезли на лоб от удивления, пока они разглядывали бутылочки у себя в руках. Надеюсь, удивлял их золотистый цвет виски, а не размер бутылочек, полученных взамен литровой бутылки водки. После рукопожатий они укатили, а мы принялись готовить ужин. Вода как раз начала закипать, когда я оторвал взгляд от котелка и увидел темную фигуру всадника, нарисовавшуюся в треугольнике предгрозового неба между двумя горами. Паренек лет четырнадцати, не больше, остановился в метрах двадцати и внимательно нас разглядывал.
«Чего это он ближе не подходит?» – спросил Чарли.
«Может, мы сами должны к нему подойти», – ответил я.
Мы подошли к мальчику. Лошадь у него была маленькая, гнедая, с пышной черной челкой и белой звездой на вздернутом носу. Я погладил ее. «Привет. Хорошая лошадка», – сказал я. Парень поглядел на меня, в руке у него был прут, которым он правил лошадью. У него были темные глаза, которые смотрели очень пристально. Может, мальчик нас побаивался. Мы по очереди пожали ему руку. Он еще немного постоял, посмотрел и потом развернул лошадь.
«Ну что ж, тогда до свиданья», – сказал я. Парень прищелкнул языком и пустил лошадь легким галопом, выдав нам на прощание широченную белозубую улыбку. Мы снова занялись варящейся в котелке едой. И тут появился еще один всадник. В синей куртке на молнии и в зеленой шапке цвета хаки, он был постарше и повыше своего предшественника, но его белая лошадь была такая же маленькая. И снова он остановился метрах в двадцати и стал наблюдать.
Я подошел к нему. «Я Эван. Это Чарли. А как вас зовут?» Переложив поводья в одну руку, он похлопал себя по груди «Лимбеник», – представился он. По крайней мере, я именно так расслышал. Он спрыгнул с лошади, продемонстрировал нам ее во всей красе, будто бы собираясь продать, и показал мне знаками, что я должен на нее сесть. Я забрался в седло и взял хлыст – шнур на деревянной рукоятке. Я просидел на лошади пару минут, пока Чарли пел нашу традиционную песню – «…из Лондона в Нью-Йорк на мотоциклах…» – а Лимбеник кивал и улыбался. Потом я спрыгнул с лошади, а Лимбеник забрался на нее, развернулся и ускакал прочь. Нам осталось только размышлять о своем первом контакте с местными жителями.
Чарли на Белом озере в Монголии.
Эван в окружении толпы любопытных.
Чарующая красота Монголии.
Въезжаем в Улан-Батор с Тедом Саймоном (на переднем плане слева). Именно классическое произведение Теда «Путешествия Юпитера» вдохновило меня на это путешествие, так что встретиться с ним сейчас было очень здорово.
В Улан-Баторе множество детей-сирот живет в подвалах в ужасающей нищете. Мы познакомились с некоторыми из них и посетили местный сиротский приют Unicef.
На границе между Монголией и Россией.
На берегу озера Байкал, которое содержит пятую часть запасов пресной воды на земле.
Авария на дороге в Сибири; водитель все еще в грузовике, дремлет. Когда мы спросили, живой ли он там, он просто пожал плечами, сказал 'Normalya' и снова заснул.
В Сибири многие дороги оказались затопленными. Ехать по ним – изматывающий, непрестанный труд.
Еще один день, еще один мост.
Чарли готовит еду во время одной из наших многочисленных переправ.
Отдых в конце Дороги Костей. После стольких тяжелых дней она, наконец, почти позади.
Одна из наших последних рек на Дальнем Востоке России. На пути к Магадану мы пересекли десятки рек.
Без наших партнеров Дэвида (крайний слева) и Расса (крайний справа) у нас бы ничего не получилось…
…но, в конце концов, остались только мы вдвоем и два наших BMW 1150GS Adventure.
ЧАРЛИ: Спали мы долго, лагерь свернули поздно и уехали тоже поздно, но выспались очень хорошо. Решив доехать до Улаангома, торгового города в 200 км к востоку, мы поехали по местности, словно созданной для великанов. Солнце палило, нигде не было ни травинки, ни кустика – так что земля и горы блестели как золотые. От такой красоты дух захватывало. Мы поехали по дороге, ведущей в ущелье, на выходе из которого стоит Бооморон. Городок небольшой, но при отсутствии дорожных указателей и таком состоянии дорог было совершенно невозможно понять, как из него выехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89