Невольно мы опустили топоры и стали шептать молитвы, потому что все это походило на борьбу святого Георгия с драконом.
– Это и есть, друзья мои, страшное Саргассово море, преградившее путь португальцам и заставившее их вернуться в Европу! – стоя на шкафуте, громко произнес адмирал.
Конечно, я слишком неопытен для того, чтобы осуждать или даже обсуждать поступки адмирала. Но мне показалось, что в такую минуту не следовало бы напоминать бедным людям о возвращении в Европу. Тем более, что не далее как двадцать дней назад господин благожелательно прислушивался к толкам матросов о португальских капитанах, заходивших далеко на запад от Азоров. Да и сам он рассказывал, что в 1484 году, в бытность его в Португалии, он получал такие же сведения.
Принявшись за работу с усердием, через два часа мы уже еле-еле поднимали топоры, и корабль бился, как муха, попавшая в паутину. По распоряжению адмирала рулевой старался теперь направлять судно в места, где было несколько светлее и было меньше водорослей.
Матросы шептались по углам. Я видел, как Хуан Яньес Крот переходил от одной кучки к другой.
– Это последнее место на земле, куда забирался корабль смельчака, – говорил он. – Дальше начинаются ужасы и адская бездна, из которой никому нет возврата.
– Эй ты, проповедник! – крикнул ему Орниччо. – Придержи-ка свой язык и лучше иди к нам на помощь. Хуан Родриго Бермехо, Санчес, Бастидас, идите к нам! Вы старые люди, и эти чудовища побоятся вас скорее, чем таких мальчишек, как мы.
Я знал, как любили моего друга все на корабле, и ожидал, что на его призыв немедленно откликнутся несколько человек. Но, к моему удивлению, на судне воцарилось гробовое молчание.
– Лучше ты, лигуриец, придержи язык, – ответил наконец Хуан Родриго Бермехо из Трионы, – потому что ты, как и твой адмирал, накличешь на нас беду!
– Зачем ты так говоришь об адмирале! – накинулся на него Хуан Яньес Крот. – Наш достойный господин будет смело продолжать свой путь. Он потеряет половину экипажа, но выполнит все, порученное ему королевой. Это дураки и трусы отступают, а смелые люди всегда идут вперед!
До адмирала, проходившего мимо, донеслись слова матроса, и он остановился, с удовольствием прислушиваясь к беседе.
– Как тебя зовут, молодец? – обратился он к могерцу.
– К вашим услугам Хуан Яньес из Могеры, ваша милость! – браво ответил тот.
– Спустись-ка вниз и позови ко мне плотников, – сказал адмирал. – Из тебя когда-нибудь выйдет отличный капитан, и ты еще будешь командовать каравеллой.
– Это случится скорее, чем вы думаете, – угрюмо пробормотал Хуан Яньес Крот, спускаясь в трюм, но только я и Хуан Роса слышали его слова.
– Я знаю этого молодчика, – сказал Хуан Роса, – он из наших мест. Я помню, он торговал кожей. Потом он разжился и открыл трактир. Но ребята из Могеры в чем-то не поладили с ним и сожгли его дом дотла. Он еле спасся, но остался гол как сокол. Половину Могеры он засадил в тюрьму за поджог, а сам пошел в плавание. Но я думаю, что этот человек еще выплывет на поверхность.
Мы изнемогали от борьбы с водорослями, и все-таки наш корабль продвигался вперед все медленнее и медленнее.
Видя безуспешность наших усилий, адмирал распорядился, чтобы мы на несколько часов отправились отдохнуть, но Орниччо, а после него и я отказались от отдыха. Однако, проработав еще один час, я почувствовал, как мои ноги подгибаются от усталости, а в глазах плывут красные и зеленые пятна.
– Орниччо, – взмолился я, – я задохнусь здесь, болтаясь на этой веревке, и никто не обратит на меня внимания, так как все заняты своим делом!
Очевидно, у меня действительно был скверный вид, потому что друг мой, подтянувшись на руках, взобрался на палубу, а вслед за этим вытащил и меня.
– Ты вполне заслужил отдых, матрос Руппи, – сказал он, поддерживая меня, так как я валился на палубу. – Я отведу тебя на твою койку, но через четыре часа ты должен уже быть на ногах и работать еще лучше, чем сейчас.
Несмотря на усталость, я по дороге рассказал Орниччо все, что узнал о карте адмирала.
– Конечно, это дело рук человеческих, – сказал он, выслушав меня, – и нам только следует хорошенько подумать над тем, кому и для какой цели могла понадобиться карта адмирала.
Четыре часа отдыха нисколько не освежили меня, и я поднялся с ломотой во всех членах, болью в пояснице и в затылке. Матросы уже работали бессменно по нескольку вахт, но дела наши мало изменились к лучшему.
Бедствия экипажа, казалось, достигли своего предела, когда вдруг вахтенный громко засвистел тревогу. Оказалось, что он увидел вилохвостку – птицу, как объяснил господин, никогда не улетающую далеко от берега.
Это доставило возможность наиболее разумным из команды успокаивать других и предсказывать близость земли.
Водоросли тоже, казалось, обещали приближение суши, но, плывя свыше шести дней среди воды, которая скорее напоминала котел колдуньи с варящимся там зельем, чем океан, матросы буквально выбились из сил.
Наконец, на исходе седьмого дня нашего трудного и безотрадного плавания, мы за пределами Саргассова моря увидели кита. Это нас обнадежило, так как адмирал, а затем и командир «Санта-Марии» подтвердили, что это признак близости суши. Вечером этого дня я поймал птицу с лапками, как у чайки. Она летела к юго-западу.
В сумерки над нами со щебетом пронеслись певчие птицы, которые также направляли полет к юго-западу.
Утром следующего дня мы заметили пеликана, летящего в том же направлении.
А так как синьор Марио еще раз подтвердил нам, что эти птицы всегда ночуют на берегу, вскоре мы все от отчаяния начали переходить, к надежде.
В водорослях стали попадаться крабы, что адмирал также объяснил близостью земли.
Вечером этого дня был отслужен молебен, после чего матросы получили разрешение отдохнуть. Они в этом очень нуждались, так как с 11 по 21 сентября люди нашей команды почти не спали и натрудили себе руки до ран.
ГЛАВА V
Догадки и сомнения
Мне казалось, что достаточно будет добраться до койки, как я потеряю сознание, но почти целую ночь я не смыкал глаз, раздумывая над картой адмирала.
Утром Орниччо окликнул меня. Оказалось, что они с адмиралом тоже долго не спали, и господин сам рассказал Орниччо о происшествии с картой. Однако адмиралу и на мысль не приходила возможность злого умысла с чьей бы то ни было стороны.
– Говорят, что Готфриду Бульонскому задолго до того, как он отвоевал гроб господень, были подаваемы самые разнообразные знаки свыше, – сказал адмирал. – Часто на глазах свиты у него с плеч внезапно исчезал плащ и так же неожиданно появлялся спустя несколько часов, а иногда присутствовавшие слышали над его головой как бы шелест крыльев. Не означает ли исчезновение линий на карте указания, которое мне подает господь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88