Например, в 1120 году Жоффруа де Ле-Лует за определенную сумму поручил свою жену монахиням монастыря Ле-Ронсере-д'Анжер; он пообещал дополнительную плату в качестве вступительного взноса, если она сама захочет стать монахиней. В то же самое время Фульк де Ле-Плесси-Маке поручает монахиням свою дочь. Если он не вернется, монахини разрешат ей выйти замуж или поступить в монастырь «согласно ее желанию и желанию ее братьев и других друзей». Если она решит не принимать монашеского обета, он обещает прислать в монастырь одну из своих племянниц в качестве послушницы и гарантирует внесение за нее вступительного взноса. Отправляющийся во второй крестовый поход Гуго Руфус де Шампальмен трогательно заботится о своем больном брате Ги. Он пожертвовал часть своего имущества монахам в Корбиньи с тем, чтобы с доходов от этого имущества они выплачивали его брату регулярную пенсию деньгами и натурой, а в случае смерти похоронили бы своего подопечного на монастырском кладбище.
Не менее важным для крестоносцев было и обеспечение надлежащего управления своими владениями на длительный срок их отсутствия – в начале первого крестового похода речь шла о трехгодичной кампании, и в 1120 году Фульк де Ле-Плессп-Маке рассчитывал на не менее долгий срок. Ответственными управляющими назначались члены семьи или вассалы. Обычно, когда речь шла о семье, право управления передавалось старшему или младшему сыну или брату. Участник первого крестового похода Жеральд де Ландерон поручил своему брату Ожеру, приору монастыря Сен-Пьер-де-ла-Реоль, присматривать за его замками и его сыновьями. Ожер обещал «воспитывать сыновей до того времени, когда он сам сделает из них рыцарей». Нередко матери или жены брали эту ответственность на себя. Но иногда в семье не находилось никого, кто был бы в состоянии управлять всем хозяйством. В 1101 году Г и де Бре поручил свои земли и свою дочь соседу, Оливеру де Латуру, чьи отец и дядя участвовали в экспедиции 1096–1099 годов. В конце концов Оливер женился на вверенной ему дочери де Бре. Жоффруа де Иссудун передал свой замок на попечение одного из своих вассалов, а Гуго де Галлардон доверил замок и дочь своим рыцарям. Начиная с конца XII века, английские крестоносцы назначали юристов, долженствующих блюсти их интересы.
Крестоносцы понимали, что их предприятие может потребовать огромных затрат, п мы уже видели, насколько разорительными оказывались крестовые походы. Не сохранилось почти никаких сведений о том, что первые крестоносцы возвращались домой разбогатевшими, хотя они и привозили с собой разнообразные христианские реликвии и передавали их храмам. Сообщается, что Ги де Рошфор вернулся в 1102 году «в славе и в достатке», но что это означает – неизвестно. Рыцарь Гримальд, проезжая через Клюни, решил стать монахом, составил завещание в пользу монастыря и пожертвовал одну унцию золота. Хадвида де Шини, участвовавшая в крестовом походе вместе со своим мужем Додо де Кон-ла-Гранвиль, передала монастырю Сен-Убер-ан-Арден церковные облачения из дорогой ткани и украшенную драгоценными камнями чашу из девяти унций золота. Но этим и ограничиваются упоминания о богатой добыче, привезенной, возможно, из первых экспедиций, так что нетрудно предположить, что подобных случаев было немного. Надо помнить и о дороговизне обратного пути, и о трудностях перевозки большого количества золота или драгоценных предметов на такие большие расстояния.
С другой стороны, вернувшиеся крестоносцы и их семьи должны были выкупать заложенные перед походом земли и имущество, отдавать долги, и острая нужда в деньгах заставляла некоторых из них прибегать к любым способам эти деньги получить. Так, когда Фульк I Матефлонский вернулся в 1100 году с Востока, он попытался брать плату за пользование построенным им самим мостом и обложил пошлиной держателей свиней. Фульк также сумел разрешить в свою пользу давний спор с монахинями в Ле-Ронсере-д'Анжер. В начале XI века графиня Хильдегарда д'Анжу передала деревню Сейш-сюр-ле-Луар монахиням. Матефлонский замок построили в этом приходе чуть позже, и в его стенах была возведена деревянная церковь. По мере роста населения эта церковь оказалась мала, и Фульк и монастырь в Ле-Ронсере решили заменить деревянную церковь каменной, что и было сделано. Фульк пообещал передать монастырю свою часть церковной десятины и оплатить нового священника (хотя на последнее ему выделили значительную сумму). Однако он не сдержал своего слова и не заплатил десятину, поэтому во время его отбытия в крестовып поход отношения с монастырем были весьма натянутыми. В отсутствие Фулька его сын Гуго признал правоту монахинь и заплатил десятину из своих личных денег, пересчитав ее с большей суммы, чем раньше. И вот Фульк вернулся и захотел (или сделал вид, что хочет) аннулировать эту договоренность, но его уговорили оставить уговор в силе на будущее.
Доля Фулька в десятые с деревни Сенш-сюр-ле-Луар дорого обошлась монахиням, что и заставило их держаться твердой линии в другом подобном деле. Жоффруа Ле Раль нуждался в деньгах для участия в крестовом походе и продал монахиням десятую часть доходов с мельницы в топ же деревне. По возвращении он решил продать всю мельницу, видимо, для покрытия своих долгов, но хотел, чтобы десятина продавалась вместе с мельницей – это увеличивало бы ее стоимость. Жоффруа страшно разгневался, когда аббатпсса Ле-Ронсере категорически отказалась согласиться на это. Он захватил мельницу, но был приведен к аббатнссе, судим, признал свою вину и уплатил штраф.
Крестовые походы были так тяжелы, опасны и разорительны, что чем больше об этом узнаешь, тем удивительнее кажется желание столь многих людей в них участвовать. О чем они думали? К чему стремились? II почему неудачи, которые, казалось бы, должны были обернуться цинизмом, безразличием и отчаянием, только подогревали их рвение?
В течение последних шестидесяти лет объектом пристального изучения стало богословие христианского насилия, и то, как оно повлияло на идеи христианской священной войны вообще и на идеологию крестоносного движения в частности, становится более или менее ясно. В отклике людей на призывы к крестовым походам теперь видят реакцию на популяризацию этой идеологии проповедниками, способными связать ее с привычными, понятными каждому религиозными принципами. Но даже в контексте теории христианского насилия крестоносное движение выделяется как нечто необычное и неожиданное. Первый крестовый поход стал кульминацией культа поклонения Гробу Господню, который привлекал массы паломников в Иерусалим в течение всего XI века. Но этот поход был не только самым массовым паломничеством, но и – войной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Не менее важным для крестоносцев было и обеспечение надлежащего управления своими владениями на длительный срок их отсутствия – в начале первого крестового похода речь шла о трехгодичной кампании, и в 1120 году Фульк де Ле-Плессп-Маке рассчитывал на не менее долгий срок. Ответственными управляющими назначались члены семьи или вассалы. Обычно, когда речь шла о семье, право управления передавалось старшему или младшему сыну или брату. Участник первого крестового похода Жеральд де Ландерон поручил своему брату Ожеру, приору монастыря Сен-Пьер-де-ла-Реоль, присматривать за его замками и его сыновьями. Ожер обещал «воспитывать сыновей до того времени, когда он сам сделает из них рыцарей». Нередко матери или жены брали эту ответственность на себя. Но иногда в семье не находилось никого, кто был бы в состоянии управлять всем хозяйством. В 1101 году Г и де Бре поручил свои земли и свою дочь соседу, Оливеру де Латуру, чьи отец и дядя участвовали в экспедиции 1096–1099 годов. В конце концов Оливер женился на вверенной ему дочери де Бре. Жоффруа де Иссудун передал свой замок на попечение одного из своих вассалов, а Гуго де Галлардон доверил замок и дочь своим рыцарям. Начиная с конца XII века, английские крестоносцы назначали юристов, долженствующих блюсти их интересы.
Крестоносцы понимали, что их предприятие может потребовать огромных затрат, п мы уже видели, насколько разорительными оказывались крестовые походы. Не сохранилось почти никаких сведений о том, что первые крестоносцы возвращались домой разбогатевшими, хотя они и привозили с собой разнообразные христианские реликвии и передавали их храмам. Сообщается, что Ги де Рошфор вернулся в 1102 году «в славе и в достатке», но что это означает – неизвестно. Рыцарь Гримальд, проезжая через Клюни, решил стать монахом, составил завещание в пользу монастыря и пожертвовал одну унцию золота. Хадвида де Шини, участвовавшая в крестовом походе вместе со своим мужем Додо де Кон-ла-Гранвиль, передала монастырю Сен-Убер-ан-Арден церковные облачения из дорогой ткани и украшенную драгоценными камнями чашу из девяти унций золота. Но этим и ограничиваются упоминания о богатой добыче, привезенной, возможно, из первых экспедиций, так что нетрудно предположить, что подобных случаев было немного. Надо помнить и о дороговизне обратного пути, и о трудностях перевозки большого количества золота или драгоценных предметов на такие большие расстояния.
С другой стороны, вернувшиеся крестоносцы и их семьи должны были выкупать заложенные перед походом земли и имущество, отдавать долги, и острая нужда в деньгах заставляла некоторых из них прибегать к любым способам эти деньги получить. Так, когда Фульк I Матефлонский вернулся в 1100 году с Востока, он попытался брать плату за пользование построенным им самим мостом и обложил пошлиной держателей свиней. Фульк также сумел разрешить в свою пользу давний спор с монахинями в Ле-Ронсере-д'Анжер. В начале XI века графиня Хильдегарда д'Анжу передала деревню Сейш-сюр-ле-Луар монахиням. Матефлонский замок построили в этом приходе чуть позже, и в его стенах была возведена деревянная церковь. По мере роста населения эта церковь оказалась мала, и Фульк и монастырь в Ле-Ронсере решили заменить деревянную церковь каменной, что и было сделано. Фульк пообещал передать монастырю свою часть церковной десятины и оплатить нового священника (хотя на последнее ему выделили значительную сумму). Однако он не сдержал своего слова и не заплатил десятину, поэтому во время его отбытия в крестовып поход отношения с монастырем были весьма натянутыми. В отсутствие Фулька его сын Гуго признал правоту монахинь и заплатил десятину из своих личных денег, пересчитав ее с большей суммы, чем раньше. И вот Фульк вернулся и захотел (или сделал вид, что хочет) аннулировать эту договоренность, но его уговорили оставить уговор в силе на будущее.
Доля Фулька в десятые с деревни Сенш-сюр-ле-Луар дорого обошлась монахиням, что и заставило их держаться твердой линии в другом подобном деле. Жоффруа Ле Раль нуждался в деньгах для участия в крестовом походе и продал монахиням десятую часть доходов с мельницы в топ же деревне. По возвращении он решил продать всю мельницу, видимо, для покрытия своих долгов, но хотел, чтобы десятина продавалась вместе с мельницей – это увеличивало бы ее стоимость. Жоффруа страшно разгневался, когда аббатпсса Ле-Ронсере категорически отказалась согласиться на это. Он захватил мельницу, но был приведен к аббатнссе, судим, признал свою вину и уплатил штраф.
Крестовые походы были так тяжелы, опасны и разорительны, что чем больше об этом узнаешь, тем удивительнее кажется желание столь многих людей в них участвовать. О чем они думали? К чему стремились? II почему неудачи, которые, казалось бы, должны были обернуться цинизмом, безразличием и отчаянием, только подогревали их рвение?
В течение последних шестидесяти лет объектом пристального изучения стало богословие христианского насилия, и то, как оно повлияло на идеи христианской священной войны вообще и на идеологию крестоносного движения в частности, становится более или менее ясно. В отклике людей на призывы к крестовым походам теперь видят реакцию на популяризацию этой идеологии проповедниками, способными связать ее с привычными, понятными каждому религиозными принципами. Но даже в контексте теории христианского насилия крестоносное движение выделяется как нечто необычное и неожиданное. Первый крестовый поход стал кульминацией культа поклонения Гробу Господню, который привлекал массы паломников в Иерусалим в течение всего XI века. Но этот поход был не только самым массовым паломничеством, но и – войной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122