На малышку Линду Мэри и вообще не обращали внимания.
Ужасно много девочек.
И что там говорить – когда она родилась, отец даже не пришел в больницу. Это было одним из семейных преданий, и Бет слышала его так много раз, как будто в этом было что-то замечательное. Он так возмутился, что Мэгги тоже оказалась девочкой, что был уже готов сдаться и отказаться от дальнейших попыток, но потом родилась она, и он даже не пришел в больницу, а когда через год родилась Линда Мэри, он опять не пришел в больницу. И тогда сдалась их мать и умерла от разочарования. Именно так и сказали ей и Линде Мэри: «что она умерла из-за того, что не родила мальчика. Некого было готовить к тому, чтобы взять на себя управление шахтами и заводами и всем остальным. Иногда Бет Кэрол и Линда Мэри беседовали об этом. Им казалось, что старшие девочки и тетушки чуть ли не одобряют эту смерть, как будто она, умерев, поступила достойно. Как японские камикадзе, о которых они слышали и которые во время второй мировой войны врезались в корабли и погибали во имя чести, если не могли победить. Но это было ужасно. Ходили и другие слухи, хотя прямо об этом и не говорилось. Что она покончила с собой. Бет Кэрол и Линда Мэри никогда об этом не говорили, хотя не думать не могли.
Ни та ни другая ее не помнили и не знали, какая она была. В девичестве она носила имя Элис Макнили, происходила из хорошей семьи из Уилмингтона, штат Делавер. Она познакомилась с их отцом на охотничьем балу, когда он учился в университете на востоке страны. Да, на свадебных фотографиях она была очень хороша в белом платье с вышитым жемчугами корсажем и жемчужной диадемой, к которой прикреплялась фата, прикрывающая ее светлые волосы, которые так и светились от направленной на нее лампы фотографа. И отец тоже казался очень красивым, хотя это лишь гордость и радость делали его таким, потому что в жизни он не был интересным мужчиной. У него были маленькие глазки, а лицо уже тогда казалось слишком мясистым. Губы его были чувственными и влажными. Однако все же в нем было нечто, что заменяло внешнюю красоту. В нем чувствовался настоящий мужчина, он обладал даже каким-то животным магнетизмом. Ну и еще деньги… Он смотрел на невесту, как будто выиграл самый большой в мире приз.
Фотографии их медового месяца тоже были очень красивыми. После венчания в церкви, куда ходили многие поколения семьи ее матери, и приема в загородном клубе они отправились в Нью-Йорк, где провели свою первую брачную ночь в гостинице «Плаза». Потом была еще фотография, где они, счастливые и улыбающиеся, стоят на нижней ступеньке океанского лайнера. Потом еще одна: мама на нижней ступеньке «Восточного экспресса», а отец – на ступеньку выше. Он обнимает ее одной рукой, как бы защищая, заботясь о ней. И оба они широко-широко улыбаются.
Даже на фотоснимках, где они сидят с маленькой Луанной на руках, они выглядят счастливой парой, довольной своей очаровательной дочуркой. Они все еще кажутся счастливыми, когда родилась и Патриция Джейн. После этого торжественных студийных снимков уже не было, как будто они не считали важным хоть как-то запечатлеть Мэгги, Бет Кэрол и Линду Мэри. Ее родители даже не стали придумывать имя для Линды Мэри, а доверили это своим трем старшим дочерям. И все это действительно было странно. Как будто старшие девочки жили в одной семье – счастливой, а младшие – в другой, несчастливой.
– Я довольно рано развилась, – рассказывала Ферн. – Когда я училась в пятом классе, у меня уже были вот такие здоровые сиськи. И пока я училась сначала в начальной, потом в средней школе, я все время выигрывала все конкурсы красоты. Меня избрали королевой. И я была королевой на выпускном балу. У меня было белое платье из атласа, и волосы я зачесала наверх, и все мне говорили, что я похожа на ангела, которыми украшают рождественскую елку. Даже директор школы пригласил меня на танец.
Бет бросила на Ферн полный сомнения взгляд. Возможно, все эти истории про парады и конкурсы красоты и правда, а может, конечно, и нет. Но в том, что Ферн Дарлинг – или как ее там настоящее имя – никогда в жизни не могла бы быть избрана королевой выпускного бала, Бет не сомневалась ни минуты. Как бы сказала Луанна, употребив два свои любимых слова, она была вульгарна и неотесанна, и как бы ни был мал ее городок – а может быть, именно потому, что он так мал, – там особенно соблюдается иерархия. Всегда есть семьи более богатые и уважаемые в городке, чем остальные, и на подобные роли выбирают дочерей именно из таких семей.
Вот, например, Луанна, которая сейчас училась на последнем курсе университета в Айдахо и специализировалась по педагогике, хотя совершенно не собиралась использовать в дальнейшем свое образование, поскольку единственными причинами, заставившими ее поступить в университет, были возможности в будущем говорить, что она имеет высшее образование, а также познакомиться с юношами из хороших семей, – так вот она действительно избиралась королевой и на вечере встреч в Лейксайдской школе, и на выпускном вечере. Так же как и Патрисия Джейн. А потом Мэгги. Ее очередь пришла бы потом, года через два.
Бет Кэрол вздохнула, думая, смогла бы она все же стать ею, если, конечно, забыть о скандале? Возможно, и нет, решила она, равно как и Линда Мэри. В них обеих чувствовалась какая-то неуверенность, неполноценность, как будто бы даже заброшенность, несмотря на принадлежащий семье собственный остров, огромный дом, занимающий целый квартал, бассейн, теннисный корт, зеленый ровный газон, простирающийся на целый акр и сбегающий к озеру, и лодочную станцию с лодками и катерами.
Но старших девочек избирали королевами красоты на выпускных вечерах в школе не потому, что они были очень хорошенькими, хотя они действительно были таковыми, и не потому, что они пользовались успехом, что тоже соответствовало истине, а потому что их отец Р. Миллард Барнз – где «Р» – это первая буква семейного имени Рэли – был владельцем компании «Барнз майнинг», а также множества других предприятий и более половины населения городка работали на него.
Бет мысленно видела своего отца в его ярко освещенном кабинете на заводе, рабочих, сгрудившихся вокруг него, виднеющиеся из окна трубы, изрыгающие смертоносные серые клубы дыма, насыщенного свинцом, от которого болели все детишки в городе, что компания категорически отрицала. Сейчас у отца был небольшой животик, если сравнить его с теми фотографиями, где он изображен с мамой. Темные волнистые волосы немного поредели на макушке, а на лице застыла постоянная гримаса недовольства. Маленькие глазки смотрят холодно, губы сжаты в зловещую усмешку, а мочки ушей стали необыкновенно длинными, как у дикарей на картинках в учебнике географии, которые специально вытягивали их для красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Ужасно много девочек.
И что там говорить – когда она родилась, отец даже не пришел в больницу. Это было одним из семейных преданий, и Бет слышала его так много раз, как будто в этом было что-то замечательное. Он так возмутился, что Мэгги тоже оказалась девочкой, что был уже готов сдаться и отказаться от дальнейших попыток, но потом родилась она, и он даже не пришел в больницу, а когда через год родилась Линда Мэри, он опять не пришел в больницу. И тогда сдалась их мать и умерла от разочарования. Именно так и сказали ей и Линде Мэри: «что она умерла из-за того, что не родила мальчика. Некого было готовить к тому, чтобы взять на себя управление шахтами и заводами и всем остальным. Иногда Бет Кэрол и Линда Мэри беседовали об этом. Им казалось, что старшие девочки и тетушки чуть ли не одобряют эту смерть, как будто она, умерев, поступила достойно. Как японские камикадзе, о которых они слышали и которые во время второй мировой войны врезались в корабли и погибали во имя чести, если не могли победить. Но это было ужасно. Ходили и другие слухи, хотя прямо об этом и не говорилось. Что она покончила с собой. Бет Кэрол и Линда Мэри никогда об этом не говорили, хотя не думать не могли.
Ни та ни другая ее не помнили и не знали, какая она была. В девичестве она носила имя Элис Макнили, происходила из хорошей семьи из Уилмингтона, штат Делавер. Она познакомилась с их отцом на охотничьем балу, когда он учился в университете на востоке страны. Да, на свадебных фотографиях она была очень хороша в белом платье с вышитым жемчугами корсажем и жемчужной диадемой, к которой прикреплялась фата, прикрывающая ее светлые волосы, которые так и светились от направленной на нее лампы фотографа. И отец тоже казался очень красивым, хотя это лишь гордость и радость делали его таким, потому что в жизни он не был интересным мужчиной. У него были маленькие глазки, а лицо уже тогда казалось слишком мясистым. Губы его были чувственными и влажными. Однако все же в нем было нечто, что заменяло внешнюю красоту. В нем чувствовался настоящий мужчина, он обладал даже каким-то животным магнетизмом. Ну и еще деньги… Он смотрел на невесту, как будто выиграл самый большой в мире приз.
Фотографии их медового месяца тоже были очень красивыми. После венчания в церкви, куда ходили многие поколения семьи ее матери, и приема в загородном клубе они отправились в Нью-Йорк, где провели свою первую брачную ночь в гостинице «Плаза». Потом была еще фотография, где они, счастливые и улыбающиеся, стоят на нижней ступеньке океанского лайнера. Потом еще одна: мама на нижней ступеньке «Восточного экспресса», а отец – на ступеньку выше. Он обнимает ее одной рукой, как бы защищая, заботясь о ней. И оба они широко-широко улыбаются.
Даже на фотоснимках, где они сидят с маленькой Луанной на руках, они выглядят счастливой парой, довольной своей очаровательной дочуркой. Они все еще кажутся счастливыми, когда родилась и Патриция Джейн. После этого торжественных студийных снимков уже не было, как будто они не считали важным хоть как-то запечатлеть Мэгги, Бет Кэрол и Линду Мэри. Ее родители даже не стали придумывать имя для Линды Мэри, а доверили это своим трем старшим дочерям. И все это действительно было странно. Как будто старшие девочки жили в одной семье – счастливой, а младшие – в другой, несчастливой.
– Я довольно рано развилась, – рассказывала Ферн. – Когда я училась в пятом классе, у меня уже были вот такие здоровые сиськи. И пока я училась сначала в начальной, потом в средней школе, я все время выигрывала все конкурсы красоты. Меня избрали королевой. И я была королевой на выпускном балу. У меня было белое платье из атласа, и волосы я зачесала наверх, и все мне говорили, что я похожа на ангела, которыми украшают рождественскую елку. Даже директор школы пригласил меня на танец.
Бет бросила на Ферн полный сомнения взгляд. Возможно, все эти истории про парады и конкурсы красоты и правда, а может, конечно, и нет. Но в том, что Ферн Дарлинг – или как ее там настоящее имя – никогда в жизни не могла бы быть избрана королевой выпускного бала, Бет не сомневалась ни минуты. Как бы сказала Луанна, употребив два свои любимых слова, она была вульгарна и неотесанна, и как бы ни был мал ее городок – а может быть, именно потому, что он так мал, – там особенно соблюдается иерархия. Всегда есть семьи более богатые и уважаемые в городке, чем остальные, и на подобные роли выбирают дочерей именно из таких семей.
Вот, например, Луанна, которая сейчас училась на последнем курсе университета в Айдахо и специализировалась по педагогике, хотя совершенно не собиралась использовать в дальнейшем свое образование, поскольку единственными причинами, заставившими ее поступить в университет, были возможности в будущем говорить, что она имеет высшее образование, а также познакомиться с юношами из хороших семей, – так вот она действительно избиралась королевой и на вечере встреч в Лейксайдской школе, и на выпускном вечере. Так же как и Патрисия Джейн. А потом Мэгги. Ее очередь пришла бы потом, года через два.
Бет Кэрол вздохнула, думая, смогла бы она все же стать ею, если, конечно, забыть о скандале? Возможно, и нет, решила она, равно как и Линда Мэри. В них обеих чувствовалась какая-то неуверенность, неполноценность, как будто бы даже заброшенность, несмотря на принадлежащий семье собственный остров, огромный дом, занимающий целый квартал, бассейн, теннисный корт, зеленый ровный газон, простирающийся на целый акр и сбегающий к озеру, и лодочную станцию с лодками и катерами.
Но старших девочек избирали королевами красоты на выпускных вечерах в школе не потому, что они были очень хорошенькими, хотя они действительно были таковыми, и не потому, что они пользовались успехом, что тоже соответствовало истине, а потому что их отец Р. Миллард Барнз – где «Р» – это первая буква семейного имени Рэли – был владельцем компании «Барнз майнинг», а также множества других предприятий и более половины населения городка работали на него.
Бет мысленно видела своего отца в его ярко освещенном кабинете на заводе, рабочих, сгрудившихся вокруг него, виднеющиеся из окна трубы, изрыгающие смертоносные серые клубы дыма, насыщенного свинцом, от которого болели все детишки в городе, что компания категорически отрицала. Сейчас у отца был небольшой животик, если сравнить его с теми фотографиями, где он изображен с мамой. Темные волнистые волосы немного поредели на макушке, а на лице застыла постоянная гримаса недовольства. Маленькие глазки смотрят холодно, губы сжаты в зловещую усмешку, а мочки ушей стали необыкновенно длинными, как у дикарей на картинках в учебнике географии, которые специально вытягивали их для красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145