И она заговорила воспаленными губами.
– Нет. Не надо полиции, пожалуйста, Том. – Она хотела объяснить ему, что Энни уже и так насмотрелась достаточно ужасов. – Все, что я хочу – чтобы он, – сказала она, показав рукой в сторону Роберта, – чтобы он убрался. – Она снова легла.
– Вот, вы видите? Даже Линн не хочет полиции, – сказал Роберт.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы отменили свое решение, Линн, – серьезно сказал Том. – Теперь это общественное дело. Никто не должен оставаться безнаказанным за такие дела.
– Держитесь подальше от этого, Лоренс, – сказал Роберт. – Вас никто сюда не приглашал.
Брюс бросился в атаку:
– Я его пригласил. Линн необходимы друзья, и ей нужен юридический совет, который я не могу ей дать.
– Я повторяю свой совет: позовите полицию, – настаивал Том. – Им достаточно будет бросить один лишь взгляд на нее, чтобы это появилось в газетах.
Роберт взвился:
– В газетах?
– Мои дети и без того сильно травмированы, – пробормотала Линн.
– Ну так что ж? – сказал Брюс спокойно. – Все и так об этом знают. Теперь в офисе…
Роберт заорал:
– В офисе? Да, да, ты думаешь, я не знаю, какую ложь ты про меня распространял? Ты хотел меня уничтожить, хотел занять мое место.
Брюс указал на Линн:
– Ложь? Посмотри на лицо своей жены. Если бы я заговорил, а я никогда этого не делал, что ты прекрасно знаешь, то это была бы не ложь. Нет, Роберт, если бы только я когда-нибудь захотел заговорить, я бы давно это сделал, в то утро в Чикаго, а может быть, еще раньше, и ты бы никогда не доехал и до Нью-Йорка, уже не говоря о Европе, – закричал он. – Ты недостоин жить после того, что ты сделал здесь сегодня вечером.
«Меня здесь нет, – говорила себе Линн. – Все это не имеет ко мне ни малейшего отношения. Это происходит не со мной».
Том взял ее руку в свою.
– Что вы хотите, чтобы мы сделали, Линн? Скажите нам. Мы не должны спорить о том, кто что-то сказал или не сказал. Вы слишком измучены.
Она ответила ему тихо, словно боясь гнева Роберта, если он услышал бы.
– Просто сделайте так, чтобы он ушел. Я больше никогда не хочу его видеть, никогда, никогда.
Но Роберт услышал.
– Ты не хочешь этого на самом деле, Линн, – вскричал он. – Ты знаешь, что не хочешь?
– Вы слышали, что она сказала. Уходите! Возьмите ваше пальто и убирайтесь.
Всплеснув руками, Роберт умолял ее:
– Линн, послушай меня. Эти люди, эти чужие люди подстрекают тебя. Я проведу остаток своей жизни, чтобы искупить свою вину, клянусь, я это сделаю. И, прогоняя меня, ты не решаешь проблемы.
– Том и Брюс, которых ты называешь «эти люди», – мои друзья, – ответила она, снова обретая голос. – Я хотела, чтобы они были здесь. Они мне нужны. И я хочу, чтобы ты ушел. Это я хочу этого. Я.
Он стукнул согнутой рукой себя в грудь.
– Мы с тобой прожили вместе целую жизнь. Может ли посторонний знать, что между нами было, между тобой и мной? Я изменюсь. Я пойду туда, куда ты мне укажешь, буду советоваться со всеми, с кем ты захочешь. Я обещаю, я клянусь.
– Слишком поздно, – воскликнула она. – Слишком поздно.
– Я прошу тебя, Линн.
Его позор и его унижение были невыносимы; каким бы это ни казалось абсурдным, а ее проницательность подсказывала, что это было абсурдным, он все еще мог вызвать жалость. Было странно, что, когда он был рассержен, он казался выше ростом; теперь же, стоя рядом с двумя другими мужчинами и умоляя ее, он как бы уменьшился в размерах.
Брюс протянул руку и потребовал:
– Дай мне твои ключи от дома, Роберт. У него есть дубликаты? – спросил он у Линн.
Еще охваченная позором происходящей сцены, она сказала ему:
– В ящике стола сзади тебя.
– Я возьму их. – Брюс положил ключи в карман. – Я выброшу их, когда приеду домой. Завтра ты вели сменить тебе замки. А теперь убирайся отсюда, Роберт. Сейчас же. Сию минуту.
– Вы можете прийти завтра в девять утра за своими вещами, – сказал Том. – Но вы слышали Брюса, так что, поторопитесь. Линн необходимо отдыхать, и она требует внимания.
– Я хочу слышать это от Линн, – ответил Роберт. Его лицо позеленело. Она подумала: «Он знает, что я его пожалею, даже теперь. Но я буду тверда. Если у меня появится хоть малейшее желание отступить, а оно у меня не появится, одна мысль об Энни остановит меня».
И, приподнявшись слегка, она сухо сказала:
– Я скажу тебе, Роберт. Уходи сейчас, иначе, как бы я ни была слаба, я взяла бы Энни и Бобби и просидела бы в аэропорту в ожидании первого самолета на Сент-Луис. Я отправилась бы к моей сестре, а ты оставайся в этом проклятом доме.
Том воскликнул:
– О, нет! Вы имеете на этот дом одинаковые права. Вы останетесь в нем, пока ваш адвокат не скажет, что вы можете его оставить. Завтра я дам вам координаты замечательного адвоката из Коннектикута. А вам лучше уйти, Фергюсон, – угрожающе сказал Лоренс. – В противном случае я вызову полицию, и она будет здесь через десять минут.
Двое мужчин стояли плечо к плечу напротив Роберта. Он окинул их взглядом с ног до головы, затем долгим взглядом посмотрел на Линн – таким долгим, что ей пришлось закрывать глаза. У него было выражение лица человека, который шел навстречу своей смерти и ничего не мог с этим поделать. Она предположила, что у нее такое же выражение лица. Затем он повернулся и быстро вышел из дома.
Дверь закрылась. Послышался шелест колес по гравию, а затем все стихло.
Двое мужчин взяли на себя все необходимые хлопоты. Прежде всего пришел доктор, друг Тома, который в подобной ситуации решил вызвать врача на дом.
Брюс объяснил:
– Миссис Фергюсон не хочет никого обвинять, а если она поедет в больницу…
Врач понял.
– Там будут задавать вопросы. Если не пострадала сетчатка глаза, я думаю, мы сможем справиться здесь, дома. – Он нагнулся над Линн и внимательно осмотрел глаз. – Нет, не повреждена. Вам повезло. Это почти… – И он покачал головой.
Когда он ушел, Том и Брюс обсудили, что им делать завтра: надо поменять дверные замки. Немедленно договориться с дантистом о приеме и о встрече с поверенным. Брюс должен будет поговорить с Энни и постараться сгладить нанесенную ей душевную травму.
– Я остаюсь на ночью, – сказал он. – Прилягу на софе в кабинете.
Софа в гостиной была испорчена. Линн запачкала кровью зеленовато-серую обивку. А Роберт всегда беспокоился об отпечатках рук гостей на подлокотниках.
– Ты завтра вечером улетишь, тебе надо выспаться, – возразила она.
– Это невозможно. В любом случае я сейчас не засну. Отосплюсь в самолете.
Они разговаривали до поздней ночи. Брюс хотел знать, из-за чего произошел весь этот ужас, и она все ему рассказала, начиная с картины, которая до сих пор лежала разорванная на полу.
Когда она закончила, он с грустью сказал:
– Роберт боялся, что ты его бросишь после того, как узнаешь правду о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Нет. Не надо полиции, пожалуйста, Том. – Она хотела объяснить ему, что Энни уже и так насмотрелась достаточно ужасов. – Все, что я хочу – чтобы он, – сказала она, показав рукой в сторону Роберта, – чтобы он убрался. – Она снова легла.
– Вот, вы видите? Даже Линн не хочет полиции, – сказал Роберт.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы отменили свое решение, Линн, – серьезно сказал Том. – Теперь это общественное дело. Никто не должен оставаться безнаказанным за такие дела.
– Держитесь подальше от этого, Лоренс, – сказал Роберт. – Вас никто сюда не приглашал.
Брюс бросился в атаку:
– Я его пригласил. Линн необходимы друзья, и ей нужен юридический совет, который я не могу ей дать.
– Я повторяю свой совет: позовите полицию, – настаивал Том. – Им достаточно будет бросить один лишь взгляд на нее, чтобы это появилось в газетах.
Роберт взвился:
– В газетах?
– Мои дети и без того сильно травмированы, – пробормотала Линн.
– Ну так что ж? – сказал Брюс спокойно. – Все и так об этом знают. Теперь в офисе…
Роберт заорал:
– В офисе? Да, да, ты думаешь, я не знаю, какую ложь ты про меня распространял? Ты хотел меня уничтожить, хотел занять мое место.
Брюс указал на Линн:
– Ложь? Посмотри на лицо своей жены. Если бы я заговорил, а я никогда этого не делал, что ты прекрасно знаешь, то это была бы не ложь. Нет, Роберт, если бы только я когда-нибудь захотел заговорить, я бы давно это сделал, в то утро в Чикаго, а может быть, еще раньше, и ты бы никогда не доехал и до Нью-Йорка, уже не говоря о Европе, – закричал он. – Ты недостоин жить после того, что ты сделал здесь сегодня вечером.
«Меня здесь нет, – говорила себе Линн. – Все это не имеет ко мне ни малейшего отношения. Это происходит не со мной».
Том взял ее руку в свою.
– Что вы хотите, чтобы мы сделали, Линн? Скажите нам. Мы не должны спорить о том, кто что-то сказал или не сказал. Вы слишком измучены.
Она ответила ему тихо, словно боясь гнева Роберта, если он услышал бы.
– Просто сделайте так, чтобы он ушел. Я больше никогда не хочу его видеть, никогда, никогда.
Но Роберт услышал.
– Ты не хочешь этого на самом деле, Линн, – вскричал он. – Ты знаешь, что не хочешь?
– Вы слышали, что она сказала. Уходите! Возьмите ваше пальто и убирайтесь.
Всплеснув руками, Роберт умолял ее:
– Линн, послушай меня. Эти люди, эти чужие люди подстрекают тебя. Я проведу остаток своей жизни, чтобы искупить свою вину, клянусь, я это сделаю. И, прогоняя меня, ты не решаешь проблемы.
– Том и Брюс, которых ты называешь «эти люди», – мои друзья, – ответила она, снова обретая голос. – Я хотела, чтобы они были здесь. Они мне нужны. И я хочу, чтобы ты ушел. Это я хочу этого. Я.
Он стукнул согнутой рукой себя в грудь.
– Мы с тобой прожили вместе целую жизнь. Может ли посторонний знать, что между нами было, между тобой и мной? Я изменюсь. Я пойду туда, куда ты мне укажешь, буду советоваться со всеми, с кем ты захочешь. Я обещаю, я клянусь.
– Слишком поздно, – воскликнула она. – Слишком поздно.
– Я прошу тебя, Линн.
Его позор и его унижение были невыносимы; каким бы это ни казалось абсурдным, а ее проницательность подсказывала, что это было абсурдным, он все еще мог вызвать жалость. Было странно, что, когда он был рассержен, он казался выше ростом; теперь же, стоя рядом с двумя другими мужчинами и умоляя ее, он как бы уменьшился в размерах.
Брюс протянул руку и потребовал:
– Дай мне твои ключи от дома, Роберт. У него есть дубликаты? – спросил он у Линн.
Еще охваченная позором происходящей сцены, она сказала ему:
– В ящике стола сзади тебя.
– Я возьму их. – Брюс положил ключи в карман. – Я выброшу их, когда приеду домой. Завтра ты вели сменить тебе замки. А теперь убирайся отсюда, Роберт. Сейчас же. Сию минуту.
– Вы можете прийти завтра в девять утра за своими вещами, – сказал Том. – Но вы слышали Брюса, так что, поторопитесь. Линн необходимо отдыхать, и она требует внимания.
– Я хочу слышать это от Линн, – ответил Роберт. Его лицо позеленело. Она подумала: «Он знает, что я его пожалею, даже теперь. Но я буду тверда. Если у меня появится хоть малейшее желание отступить, а оно у меня не появится, одна мысль об Энни остановит меня».
И, приподнявшись слегка, она сухо сказала:
– Я скажу тебе, Роберт. Уходи сейчас, иначе, как бы я ни была слаба, я взяла бы Энни и Бобби и просидела бы в аэропорту в ожидании первого самолета на Сент-Луис. Я отправилась бы к моей сестре, а ты оставайся в этом проклятом доме.
Том воскликнул:
– О, нет! Вы имеете на этот дом одинаковые права. Вы останетесь в нем, пока ваш адвокат не скажет, что вы можете его оставить. Завтра я дам вам координаты замечательного адвоката из Коннектикута. А вам лучше уйти, Фергюсон, – угрожающе сказал Лоренс. – В противном случае я вызову полицию, и она будет здесь через десять минут.
Двое мужчин стояли плечо к плечу напротив Роберта. Он окинул их взглядом с ног до головы, затем долгим взглядом посмотрел на Линн – таким долгим, что ей пришлось закрывать глаза. У него было выражение лица человека, который шел навстречу своей смерти и ничего не мог с этим поделать. Она предположила, что у нее такое же выражение лица. Затем он повернулся и быстро вышел из дома.
Дверь закрылась. Послышался шелест колес по гравию, а затем все стихло.
Двое мужчин взяли на себя все необходимые хлопоты. Прежде всего пришел доктор, друг Тома, который в подобной ситуации решил вызвать врача на дом.
Брюс объяснил:
– Миссис Фергюсон не хочет никого обвинять, а если она поедет в больницу…
Врач понял.
– Там будут задавать вопросы. Если не пострадала сетчатка глаза, я думаю, мы сможем справиться здесь, дома. – Он нагнулся над Линн и внимательно осмотрел глаз. – Нет, не повреждена. Вам повезло. Это почти… – И он покачал головой.
Когда он ушел, Том и Брюс обсудили, что им делать завтра: надо поменять дверные замки. Немедленно договориться с дантистом о приеме и о встрече с поверенным. Брюс должен будет поговорить с Энни и постараться сгладить нанесенную ей душевную травму.
– Я остаюсь на ночью, – сказал он. – Прилягу на софе в кабинете.
Софа в гостиной была испорчена. Линн запачкала кровью зеленовато-серую обивку. А Роберт всегда беспокоился об отпечатках рук гостей на подлокотниках.
– Ты завтра вечером улетишь, тебе надо выспаться, – возразила она.
– Это невозможно. В любом случае я сейчас не засну. Отосплюсь в самолете.
Они разговаривали до поздней ночи. Брюс хотел знать, из-за чего произошел весь этот ужас, и она все ему рассказала, начиная с картины, которая до сих пор лежала разорванная на полу.
Когда она закончила, он с грустью сказал:
– Роберт боялся, что ты его бросишь после того, как узнаешь правду о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102