– Конечно нет, – ответил Дуэйн. – Просто ей захотелось немного прокатиться. – Мы остаемся друзьями, – прибавил он, но судя по взглядам, которыми обменялись близнецы, они ему не поверили.
– Съездил бы и взглянул на проповедников, – предложил Джек. – Вот потеха! Кое-кто даже катается по земле.
– Нас выставили за ворота, потому что мы начали смеяться, – пояснила Джулия. – Не очень красиво с их стороны. А что, если появится какой-нибудь опасный старик и попытается нас изнасиловать?
– У тебя голова только и забита сексом, – заметил Джек. – Тебе кажется, что все в мире хотят тебя изнасиловать.
– Как бы я хотела, чтобы изнасиловали тебя, – огрызнулась Джулия. – И избили бы до полусмерти.
– Едем домой, – сказал Дуэйн. – Ваша мать желает сказать вам пару ласковых.
– Я хочу ехать сзади, вместе с Шорти, – заявила Джулия.
– Я тоже, – подхватил брат.
– Дорога дальняя, – предупредил Дуэйн. – Вы наглотаетесь пыли.
– Плевать, – сказала Джулия. – Все лучше, чем сидеть впереди с тобой и твоей подружкой.
– Миссис Марлоу не моя подружка, – поправил ее Дуэйн, но разрешил детям ехать в грузовом отделении.
ГЛАВА 29
В тот день, когда дом опустел, Дуэйн принял ванну и выпустил тридцать или сорок пуль по собачьей будке из своего «магнума» сорок четвертого калибра. Карла, Минерва, Нелли и дети отправились в Уичита-Фолс осматривать двухквартирный дом, в котором Билли Энн и Дики надеялись начать свою семейную жизнь.
Перед отъездом Карла постаралась убедить близнецов, что их поведение в церковном лагере выходит за все рамки приличия, но те и слушать ее не стали.
– За рамки приличия выходит то, что наши собственные родители решили избавиться от нас, отправив в этот дурацкий лагерь, забитый помешавшимися на Христе, – заявила Джулия.
– Мы все равно собирались сбежать оттуда на днях, – поддержал сестру Джек. – Ты хотела бы, чтобы твои дети стали малолетними проститутками?
– Ты даже не знаешь, что это такое, – сказала Карла. – По крайней мере, тебе это лучше не знать, пока ты не поймешь, что хорошо для тебя, а что нет.
Дуэйн как-то раз смотрел телевизионную программу, посвященную буддийской секте «дзэн». Он часто вспоминал о ней, когда палил по конуре. Его поразил уровень концентрации, которого достигали эти японские монахи. Замечательное умение концентрировать свою волю помогало им видеть вещи, неразличимые для человека с нормальным зрением и нормальным мышлением. Полет пули, например.
Поскольку поблизости никого не было и можно было не опасаться, что его примут за дурака, Дуэйн попытался выработать в себе способность к самопогружению буддийских монахов и проследить за траекторией летящих пуль. Мишень находилась на расстоянии пятидесяти футов, и приходилось напрягать глаза. Раз или два ему почудилось, что он вроде бы различил маленький стремительно мчащийся снаряд перед тем, как тот угодил в бревно.
От тяжелого оружия у него заболела рука, но Дуэйн не сдавался, решив поупражняться в уменье концентрировать свою волю, пока за ним никто не наблюдает. Он слабо разбирался в восточных религиях, но понимал, что развитие способности к концентрации имеет много преимуществ. Начни он раньше концентрировать свою волю, возможно, и удалось бы избежать половины неприятностей, в которые он попадал, будь то финансовые или какие-то другие неурядицы. Умение владеть собой помогло бы ему не совершать ошибок. Например, не брать в долг миллионы долларов, когда цена на нефть резко взлетела вверх и все чуть ли не насильно предлагали ему деньги.
Умение сосредоточиваться могло бы исключить и вторую его кардинальную ошибку – привычку спать с женщинами, с которыми он не должен спать; просто так получалось, что они попадались на его жизненном пути.
Устав от стрельбы, Дуэйн отложил пистолет и поехал к Джанин. Особого желания ее видеть у него не было, но и сидеть на совещании городского совета и гнать от себя преступные мысли о Джанин в неглиже ему не хотелось. Он понимал, что должен порвать с ней и, направляясь в город, проигрывал в уме предстоящий тяжелый разговор.
В результате этого разговора они должны оба предстать в благородном свете. Он надеялся убедить ее, что разрыв – единственный выход для тех, у кого развито чувство гражданского долга. Проработав всю сознательную жизнь в округе, Джанин считала, что у нее это чувство очень развито.
Все же Дуэйн опасался, что его аргументы могут не сработать, и в качестве запасного варианта готов был пойти на ложь, заявив, что доктора предупредили его, что ему грозит инфаркт, если он не перестанет вести бурную жизнь. Если говорить начистоту, то у доктора он не был вот уж лет пятнадцать, однако же у людей случаются инфаркты, и от них умирают.
К его удивлению, Джанин не было дома. Лишь неоткрытая банка с квашеной капустой, стоявшая на блюдце возле кухонной плиты, указывала на то, что она собиралась ужинать.
Ее отсутствие немного вывело его из себя. Он уже настроился на разрыв, а вот теперь все его усилия пропадают даром.
Кроме того, ему совершенно нечего было делать в ближайшие сорок пять минут – время, что он отвел для изложения своих аргументов и выслушивания доводов Джанин, которые, а он в этом ничуть не сомневался, окажутся очень жаркими. Джанин, не излив душу, так просто его не отпустила бы, как, впрочем, и любого другого.
Находиться одному в чужом доме было глупо Дуэйн поехал в свой офис посмотреть, не оставила ли Руфь каких-нибудь важных сообщений, и с испугом заметил Джанин, которая на теннисном корте играла с Лестером Марлоу.
Наравне со всеми Джанин брала уроки игры в теннис во время нефтяного бума. Не избежал этой участи и Лестер. Ни она, ни он особых успехов в игре не достигли. У Лестера на то, чтобы попрактиковаться, не было времени, а Джанин всю жизнь оставалась такой девушкой, с которой никто не хотел играть, исключая разве что игру в секс.
Дуэйн признавал, что неспособность Джанин найти себе партнеров для тенниса отчасти объясняла его решение поиграть с ней в романтическую игру. Он никогда не мог пройти мимо определенных форм безнадежности, а ведь несмотря на самостоятельный характер и порядочное количество любовников, Джанин точнее всего можно было охарактеризовать двумя словами – тихая безнадежность.
Появление Джанин на площадке озадачило его, поскольку это никак не вписывалось в выведенное им определение тихой безнадежности. На ней была новая шикарная спортивная форма, о существовании которой он даже не догадывался; она жевала резинку и весело посылала мячи над головой Лестера, словно играла в софтбол и старалась попасть в цель.
Лестер, уже последние несколько месяцев не выглядевший так хорошо, резво доставал мячи из пыльного бурьяна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137