Правда, ей тотчас пришлось раскаяться в этом, так как отец взял спички и зажег трубку, сделав вид, что не слышал ее слов.
Винни, полуобняв Кристофера, встревоженно посматривала то на нее, то на Люси. Люси презрительно вскинула голову и, фыркнув, встала. Прошествовав к своим дочерям, она резко закрыла окно, и крики детей на улице мгновенно стали тише.
– Осенью, – сказала Люси, – так быстро налетает холодный ветер. Становится весьма прохладно. Пап, я положу побольше угля, хорошо?
Само внимание, медовый голосок, и отец смотрит с такой гордостью, как никогда не смотрел на Летти. Как все это отвратительно!
Билли вернулся домой, и Летти заглянула к ним узнать, можно ли повидаться с ним.
Его мать как будто усохла, а выражение глаз отца, хотя он и смотрел куда-то за ее плечо, когда говорил с ней, заставило Летти бегом подняться наверх.
Увидев Билли, она схватилась рукой за горло. Одетый в пиджак и брюки, которые казались слишком большими, Билли сидел в кресле около огня – человек, в котором она едва могла узнать того, кто так весело отправился на призывной пункт три года назад.
– Ты выглядишь неплохо, – заметила она слишком бодро. – Я думала, будет хуже.
Внешне он был таким же стариком, как и отец, правда, волосы у того – седые, а у него – все еще светлые, хотя и потерявшие блеск. Старыми были глаза и рот, сжатый так, будто он потерял способность улыбаться. Газ, попавший в легкие, заострил черты лица, сделал их бесцветными. Дышал он хрипло, с присвистом.
– Выглядишь не так уж и плохо, – повторила она. Билли удалось улыбнуться.
– Жаль, что ты видишь меня не в лучшей моей форме, – сказал он со слабой усмешкой. Ему, видимо, не хватало сил говорить долго. Когда он кашлял, это был сухой, не приносящий облегчения кашель. – Надо было подождать несколько недель. Доктора говорят, что я поправлюсь. Несколько недель – и ты могла бы разглядеть во мне и что-то положительное. Могла бы даже потерять голову. Через несколько недель. Летти порывисто коснулась его плеча.
– Я уверена, что со временем тебе станет лучше. Глаза Билли скользнули по ее руке – по ее левой руке – вниз к пальцам. Она уже давным-давно сняла кольцо, подаренное Дэвидом, и убрала его в шкаф. Носить его казалось кощунством.
– Значит, ты тогда не вышла замуж? Летти быстро убрала руку за спину.
– Его призвали в армию. – Она надеялась, что не расплачется. – Он был убит.
Вот! Она сказала это без слез, спокойно глядя на Билли.
Он первым отвел глаза – когда-то ярко-голубые, а сейчас все в красных прожилках.
– Почти два года назад – в пятнадцатом. Губы Билли сложились в какое-то подобие улыбки.
– Значит, у меня есть шанс, хотя я вряд ли сейчас представляю хоть какую-нибудь ценность для девушек.
– Ох, Билли, не говори так! – воскликнула Летти, чувствуя, как по щекам потекли слезы.
Горькие слезы – о себе и сыне, для которого она стала тетей, о молодом человеке, превратившемся в старика, о другом человеке, чье тело лежало непогребенным на залитой солнцем равнине, о бессмысленности всего этого.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
– Как ты себя чувствуешь? Тебе случайно не плохо?
В вопросе звучало скорее раздражение, чем забота. Летти откинулась на спинку кресла, оставив еду нетронутой.
Вздохнув, она покачала головой.
– Может быть, грипп. Не знаю.
Последние дни она чувствовала себя ужасно, но решила все равно продолжать работать в магазине. Дверь открывалась и закрывалась за покупателями, впуская порывы промозглого февральского ветра. И хотя Летти старалась держаться поближе к печке, сейчас ее лихорадило, а голова была словно набита ватой.
– Стоит пригласить этого докторишку, – заметил отец, покончив с ужином и усевшись перед огнем погреться, так как сам тоже кашлял. – Посмотрит нас обоих.
От сильного огня ее щеки покраснели, хотя сама она все еще дрожала.
Летти с трудом улыбнулась.
– Чудесная мы пара. Однако отца это не развеселило.
– Если ты свалишься с инфлюэнцией, то я не смогу один приглядывать за магазином.
Замечание не обидело ее. Она так долго была объектом его презрения, что обида и гнев давным-давно умерли.
– Ты всегда сможешь попросить прийти Аду Холл, – ответила она сухо.
Мысль была стоящая, но он не стал соглашаться. Может быть, к утру ей станет легче. Раздраженно кашлянув, он выкарабкался из своего кресла, думая только о том, как добраться до кровати, не потрудившись даже пожелать дочери спокойной ночи.
Летти наконец выздоровела, но три недели гриппа истощили ее полностью.
– Люди болеют повсюду, – сказала Ада Холл, вызвавшаяся помочь. «Нужна женщина, чтобы ухаживать за больной», – заявила она и предложила свои услуги, к большому облегчению Артура Банкрофта. Он же старался держаться подальше от дочери.
Все дети Винни тоже переболели, и хотя, по ее словам, мальчики уже выздоравливали, в минуты просветления Летти думала только о Кристофере, проклиная себя за то, что ничем не может помочь ему. Люси, со своей стороны, никуда не выпускала дочерей, а мысль поухаживать за Летти даже не пришла ей в голову. Так что оставалась только миссис Холл.
– Ну и наделала же бед эта болезнь, – кудахтала Ада, подавая Летти прописанные врачом лекарства, укладывая под ноги грелку и уговаривая съесть немного супа. – Это придаст сил, – добавила она веско и подбросила угля в камин.
– Уже умерло три или четыре человека в нашей округе. – Новость явно доставила ей удовольствие. – Это называется «эпидемия». На континенте умирают сотни – так пишут в газетах. Оттуда она и пришла. Даже в Соединенных Штатах люди умирают.
Летти, подложив под спину подушки, просматривала газету. Услышав слова Ады, она подумала, что ей повезло – отделалась так легко. Но у нее сильный организм. Она бы не выжила в противном случае.
Все еще чувствуя себя ужасно слабой, она откинулась на подушку, бросив газету на покрывало, и стала смотреть, как Ада Холл суетится в комнате с тряпкой и метелкой для смахивания пыли в руках. Она поднимала мелкие предметы один за другим, протирала их и не слишком бережно ставила обратно.
– Самое лучшее место для тебя – здесь, – проговорила Ада, делая еще один круг по комнате. – На улице ужасно холодно. Хотя, могу поспорить, в районе, где живут твои сестры, намного лучше и чище. Здесь же такая грязь! Пока я сюда дошла, мои ботинки промокли насквозь. Нет, дорогуша, дома намного лучше.
Она еще раз прошлась тряпкой по туалетному столику Летти.
– А в моей комнате повсюду сквозняки. Просто ненавижу то место. Шум снизу, где бар, не дает заснуть всю ночь. Запахи пива и табака. Сплошная вонь. И проникает повсюду.
Летти могла бы рассмеяться, если бы чувствовала себя получше. Ада Холл волнуется, что ее одежда пахнет пивом! – Ее одежда, которая выглядела так, что даже хорошая стирка вряд ли бы помогла ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Винни, полуобняв Кристофера, встревоженно посматривала то на нее, то на Люси. Люси презрительно вскинула голову и, фыркнув, встала. Прошествовав к своим дочерям, она резко закрыла окно, и крики детей на улице мгновенно стали тише.
– Осенью, – сказала Люси, – так быстро налетает холодный ветер. Становится весьма прохладно. Пап, я положу побольше угля, хорошо?
Само внимание, медовый голосок, и отец смотрит с такой гордостью, как никогда не смотрел на Летти. Как все это отвратительно!
Билли вернулся домой, и Летти заглянула к ним узнать, можно ли повидаться с ним.
Его мать как будто усохла, а выражение глаз отца, хотя он и смотрел куда-то за ее плечо, когда говорил с ней, заставило Летти бегом подняться наверх.
Увидев Билли, она схватилась рукой за горло. Одетый в пиджак и брюки, которые казались слишком большими, Билли сидел в кресле около огня – человек, в котором она едва могла узнать того, кто так весело отправился на призывной пункт три года назад.
– Ты выглядишь неплохо, – заметила она слишком бодро. – Я думала, будет хуже.
Внешне он был таким же стариком, как и отец, правда, волосы у того – седые, а у него – все еще светлые, хотя и потерявшие блеск. Старыми были глаза и рот, сжатый так, будто он потерял способность улыбаться. Газ, попавший в легкие, заострил черты лица, сделал их бесцветными. Дышал он хрипло, с присвистом.
– Выглядишь не так уж и плохо, – повторила она. Билли удалось улыбнуться.
– Жаль, что ты видишь меня не в лучшей моей форме, – сказал он со слабой усмешкой. Ему, видимо, не хватало сил говорить долго. Когда он кашлял, это был сухой, не приносящий облегчения кашель. – Надо было подождать несколько недель. Доктора говорят, что я поправлюсь. Несколько недель – и ты могла бы разглядеть во мне и что-то положительное. Могла бы даже потерять голову. Через несколько недель. Летти порывисто коснулась его плеча.
– Я уверена, что со временем тебе станет лучше. Глаза Билли скользнули по ее руке – по ее левой руке – вниз к пальцам. Она уже давным-давно сняла кольцо, подаренное Дэвидом, и убрала его в шкаф. Носить его казалось кощунством.
– Значит, ты тогда не вышла замуж? Летти быстро убрала руку за спину.
– Его призвали в армию. – Она надеялась, что не расплачется. – Он был убит.
Вот! Она сказала это без слез, спокойно глядя на Билли.
Он первым отвел глаза – когда-то ярко-голубые, а сейчас все в красных прожилках.
– Почти два года назад – в пятнадцатом. Губы Билли сложились в какое-то подобие улыбки.
– Значит, у меня есть шанс, хотя я вряд ли сейчас представляю хоть какую-нибудь ценность для девушек.
– Ох, Билли, не говори так! – воскликнула Летти, чувствуя, как по щекам потекли слезы.
Горькие слезы – о себе и сыне, для которого она стала тетей, о молодом человеке, превратившемся в старика, о другом человеке, чье тело лежало непогребенным на залитой солнцем равнине, о бессмысленности всего этого.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
– Как ты себя чувствуешь? Тебе случайно не плохо?
В вопросе звучало скорее раздражение, чем забота. Летти откинулась на спинку кресла, оставив еду нетронутой.
Вздохнув, она покачала головой.
– Может быть, грипп. Не знаю.
Последние дни она чувствовала себя ужасно, но решила все равно продолжать работать в магазине. Дверь открывалась и закрывалась за покупателями, впуская порывы промозглого февральского ветра. И хотя Летти старалась держаться поближе к печке, сейчас ее лихорадило, а голова была словно набита ватой.
– Стоит пригласить этого докторишку, – заметил отец, покончив с ужином и усевшись перед огнем погреться, так как сам тоже кашлял. – Посмотрит нас обоих.
От сильного огня ее щеки покраснели, хотя сама она все еще дрожала.
Летти с трудом улыбнулась.
– Чудесная мы пара. Однако отца это не развеселило.
– Если ты свалишься с инфлюэнцией, то я не смогу один приглядывать за магазином.
Замечание не обидело ее. Она так долго была объектом его презрения, что обида и гнев давным-давно умерли.
– Ты всегда сможешь попросить прийти Аду Холл, – ответила она сухо.
Мысль была стоящая, но он не стал соглашаться. Может быть, к утру ей станет легче. Раздраженно кашлянув, он выкарабкался из своего кресла, думая только о том, как добраться до кровати, не потрудившись даже пожелать дочери спокойной ночи.
Летти наконец выздоровела, но три недели гриппа истощили ее полностью.
– Люди болеют повсюду, – сказала Ада Холл, вызвавшаяся помочь. «Нужна женщина, чтобы ухаживать за больной», – заявила она и предложила свои услуги, к большому облегчению Артура Банкрофта. Он же старался держаться подальше от дочери.
Все дети Винни тоже переболели, и хотя, по ее словам, мальчики уже выздоравливали, в минуты просветления Летти думала только о Кристофере, проклиная себя за то, что ничем не может помочь ему. Люси, со своей стороны, никуда не выпускала дочерей, а мысль поухаживать за Летти даже не пришла ей в голову. Так что оставалась только миссис Холл.
– Ну и наделала же бед эта болезнь, – кудахтала Ада, подавая Летти прописанные врачом лекарства, укладывая под ноги грелку и уговаривая съесть немного супа. – Это придаст сил, – добавила она веско и подбросила угля в камин.
– Уже умерло три или четыре человека в нашей округе. – Новость явно доставила ей удовольствие. – Это называется «эпидемия». На континенте умирают сотни – так пишут в газетах. Оттуда она и пришла. Даже в Соединенных Штатах люди умирают.
Летти, подложив под спину подушки, просматривала газету. Услышав слова Ады, она подумала, что ей повезло – отделалась так легко. Но у нее сильный организм. Она бы не выжила в противном случае.
Все еще чувствуя себя ужасно слабой, она откинулась на подушку, бросив газету на покрывало, и стала смотреть, как Ада Холл суетится в комнате с тряпкой и метелкой для смахивания пыли в руках. Она поднимала мелкие предметы один за другим, протирала их и не слишком бережно ставила обратно.
– Самое лучшее место для тебя – здесь, – проговорила Ада, делая еще один круг по комнате. – На улице ужасно холодно. Хотя, могу поспорить, в районе, где живут твои сестры, намного лучше и чище. Здесь же такая грязь! Пока я сюда дошла, мои ботинки промокли насквозь. Нет, дорогуша, дома намного лучше.
Она еще раз прошлась тряпкой по туалетному столику Летти.
– А в моей комнате повсюду сквозняки. Просто ненавижу то место. Шум снизу, где бар, не дает заснуть всю ночь. Запахи пива и табака. Сплошная вонь. И проникает повсюду.
Летти могла бы рассмеяться, если бы чувствовала себя получше. Ада Холл волнуется, что ее одежда пахнет пивом! – Ее одежда, которая выглядела так, что даже хорошая стирка вряд ли бы помогла ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91