– Ты хочешь сказать, что хотел бы поехать к ним? В такую холодную погоду?
Сняв с крюка кочергу, она поворошила угли на решетке, пока по ним не запрыгали веселые огоньки.
– Нужно ехать поездом. И придется на день закрыть магазин.
Артур Банкрофт положил телеграмму на камин и сел в кресло около разгоревшегося огня.
– Мы не можем позволить себе терять деньги, закрывая магазин. Нужно ехать в воскресенье.
В воскресенье?! У Летти упало сердце. Медленным движением отец достал трубку и вынул из жестяной коробки мешочек с табаком: гладкая, почерневшая от времени кожа так впитала запах его содержимого, что комната мгновенно наполнилась едким сладковатым запахом матросского кубрика. Так бывало каждый вечер, когда отец перочинным ножом отрезал от брикета прессованного табака маленькие кусочки и растирал их между ладоней в махорку, чтобы наполнить мешочек на завтра.
С кочергой в руке Летти наблюдала, как он набивает трубку, насыпая табак из мешочка. Затем, завязав мешочек, он достал из узкой коробки, висящей около камина, лучинку, поджег ее от углей и зажег трубку, втягивая воздух, чтобы пламя разгорелось.
Сосредоточенно пуская кольца дыма, он положил потухшую лучину назад в коробку и с наслаждением откинулся на спинку стула.
Летти безмолвно наблюдала за этим ритуалом, внутренне вся кипя от гнева. Всем своим существом она чувствовала, с каким наслаждением он произнес последнюю фразу. Отец отлично знал, как важны для нее эти воскресенья. Он испытывал ее, она была в этом уверена. Она знала нескольких владельцев магазинов, которые позволяли себе дни отдыха и помимо воскресений. Конечно, ее долг был сопровождать его; ему уже нельзя было путешествовать в одиночку. И он играл на этом.
Этим же вечером она написала Дэвиду письмо и бросила его в почтовый ящик, надеясь, что оно придет вовремя и Дэвиду не придется напрасно ехать.
Он, конечно, поймет, какая тяжелая обязанность легла на ее плечи, но, когда в воскресенье утром поезд медленно тронулся из Бетнал Грин, она мрачно подумала о бесценных часах, потерянных для нее.
Она сидела у покрытого копотью окна. От ее дыхания квадратное стекло окна становилось матовым. День был серый и холодный. За окном мелькали дороги, едва покрытые снегом, крыши домов, пустынные дворы и унылые цветочные грядки, вздымающиеся черными комьями земли. Весь мир был черно-белым, голые деревья торчали, словно метелки.
– Глупо ехать в гости в такой день, – мрачно сказала Летти, откидываясь на спинку кожаного сиденья. – Надо было подождать дня получше.
– Лучше, чем этот день, не будет, – проворчал отец, закутанный в тяжелое честерфилдское пальто.
В холодном полупустом вагоне на него жалко было смотреть. Толстый шарф был повязан так, что захватывал и шапку, на руках – шерстяные варежки. Он походил на тюк белья, покачивающийся из стороны в сторону в такт движению поезда. Его взгляд был флегматично устремлен на противоположную стенку, где висели три выцветшие картины, изображавшие водные пейзажи. В вагонах первого класса кроме картин были и зеркала, и красивые лампы, и шторы. В вагонах третьего класса не было ничего.
– Я думал, тебе будет приятно, если я куда-нибудь поеду, – продолжал он. – Ты сможешь поругать меня и даже вывести из себя. Ну, давай, начинай.
Его добродушное ворчание удивило ее. Он даже тепло ей улыбнулся. Летти вспомнила, как он часто делал это раньше, и ее губы изогнулись в ответной улыбке.
Может, она не права, думая, что он нарочно выбрал именно этот день, чтобы увидеть свою новую внучку? Может, он сделал это без всякой задней мысли? Может, это она, желая скорее стать женой Дэвида, стала раздражительной и истолковывает каждое слово отца как придирку?
Она решила философски отнестись к тому, что случилось. Хорошо, в это воскресенье она не увидится с Дэвидом. Но можно помечтать о следующем воскресенье.
Предвкушение будущей встречи с Дэвидом согрело ее, Летти великодушно простила отца за все и взяла его руку в свои, чтобы она не замерзла в холодном вагоне.
Этот день не принес отцу ничего хорошего. Он простудился и слег на неделю в кровать, а ей пришлось бегать вверх и вниз, чтобы носить ему лекарства, ментол, горячий бульон и одновременно обслуживать покупателей.
Домашние дела пошли насмарку, квартира была в беспорядке. Летти отправила отчаянное письмо Винни, чтобы та приехала помочь. В конце концов, Винни жила не так далеко: от Кембридж Хит Роуд до них можно было доехать на трамвае. Но приехал Альберт и сказал, что Винни сама плохо себя чувствует, к тому же маленький Альберт тоже простудился. Ни тому, ни другому Летти не поверила, но все в доме пришлось делать ей одной.
Прошло несколько недель, прежде чем отец достаточно поправился, чтобы встать с кровати. Сгорбленный, он сидел около огня, а Летти продолжала все делать сама и только сожалела, что жизнь проходит без Дэвида.
– Нужно нанять кого-нибудь приглядывать за квартирой, – решительно сказал отец.
– Мы не можем себе этого позволить, – ответила Летти, с трудом подавив гордость.
– Глупости, я заплачу.
Это были только слова. На деле отец решил устроить все бесплатно.
– Я спрошу миссис Холл, не согласится ли она время от времени приходить и помогать по хозяйству, – сказал он.
Польщенная просьбой, миссис Ада Холл с радостью согласилась. Она пришла закутанная в шаль, в соломенном канотье, в черных ботинках, раскрасневшаяся и сразу начала командовать. Несмотря на это, Летти поцеловала ее.
Миссис Холл много делала по дому, но Летти от этого не стало легче: отец все время путался у нее под ногами, по-стариковски ходя за ней по пятам. Только в магазине ей удавалось перевести дух. Она выглядывала на улицу вдохнуть свежий воздух приближающейся весны и снова пряталась в магазине. Работа доставляла ей удовольствие, особенно если, поторговавшись, ей удавалось купить какую-нибудь вещь по цене, которую предложила она, и увидеть удовлетворение на лице посетителя. И еще можно было помечтать о воскресенье, когда магазин будет закрыт и когда придет Дэвид.
– Когда же ты скажешь ему?
Голос Дэвида дрожал от плохо скрываемого раздражения.
– Я не знаю! – в отчаянии отвечала она. Светило неяркое апрельское солнце. Они задумчиво сидели на скамейке в парке Виктория, когда между ними вспыхнула ссора. Из-за какой-то пустяковой фразы, которую она сейчас даже не могла вспомнить. Кажется, что-то насчет того, чтобы сходить на могилу матери. Она даже не поняла, как, но они вдруг набросились друг на друга: Дэвид винил ее за то, что она не нашла в себе смелости в Рождество сказать отцу об их помолвке, и угрожал, что если она не может сказать, то он скажет сам, и очень скоро.
– Мне надоела неизвестность, – резко сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91