Пойдут трудные, утомительные допросы, то, что неясно сейчас о краже, будет проясняться, и, наконец, наступит день, когда вот на этот стул сядут люди, побывавшие в квартире закройщика. Он задаст первый вопрос и получит первый ответ…»
Опять зазвонил телефон. Дежурный сообщил, что какой-то мужчина, отказавшийся себя назвать, высказал предположение, будто кража на Строительной дело рук парня, одетого в брезентовую штормовку.
– Почему он так думает?
– Сказал, что видел из окна. Парень слишком осторожно входил в подъезд, все оглядывался…
– Значит, свидетель живет напротив? Когда он его видел?
– Говорит, вчера, часа в четыре. А под вечер опять увидел его – в «Запорожец» садился с какими-то свертками. Машина ждала его в двух кварталах от дома…
– Это он тоже из окна видел?
– Нет, когда в «Диету» за молоком ходил.
– Слушай, направь туда кого-нибудь порасторопней, ладно? Пусть установит этого мужчину и проверит, кто из местных ребят ходит в штормовке.
Минут через пятнадцать дал знать о себе Ивкин.
– Товарищ начальник… Алло! Из ателье звоню… Боровик объявился!
– Вези его сюда! – обрадовался Солдатов.
– Он по телефону позвонил. Директору сказал, что только после обеда будет. Я подскочу к нему домой. Может, он там?
– Давай! И позвони мне!
Солдатов знал, что у Ивкина инициатива обычно проявляется в самых сложных обстоятельствах, когда есть хоть маленькая зацепка по делу, и подсказывать ему что-то в подобных случаях не имело смысла.
И опять звонок. Дежурный сообщил, что доставили задержанных за ограбление женщины у комиссионного.
– А потерпевшая где?
– Она в четырнадцатом кабинете.
Солдатов вышел в коридор и поднялся на третий этаж к старшему следователю Захаровой, умевшей не только хорошо распутывать сложные дела, но и быстро изобличать самых вертких преступников. У ее стола сидела брюнетка средних лет со вздернутым носиком и пышными волосами, стянутыми на затылке большой квадратной заколкой.
– Какое счастье, что все обошлось благополучно! Эти бандиты могли ударить меня, уродом на всю жизнь оставить. Я так огорчена, что доставила вам столько хлопот.
– Прошу вас, Ирина Григорьевна, – остановила ее Захарова, – расскажите все по порядку. Как вы с ними познакомились?
– Сейчас… Я еще никак не приду в себя! Скажите, может быть, я напрасно подняла шум? Говорят, что жулики мстят заявителям… Будет суд, их компания узнает мой адрес. Какой ужас, какой ужас! – Она приложила кончики пальцев к вискам и закрыла глаза.
– Ирина Григорьевна, – вмешался Солдатов, – вы же интеллигентный человек, не запугивайте сами себя. Глупости все это! Вы где работаете? – задал он уже совершенно безобидный вопрос, чтобы успокоить ее.
– В филармонии. Я аккомпанирую…
– Они сами подошли к вам?
– Не я же начала приставать к ним на улице! Этого еще не хватало!
– На улице? – уточнил Солдатов, участливо глядя в ее глаза. У него была такая привычка – во время разговора садиться поближе к собеседнику и внимательно смотреть ему в лицо, чтобы вобрать в себя каждое слово, жест, взгляд…
– Я вышла из комиссионного, зашла в кондитерскую, купила пирожное, там всегда свежие продают. Тут они подошли ко мне – предложили итальянские туфли. И я, как последняя дура, пошла с ними в подъезд. Нет, ведь это додуматься надо – положила сумочку на ступеньку и начала примерять туфли. Туфли – очарование. А они схватили сумочку и побежали. Я за ними на улицу. Никогда так не кричала!
– А кто из них схватил сумочку? – спросил Солдатов, сдерживая улыбку, он представил, как эта красивая, представительная женщина бежит по улице в чулках и кричит.
– Тот, что помоложе! Да, конечно он! У него еще куртка под замшу. – Она помялась, испытующе посмотрела на Солдатова, на Захарову, будто собиралась сказать нечто очень важное и наконец решилась. – Скажите, а я могу взять эти туфли себе? Я же почти договорилась с ними, туфли мне подошли. Цена меня устраивает… – Не дождавшись ответа, она закусила губу. – Простите.
– Долго вы были в комиссионном?
– Минут двадцать.
– Что-то хотели купить?
– Норковую шубу, – с достоинством сказала она.
Ирина Григорьевна уловила недоверчивый взгляд Захаровой и в подтверждение своих слов достала из кармана чек комиссионного магазина.
– Такая сумма? – удивленно спросил Солдатов.
– А что? – женщина пожала плечами. – Вы полагаете, что я не могу себе позволить?
– И вы решились купить такую вещь, даже не посоветовавшись ни с кем? – спросила Захарова и тут же поправилась: – Я имела в виду фасон, качество… Цена-то, слава Богу…
Солдатов начал догадываться о том, что произошло в магазине. Чтобы проверить себя, спросил:
– Ирина Григорьевна, у вас пытались похитить сумку. Я понимаю – это неприятно. Но скажите, сколько у вас при себе было денег?
– О чем вы говорите! Мне не двадцать лет! – Ее лицо выразило обиду. Голос неожиданно повысился, голова нервно вскинулась, щеки покрылись румянцем. – Вы, кажется, берете мои слова под сомнение? Вы оскорбляете меня! Если я говорю ложь…
– Не обижайтесь, пожалуйста. И все-таки сколько у вас при себе было денег? – Солдатов уже наверняка знал, что его догадка подтвердится.
– Мне нечего вам больше сказать. – И через секунду, уже вполголоса как бы для себя: – А что изменил бы мой ответ? Разве это преступление, купила я норку или только хотела ее купить? – В ее словах промелькнуло сомнение. Она нарочито засмеялась. – Почему вы на меня так смотрите?
– Я должен знать правду.
– Не понимаю! В конце концов вам-то что до содержимого моих карманов? Какая разница: были у меня с собой деньги или они лежали дома, в сберкассе? Какое отношение это имеет к делу? – спросила она возмущенно.
– Это важно для дела, Ирина Григорьевна. Не хотите отвечать, придется выяснить у мужа.
– Боже мой! – Она опять коснулась кончиками пальцев висков. – Боже мой! Вот уж мастера из мухи слона делать!
У мужа! – Она ужаснулась от такого предположения. – Вы хотите меня с ним поссорить? Это тоже входит в обязанности милиции?
– Нет, это не входит, – серьезно ответил Солдатов.
Телефонный звонок прервал разговор и дал возможность Ирине Григорьевне прийти в себя. Через минуту-другую она заговорила спокойнее:
– Не сердитесь на меня! Я скажу вам правду. Вы верите мне?
– Верю.
– Благодарю вас… Мне нечего скрывать. У меня есть дурацкая привычка… Увижу красивую вещь – обязательно должна примерить, в руках подержать. Недавно в ювелирном увидела серьги. Красивые, но цена сумасшедшая. Не удержалась. Минут двадцать примеряла. Даже директор магазина заволновался. А сегодня… увидела эту шубу. Очень элегантная. Дрогнуло сердце, надела – чудо! Рыжеватый цвет мне очень к лицу…
– Вам больше подходит коричневый, – заметила Захарова, – я рыжеватой норки не встречала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Опять зазвонил телефон. Дежурный сообщил, что какой-то мужчина, отказавшийся себя назвать, высказал предположение, будто кража на Строительной дело рук парня, одетого в брезентовую штормовку.
– Почему он так думает?
– Сказал, что видел из окна. Парень слишком осторожно входил в подъезд, все оглядывался…
– Значит, свидетель живет напротив? Когда он его видел?
– Говорит, вчера, часа в четыре. А под вечер опять увидел его – в «Запорожец» садился с какими-то свертками. Машина ждала его в двух кварталах от дома…
– Это он тоже из окна видел?
– Нет, когда в «Диету» за молоком ходил.
– Слушай, направь туда кого-нибудь порасторопней, ладно? Пусть установит этого мужчину и проверит, кто из местных ребят ходит в штормовке.
Минут через пятнадцать дал знать о себе Ивкин.
– Товарищ начальник… Алло! Из ателье звоню… Боровик объявился!
– Вези его сюда! – обрадовался Солдатов.
– Он по телефону позвонил. Директору сказал, что только после обеда будет. Я подскочу к нему домой. Может, он там?
– Давай! И позвони мне!
Солдатов знал, что у Ивкина инициатива обычно проявляется в самых сложных обстоятельствах, когда есть хоть маленькая зацепка по делу, и подсказывать ему что-то в подобных случаях не имело смысла.
И опять звонок. Дежурный сообщил, что доставили задержанных за ограбление женщины у комиссионного.
– А потерпевшая где?
– Она в четырнадцатом кабинете.
Солдатов вышел в коридор и поднялся на третий этаж к старшему следователю Захаровой, умевшей не только хорошо распутывать сложные дела, но и быстро изобличать самых вертких преступников. У ее стола сидела брюнетка средних лет со вздернутым носиком и пышными волосами, стянутыми на затылке большой квадратной заколкой.
– Какое счастье, что все обошлось благополучно! Эти бандиты могли ударить меня, уродом на всю жизнь оставить. Я так огорчена, что доставила вам столько хлопот.
– Прошу вас, Ирина Григорьевна, – остановила ее Захарова, – расскажите все по порядку. Как вы с ними познакомились?
– Сейчас… Я еще никак не приду в себя! Скажите, может быть, я напрасно подняла шум? Говорят, что жулики мстят заявителям… Будет суд, их компания узнает мой адрес. Какой ужас, какой ужас! – Она приложила кончики пальцев к вискам и закрыла глаза.
– Ирина Григорьевна, – вмешался Солдатов, – вы же интеллигентный человек, не запугивайте сами себя. Глупости все это! Вы где работаете? – задал он уже совершенно безобидный вопрос, чтобы успокоить ее.
– В филармонии. Я аккомпанирую…
– Они сами подошли к вам?
– Не я же начала приставать к ним на улице! Этого еще не хватало!
– На улице? – уточнил Солдатов, участливо глядя в ее глаза. У него была такая привычка – во время разговора садиться поближе к собеседнику и внимательно смотреть ему в лицо, чтобы вобрать в себя каждое слово, жест, взгляд…
– Я вышла из комиссионного, зашла в кондитерскую, купила пирожное, там всегда свежие продают. Тут они подошли ко мне – предложили итальянские туфли. И я, как последняя дура, пошла с ними в подъезд. Нет, ведь это додуматься надо – положила сумочку на ступеньку и начала примерять туфли. Туфли – очарование. А они схватили сумочку и побежали. Я за ними на улицу. Никогда так не кричала!
– А кто из них схватил сумочку? – спросил Солдатов, сдерживая улыбку, он представил, как эта красивая, представительная женщина бежит по улице в чулках и кричит.
– Тот, что помоложе! Да, конечно он! У него еще куртка под замшу. – Она помялась, испытующе посмотрела на Солдатова, на Захарову, будто собиралась сказать нечто очень важное и наконец решилась. – Скажите, а я могу взять эти туфли себе? Я же почти договорилась с ними, туфли мне подошли. Цена меня устраивает… – Не дождавшись ответа, она закусила губу. – Простите.
– Долго вы были в комиссионном?
– Минут двадцать.
– Что-то хотели купить?
– Норковую шубу, – с достоинством сказала она.
Ирина Григорьевна уловила недоверчивый взгляд Захаровой и в подтверждение своих слов достала из кармана чек комиссионного магазина.
– Такая сумма? – удивленно спросил Солдатов.
– А что? – женщина пожала плечами. – Вы полагаете, что я не могу себе позволить?
– И вы решились купить такую вещь, даже не посоветовавшись ни с кем? – спросила Захарова и тут же поправилась: – Я имела в виду фасон, качество… Цена-то, слава Богу…
Солдатов начал догадываться о том, что произошло в магазине. Чтобы проверить себя, спросил:
– Ирина Григорьевна, у вас пытались похитить сумку. Я понимаю – это неприятно. Но скажите, сколько у вас при себе было денег?
– О чем вы говорите! Мне не двадцать лет! – Ее лицо выразило обиду. Голос неожиданно повысился, голова нервно вскинулась, щеки покрылись румянцем. – Вы, кажется, берете мои слова под сомнение? Вы оскорбляете меня! Если я говорю ложь…
– Не обижайтесь, пожалуйста. И все-таки сколько у вас при себе было денег? – Солдатов уже наверняка знал, что его догадка подтвердится.
– Мне нечего вам больше сказать. – И через секунду, уже вполголоса как бы для себя: – А что изменил бы мой ответ? Разве это преступление, купила я норку или только хотела ее купить? – В ее словах промелькнуло сомнение. Она нарочито засмеялась. – Почему вы на меня так смотрите?
– Я должен знать правду.
– Не понимаю! В конце концов вам-то что до содержимого моих карманов? Какая разница: были у меня с собой деньги или они лежали дома, в сберкассе? Какое отношение это имеет к делу? – спросила она возмущенно.
– Это важно для дела, Ирина Григорьевна. Не хотите отвечать, придется выяснить у мужа.
– Боже мой! – Она опять коснулась кончиками пальцев висков. – Боже мой! Вот уж мастера из мухи слона делать!
У мужа! – Она ужаснулась от такого предположения. – Вы хотите меня с ним поссорить? Это тоже входит в обязанности милиции?
– Нет, это не входит, – серьезно ответил Солдатов.
Телефонный звонок прервал разговор и дал возможность Ирине Григорьевне прийти в себя. Через минуту-другую она заговорила спокойнее:
– Не сердитесь на меня! Я скажу вам правду. Вы верите мне?
– Верю.
– Благодарю вас… Мне нечего скрывать. У меня есть дурацкая привычка… Увижу красивую вещь – обязательно должна примерить, в руках подержать. Недавно в ювелирном увидела серьги. Красивые, но цена сумасшедшая. Не удержалась. Минут двадцать примеряла. Даже директор магазина заволновался. А сегодня… увидела эту шубу. Очень элегантная. Дрогнуло сердце, надела – чудо! Рыжеватый цвет мне очень к лицу…
– Вам больше подходит коричневый, – заметила Захарова, – я рыжеватой норки не встречала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38