Может быть, там человек в неволе томится? Дай-ка пойду взгляну, ничего старик не узнает».
Взял ключи, отпер дверь. За дверью лестница – все ступени мохом поросли. Иван спустился в подземелье. Там большой-пребольшой конь стоит, ноги цепями к полу прикованы, голова кверху задрана, поводом к балке притянута. И видно: до того отощал конь – одна кожа да кости.
Пожалел его Иван. Повод отвязал, пшеницы, воды принес.
На другой день пришел, видит – конь повеселее стал. Опять принес пшеницы и воды. Вволю накормил, напоил коня. На третий день спустился Иван в подземелье и вдруг слышит:
– Ну, добрый человек, пожалел ты меня, век не забуду твоего добра!
Удивился Иван, оглянулся, а конь говорит:
– Пои, корми меня еще девять недель, из подземелья каждое утро выводи. Надо мне в тридцати росах покататься – тогда в прежнюю силу войду. Стал Иван коня поить, кормить, каждое утро на зеленую траву-мураву выводить. Через день конь в заповедном лугу по росе катался.
Девять недель поил, кормил, холил коня. В тридцати утренних росах конь покатался и такой стал сытый да гладкий, будто налитой.
– Ну, Иванушка, теперь я чую в себе прежнюю силу. Сядь-ка на меня да держись покрепче. А конь большой-пребольшой – с великим трудом сел Иван верхом.
В ту самую минуту все кругом стемнело – и, словно туча, леший налетел.
– Не послушал меня, вывел коня из подземелья!
Ударил Ивана плеткой.
Парень семь сажен с коня пролетел и упал без памяти.
– Вот тебе наука! Выживешь – твое счастье, не выживешь – выкину сорокам да воронам на обед!
Потом кинулся леший за конем. Догнал, ударил плеткой наотмашь; конь на коленки пал.
Принялся леший коня бить.
– Душу из тебя вытрясу, волчья сыть!
Бил, бил, в подземелье увел, ноги цепями связал, голову к бревну притянул:
– Все равно не вырвешься от меня, покоришься!
Много ли, мало ли прошло времени, Иван пришел в себя, поднялся.
– Ну, коли выжил – твое счастье, – леший говорит. – В первой вине прощаю. Ступай, свое дело правь!
На другой день пролетел над палатами ворон, трижды прокаркал: крр, крр, крр!
Леший скорым-скоро собрался в дорогу:
– Ох, видно, беда стряслась! Не зря братец Змей Горыныч ворона с вестью прислал.
На прощанье Ивану сказал:
– Долго в отлучке не буду. Коли провинишься в другой раз – живому не быть!
И уехал. Остался Иван один и думает: «Меня-то леший не погубил, а вот жив ли конь? Будь что будет – пойду узнаю».
Спустился в подземелье, видит – конь там, обрадовался:
– Ох, коничек дорогой, не чаял тебя живого застать!
Скоро-наскоро повод отвязал. Конь гривой встряхнул, головой мотнул:
– Ну, Иванушка, не думал, не гадал я, что осмелишься еще раз сюда прийти, а теперь вижу: хоть годами ты и мал, зато удалью взял. Не побоялся лешего, пришел ко мне. И теперь уж нельзя нам с тобой здесь оставаться.
Тем временем Иван и конь выбрались из подземелья.
Остановился конь на лугу и говорит:
– Возьми заступ и рой яму у меня под передними ногами.
Иван копал, копал, наклонился и смотрит в яму.
– Чего видишь?
– Вижу – золото в яме ключом кипит.
– Опускай в него руки по локоть.
Иван послушался – и стали у него руки по локоть золотые.
– Теперь зарой ту яму и копай другую – у меня под задними ногами.
Иван яму вырыл.
– Ну, чего там видишь?
– Вижу – серебро ключом кипит.
– Серебри ноги по колено.
Иван посеребрил ноги.
– Зарывай яму, и пусть про это чудо леший не знает.
Только Иван яму зарыл, как конь встрепенулся:
– Ох, Ваня, надо торопиться – чую, леший в обратный путь собирается! Поди скорее в ту кладовую, где богатырское снаряжение хранится, принеси третью слева сбрую.
Ушел Иван и воротился с пустыми руками.
– Ты чего?
Иван молчит, с ноги на ногу переминается и голову опустил.
Конь догадался:
– Эх, Иван, забыл я – ведь ты еще не в полной силе, а моя сбруя тяжелая – триста пудов. Ну, не горюй, все это поправить можно. В той кладовой направо в углу сундук, а в нем три хрустальных кувшина. Один с зеленым, другой с красным, третий с белым питьем. Ты из каждого кувшина выпей по три глотка и больше не пей, а то и я не смогу носить тебя. Иван побежал. Глядь – уже возвращается, сбрую несет.
– Ну как? Прибавилось у тебя силы?
– Чую в себе великую силу!
Конь опять встрепенулся:
– Поторапливайся, Ваня, леший домой выезжает. Иван скоро-наскоро коня оседлал.
– Теперь ступай в палаты, подымись в летнюю горницу, найди в сундуке мыло, гребень и полотенце. Все это нам с тобой в пути пригодится.
Иван мыло, полотенце и гребень принес:
– Ну как, поедем?
– Нет, – Ваня, сбегай еще в сад. Там в самом дальнем углу есть диковинная яблоня с золотыми скороспелыми яблоками. В один день та яблоня вырастает, наг другой день зацветает, а на третий день яблоки поспевают. Возле яблони колодец с живой водой. Зачерпни той воды ковшик-другой. Да смотри не мешкай: леший уж полпути проехал.
Иван побежал в сад, налил кувшин живой воды, взглянул на яблоню, а на яблоне полным-полно золотых спелых яблок.
«Вот бы этих яблок домой увезти! Стали бы все люди сады садить, золотые яблоки растить да радоваться. В день яблони растут, на другой день цветут, а на третий день яблоки поспевают. Будь что будет, а яблок я этих нарву». Три мешка золотых яблок нарвал Иван и бегом из сада бежит, а конь копытами бьет, ушами прядет:
– Скорее, скорее! Выпей живой воды и мне дай испить, остальное с собой возьмем.
Иван мешки с яблоками к седлу приторочил, дал коню живой воды и сам попил.
В ту пору земля затряслась, все кругом ходуном заходило, добрый молодец едва на ногах устоял.
– Торопись! – конь говорит. – Леший близко!
Вскочил Иван в седло. Рванулся конь вперед и перемахнул через ограду.
Леший подъехал к своему царству с другой стороны, через ограду перескочил и закричал:
– Эй, слуга, принимай коня!
Ждал-ждал – нету Ивана. Оглянулся и видит: ворота в подземелье настежь распахнуты.
– Ох, такие-сякие, убежали! Ну да ладно, все равно догоню.
Спрашивает коня:
– Можем ли беглецов догнать?
– Догнать-то догоним, да чую, хозяин, беду-невзгоду над твоей головой и над собой!
Рассердился леший, заругался:
– Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, тебе ли меня бедой-невзгодой стращать!
И стал бить плетью коня по крутым бедрам, рассекал мясо до кости:
– Не догоним беглецов – насмерть тебя забью!
Взвился конь под самые облака, перемахнул через забор.
Будто вихрь, помчался леший в погоню. Долго ли, коротко ли Иван в дороге был, много ли, мало ли проехал, вдруг конь говорит:
– Погоня близко. Доставай скорее гребень. Станет леший наезжать да огненные стрелы метать – брось гребень позади нас.
В скором времени послышался шум, свист и конский топот. Все ближе и ближе. Слышит Иван – леший кричит:
– Никому от меня не удавалось убежать, а вам и подавно не уйти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Взял ключи, отпер дверь. За дверью лестница – все ступени мохом поросли. Иван спустился в подземелье. Там большой-пребольшой конь стоит, ноги цепями к полу прикованы, голова кверху задрана, поводом к балке притянута. И видно: до того отощал конь – одна кожа да кости.
Пожалел его Иван. Повод отвязал, пшеницы, воды принес.
На другой день пришел, видит – конь повеселее стал. Опять принес пшеницы и воды. Вволю накормил, напоил коня. На третий день спустился Иван в подземелье и вдруг слышит:
– Ну, добрый человек, пожалел ты меня, век не забуду твоего добра!
Удивился Иван, оглянулся, а конь говорит:
– Пои, корми меня еще девять недель, из подземелья каждое утро выводи. Надо мне в тридцати росах покататься – тогда в прежнюю силу войду. Стал Иван коня поить, кормить, каждое утро на зеленую траву-мураву выводить. Через день конь в заповедном лугу по росе катался.
Девять недель поил, кормил, холил коня. В тридцати утренних росах конь покатался и такой стал сытый да гладкий, будто налитой.
– Ну, Иванушка, теперь я чую в себе прежнюю силу. Сядь-ка на меня да держись покрепче. А конь большой-пребольшой – с великим трудом сел Иван верхом.
В ту самую минуту все кругом стемнело – и, словно туча, леший налетел.
– Не послушал меня, вывел коня из подземелья!
Ударил Ивана плеткой.
Парень семь сажен с коня пролетел и упал без памяти.
– Вот тебе наука! Выживешь – твое счастье, не выживешь – выкину сорокам да воронам на обед!
Потом кинулся леший за конем. Догнал, ударил плеткой наотмашь; конь на коленки пал.
Принялся леший коня бить.
– Душу из тебя вытрясу, волчья сыть!
Бил, бил, в подземелье увел, ноги цепями связал, голову к бревну притянул:
– Все равно не вырвешься от меня, покоришься!
Много ли, мало ли прошло времени, Иван пришел в себя, поднялся.
– Ну, коли выжил – твое счастье, – леший говорит. – В первой вине прощаю. Ступай, свое дело правь!
На другой день пролетел над палатами ворон, трижды прокаркал: крр, крр, крр!
Леший скорым-скоро собрался в дорогу:
– Ох, видно, беда стряслась! Не зря братец Змей Горыныч ворона с вестью прислал.
На прощанье Ивану сказал:
– Долго в отлучке не буду. Коли провинишься в другой раз – живому не быть!
И уехал. Остался Иван один и думает: «Меня-то леший не погубил, а вот жив ли конь? Будь что будет – пойду узнаю».
Спустился в подземелье, видит – конь там, обрадовался:
– Ох, коничек дорогой, не чаял тебя живого застать!
Скоро-наскоро повод отвязал. Конь гривой встряхнул, головой мотнул:
– Ну, Иванушка, не думал, не гадал я, что осмелишься еще раз сюда прийти, а теперь вижу: хоть годами ты и мал, зато удалью взял. Не побоялся лешего, пришел ко мне. И теперь уж нельзя нам с тобой здесь оставаться.
Тем временем Иван и конь выбрались из подземелья.
Остановился конь на лугу и говорит:
– Возьми заступ и рой яму у меня под передними ногами.
Иван копал, копал, наклонился и смотрит в яму.
– Чего видишь?
– Вижу – золото в яме ключом кипит.
– Опускай в него руки по локоть.
Иван послушался – и стали у него руки по локоть золотые.
– Теперь зарой ту яму и копай другую – у меня под задними ногами.
Иван яму вырыл.
– Ну, чего там видишь?
– Вижу – серебро ключом кипит.
– Серебри ноги по колено.
Иван посеребрил ноги.
– Зарывай яму, и пусть про это чудо леший не знает.
Только Иван яму зарыл, как конь встрепенулся:
– Ох, Ваня, надо торопиться – чую, леший в обратный путь собирается! Поди скорее в ту кладовую, где богатырское снаряжение хранится, принеси третью слева сбрую.
Ушел Иван и воротился с пустыми руками.
– Ты чего?
Иван молчит, с ноги на ногу переминается и голову опустил.
Конь догадался:
– Эх, Иван, забыл я – ведь ты еще не в полной силе, а моя сбруя тяжелая – триста пудов. Ну, не горюй, все это поправить можно. В той кладовой направо в углу сундук, а в нем три хрустальных кувшина. Один с зеленым, другой с красным, третий с белым питьем. Ты из каждого кувшина выпей по три глотка и больше не пей, а то и я не смогу носить тебя. Иван побежал. Глядь – уже возвращается, сбрую несет.
– Ну как? Прибавилось у тебя силы?
– Чую в себе великую силу!
Конь опять встрепенулся:
– Поторапливайся, Ваня, леший домой выезжает. Иван скоро-наскоро коня оседлал.
– Теперь ступай в палаты, подымись в летнюю горницу, найди в сундуке мыло, гребень и полотенце. Все это нам с тобой в пути пригодится.
Иван мыло, полотенце и гребень принес:
– Ну как, поедем?
– Нет, – Ваня, сбегай еще в сад. Там в самом дальнем углу есть диковинная яблоня с золотыми скороспелыми яблоками. В один день та яблоня вырастает, наг другой день зацветает, а на третий день яблоки поспевают. Возле яблони колодец с живой водой. Зачерпни той воды ковшик-другой. Да смотри не мешкай: леший уж полпути проехал.
Иван побежал в сад, налил кувшин живой воды, взглянул на яблоню, а на яблоне полным-полно золотых спелых яблок.
«Вот бы этих яблок домой увезти! Стали бы все люди сады садить, золотые яблоки растить да радоваться. В день яблони растут, на другой день цветут, а на третий день яблоки поспевают. Будь что будет, а яблок я этих нарву». Три мешка золотых яблок нарвал Иван и бегом из сада бежит, а конь копытами бьет, ушами прядет:
– Скорее, скорее! Выпей живой воды и мне дай испить, остальное с собой возьмем.
Иван мешки с яблоками к седлу приторочил, дал коню живой воды и сам попил.
В ту пору земля затряслась, все кругом ходуном заходило, добрый молодец едва на ногах устоял.
– Торопись! – конь говорит. – Леший близко!
Вскочил Иван в седло. Рванулся конь вперед и перемахнул через ограду.
Леший подъехал к своему царству с другой стороны, через ограду перескочил и закричал:
– Эй, слуга, принимай коня!
Ждал-ждал – нету Ивана. Оглянулся и видит: ворота в подземелье настежь распахнуты.
– Ох, такие-сякие, убежали! Ну да ладно, все равно догоню.
Спрашивает коня:
– Можем ли беглецов догнать?
– Догнать-то догоним, да чую, хозяин, беду-невзгоду над твоей головой и над собой!
Рассердился леший, заругался:
– Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, тебе ли меня бедой-невзгодой стращать!
И стал бить плетью коня по крутым бедрам, рассекал мясо до кости:
– Не догоним беглецов – насмерть тебя забью!
Взвился конь под самые облака, перемахнул через забор.
Будто вихрь, помчался леший в погоню. Долго ли, коротко ли Иван в дороге был, много ли, мало ли проехал, вдруг конь говорит:
– Погоня близко. Доставай скорее гребень. Станет леший наезжать да огненные стрелы метать – брось гребень позади нас.
В скором времени послышался шум, свист и конский топот. Все ближе и ближе. Слышит Иван – леший кричит:
– Никому от меня не удавалось убежать, а вам и подавно не уйти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110