Коня остановил, затрубил в боевой рог раз и другой. После третьего раза поднялась на море большая волна, а вслед за тем показался из воды трехглавый морской змей. Все три пасти разинуты, зубы оскалены, шестеро глаз злобой горят.
Взглянул змей на берег и заговорил:
– В этот раз царь Вахрамей не стал меня дожидаться, сам послал человека на обед да еще и коня в придачу!
– А ты, проклятое чудовище, погоди раньше времени хвалиться, как бы не подавиться! – крикнул богатырь. И только успел змей на берег ступить, как Еруслан поскакал, взмахнул мечом-кладенцом и с одного раза отрубил две головы.
Перепугался змей, взмолился:
– Могучий богатырь, не предавай меня смерти, не руби моей остатней головы! В Вахрамеево царство летать никогда не стану, а тебе богатый выкуп дам. Есть у меня драгоценный камень невиданной красоты, такого на белом свете не сыскать.
– Где же твой драгоценный камень?
– Сейчас достану!
С теми словами бросился змей в море и в скором времени воротился, принес и отдал богатырю драгоценный камень неслыханной красоты.
Принял Еруслан Лазаревич подарок и прямо со своего коня перемахнул змею на спину.
Вези к Вахрамею во дворец и сам ему скажи, что никогда больше не будешь нападать на людей! Ничего морскому змею не оставалось делать, как только повиноваться. И повез он богатыря в стольный город, а Орош Вещий вслед побежал.
В городе и во дворце начался великий переполох, когда увидели, как чужестранный богатырь приехал на морском чудовище. И царь Вахрамей, и весь народ стали просить, уговаривать:
– Еруслан Лазаревич, не оставляй проклятого змея в живых. Сколько из-за него, злодея, люди слез пролили. Сейчас-то он смирный, а когда ты уедешь, опять за старое примется. Знаем мы его!
Богатырь перечить не стал, соскочил со змея и отсек ему голову. На двенадцати подводах вывезли горожане змея из города и закопали в глубоком овраге. Убрали черные флаги, что возвещали о беде-невзгоде, и весь народ повеселел. А Вахрамей задал пир на весь мир. Созвал гостей со всех волостей. Рядом с собой, на самое почетное место, посадил Еруслана Лазаревича принялся его потчевать.
– Ешь, пей, гость дорогой! Уж не знаю, чем отблагодарить тебя.
В ту пору из своих покоев вышла к гостям красавица царевна. Взглянул на нее богатырь да так и обмер – до того была прекрасна Марфа Вахрамеевна. «Отродясь не видывал краше, – подумал он, – век бы на нее глядел, любовался».
И у Марфы Вахрамеевны сердце екнуло. Чинно она гостям поклонилась, еще раз глянула на Еруслана Лазаревича и глаза опустила – хорош, пригож! Пированье-столованье окончилось. Поблагодарили гости за хлеб, за соль, распрощались и разошлись, разъехались. Тогда Еруслан Лазаревич и повел речь:
– Приехал я к вам, царь-государь, по доброму делу, по сватовству. Если бы ты благословил, а Марфа Вахрамеевна пошла за меня замуж, так лучшей судьбы-доли мне и не надобно!
– Любезный Еруслан Лазаревич, если дочь согласна, так и я рад с тобой породниться. Теперь за тобой дело, Марфа Вахрамеевна, – повернулся он к дочери. – Скажи, люб ли тебе жених?
Зарумянилась девица-красавица, потупила очи ясные и потом промолвила:
– Я твоя и воля твоя, батюшка царь-государь! А коли благословишь, так я согласна.
– Вот и хорошо! – весело сказал царь Вахрамей. – Ай, по сердцу, по душе мне зять сыскался. В царском житье ни пива варить, ни вина курить всего вдоволь. В скором времени свадьбу сыграли, пир отпировали. И стал Еруслан Лазаревич жить-поживать со своей молодой женой Марфой Вахрамеевной у тестя.
День за днем, неделя за неделей – так незаметно почти целый год прошел.
Как-то раз говорит Еруслан Лазаревич Марфе Вахрамеевне:
– Надо съездить проведать родителей, да и тебя показать отцу с матерью.
– Ох, рада бы я радехонька поехать твоих родителей повидать и с тобой не разлучаться, да ведь сам видишь, нельзя мне теперь в дальнюю дорогу ехать, а путь туда не близкий, не легкий. Навести их в этот раз один, только скорее возвращайся. А на тот год уже всей семьей поедем. И помни: как поедешь мимо Девьего царства, станут тебя звать погостить, смотри не заезжай. Если заедешь, околдует тебя Царь-девица.
– Ну что ты! Зачем мне в Девье царство заезжать?
Потом подал ей золотой перстень с тем драгоценным камнем, что от морского змея получил:
– Если сын у нас родится, отдай ему, когда он в возраст придет. И пусть ни днем ни ночью перстня этого с руки не снимает.
Затем собрался, снарядился и отправился в путьдорогу.
Едет Еруслан Лазаревич да едет. День прошел и другой прошел. На третий день видит – раскинулся перед ним сад, глазом не охватишь. В том саду великолепный дворец стоит, золотой крышей на солнышке горит. Окна во дворце хрустальные, наличники замысловатой резьбой изукрашены.
Только поравнялся с садом, как вырыскнул кто-то на коне из ворот. Вгляделся Еруслан Лазаревич и увидел: скачет к нему поленица удалая, на коне сидит как влитая. Глаза у поленицы соколиные, брови черного соболя, личико белое, румяное, из-под шлема спадают косы русые до пояса. Заговорила – словно реченька зажурчала:
– Ведь я тебя, добрый молодец, из окошечка увидала. Чего ради едешь мимо, к нам не заворачиваешь попить-поесть, коня накормить, побеседовать?
– Спасибо, Царь-девица, недосуг мне. Еду отца с матерью навестить, отвечал Еруслан Лазаревич. Сам глядит на поленицу – глаз оторвать не может.
– Что за недосуг! – молвила Царь-девица. – Не торопись ехать, торопись коня кормить, скорее приедешь куда надо.
И улыбнулась, будто летним ласковым солнышком обогрела.
Сразу позабыл богатырь про женин наказ, повернул коня и стремя в стремя поехал с Царь-девицей в чудесный сад.
В Девьем государстве девицы-красавицы – одна другой краше, а прекраснее всех сама Царь-девица, удалая поленица.
Еруслану Лазаревичу тотчас жаркую баню натопили. Намылся он, напарился. Стала Царь-девица угощать его винами заморскими, медами светлыми, всяких кушаньев на стол наставила. Напоила, накормила, начала на лютне играть да своим тонким, нежным голосом подпевать. Слушает добрый молодец не наслушается, глядит на Царь-девицу не наглядится. Потом набежало во дворец множество девиц и почали песни петь и хороводы водить.
В песнях, плясках да забавах год прошел и другой прошел. А Еруслану Лазаревичу думается: «Ох, долго загостился! На часок заехал, а прожил два дня». Стал было Царь-девицу благодарить:
– Пора мне ехать!
А она принялась уговаривать, ласковыми словами улещать:
– Свет Еруслан Лазаревич! Не покидай меня, не езди, останься!
– Нет, надо мне родителей повидать!
– Успеешь с отцом, с матерью свидеться! Побудь хоть недельку, утешь меня!
Поддался добрый молодец на уговоры да на ласку. Резвые ноги будто к месту приросли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Взглянул змей на берег и заговорил:
– В этот раз царь Вахрамей не стал меня дожидаться, сам послал человека на обед да еще и коня в придачу!
– А ты, проклятое чудовище, погоди раньше времени хвалиться, как бы не подавиться! – крикнул богатырь. И только успел змей на берег ступить, как Еруслан поскакал, взмахнул мечом-кладенцом и с одного раза отрубил две головы.
Перепугался змей, взмолился:
– Могучий богатырь, не предавай меня смерти, не руби моей остатней головы! В Вахрамеево царство летать никогда не стану, а тебе богатый выкуп дам. Есть у меня драгоценный камень невиданной красоты, такого на белом свете не сыскать.
– Где же твой драгоценный камень?
– Сейчас достану!
С теми словами бросился змей в море и в скором времени воротился, принес и отдал богатырю драгоценный камень неслыханной красоты.
Принял Еруслан Лазаревич подарок и прямо со своего коня перемахнул змею на спину.
Вези к Вахрамею во дворец и сам ему скажи, что никогда больше не будешь нападать на людей! Ничего морскому змею не оставалось делать, как только повиноваться. И повез он богатыря в стольный город, а Орош Вещий вслед побежал.
В городе и во дворце начался великий переполох, когда увидели, как чужестранный богатырь приехал на морском чудовище. И царь Вахрамей, и весь народ стали просить, уговаривать:
– Еруслан Лазаревич, не оставляй проклятого змея в живых. Сколько из-за него, злодея, люди слез пролили. Сейчас-то он смирный, а когда ты уедешь, опять за старое примется. Знаем мы его!
Богатырь перечить не стал, соскочил со змея и отсек ему голову. На двенадцати подводах вывезли горожане змея из города и закопали в глубоком овраге. Убрали черные флаги, что возвещали о беде-невзгоде, и весь народ повеселел. А Вахрамей задал пир на весь мир. Созвал гостей со всех волостей. Рядом с собой, на самое почетное место, посадил Еруслана Лазаревича принялся его потчевать.
– Ешь, пей, гость дорогой! Уж не знаю, чем отблагодарить тебя.
В ту пору из своих покоев вышла к гостям красавица царевна. Взглянул на нее богатырь да так и обмер – до того была прекрасна Марфа Вахрамеевна. «Отродясь не видывал краше, – подумал он, – век бы на нее глядел, любовался».
И у Марфы Вахрамеевны сердце екнуло. Чинно она гостям поклонилась, еще раз глянула на Еруслана Лазаревича и глаза опустила – хорош, пригож! Пированье-столованье окончилось. Поблагодарили гости за хлеб, за соль, распрощались и разошлись, разъехались. Тогда Еруслан Лазаревич и повел речь:
– Приехал я к вам, царь-государь, по доброму делу, по сватовству. Если бы ты благословил, а Марфа Вахрамеевна пошла за меня замуж, так лучшей судьбы-доли мне и не надобно!
– Любезный Еруслан Лазаревич, если дочь согласна, так и я рад с тобой породниться. Теперь за тобой дело, Марфа Вахрамеевна, – повернулся он к дочери. – Скажи, люб ли тебе жених?
Зарумянилась девица-красавица, потупила очи ясные и потом промолвила:
– Я твоя и воля твоя, батюшка царь-государь! А коли благословишь, так я согласна.
– Вот и хорошо! – весело сказал царь Вахрамей. – Ай, по сердцу, по душе мне зять сыскался. В царском житье ни пива варить, ни вина курить всего вдоволь. В скором времени свадьбу сыграли, пир отпировали. И стал Еруслан Лазаревич жить-поживать со своей молодой женой Марфой Вахрамеевной у тестя.
День за днем, неделя за неделей – так незаметно почти целый год прошел.
Как-то раз говорит Еруслан Лазаревич Марфе Вахрамеевне:
– Надо съездить проведать родителей, да и тебя показать отцу с матерью.
– Ох, рада бы я радехонька поехать твоих родителей повидать и с тобой не разлучаться, да ведь сам видишь, нельзя мне теперь в дальнюю дорогу ехать, а путь туда не близкий, не легкий. Навести их в этот раз один, только скорее возвращайся. А на тот год уже всей семьей поедем. И помни: как поедешь мимо Девьего царства, станут тебя звать погостить, смотри не заезжай. Если заедешь, околдует тебя Царь-девица.
– Ну что ты! Зачем мне в Девье царство заезжать?
Потом подал ей золотой перстень с тем драгоценным камнем, что от морского змея получил:
– Если сын у нас родится, отдай ему, когда он в возраст придет. И пусть ни днем ни ночью перстня этого с руки не снимает.
Затем собрался, снарядился и отправился в путьдорогу.
Едет Еруслан Лазаревич да едет. День прошел и другой прошел. На третий день видит – раскинулся перед ним сад, глазом не охватишь. В том саду великолепный дворец стоит, золотой крышей на солнышке горит. Окна во дворце хрустальные, наличники замысловатой резьбой изукрашены.
Только поравнялся с садом, как вырыскнул кто-то на коне из ворот. Вгляделся Еруслан Лазаревич и увидел: скачет к нему поленица удалая, на коне сидит как влитая. Глаза у поленицы соколиные, брови черного соболя, личико белое, румяное, из-под шлема спадают косы русые до пояса. Заговорила – словно реченька зажурчала:
– Ведь я тебя, добрый молодец, из окошечка увидала. Чего ради едешь мимо, к нам не заворачиваешь попить-поесть, коня накормить, побеседовать?
– Спасибо, Царь-девица, недосуг мне. Еду отца с матерью навестить, отвечал Еруслан Лазаревич. Сам глядит на поленицу – глаз оторвать не может.
– Что за недосуг! – молвила Царь-девица. – Не торопись ехать, торопись коня кормить, скорее приедешь куда надо.
И улыбнулась, будто летним ласковым солнышком обогрела.
Сразу позабыл богатырь про женин наказ, повернул коня и стремя в стремя поехал с Царь-девицей в чудесный сад.
В Девьем государстве девицы-красавицы – одна другой краше, а прекраснее всех сама Царь-девица, удалая поленица.
Еруслану Лазаревичу тотчас жаркую баню натопили. Намылся он, напарился. Стала Царь-девица угощать его винами заморскими, медами светлыми, всяких кушаньев на стол наставила. Напоила, накормила, начала на лютне играть да своим тонким, нежным голосом подпевать. Слушает добрый молодец не наслушается, глядит на Царь-девицу не наглядится. Потом набежало во дворец множество девиц и почали песни петь и хороводы водить.
В песнях, плясках да забавах год прошел и другой прошел. А Еруслану Лазаревичу думается: «Ох, долго загостился! На часок заехал, а прожил два дня». Стал было Царь-девицу благодарить:
– Пора мне ехать!
А она принялась уговаривать, ласковыми словами улещать:
– Свет Еруслан Лазаревич! Не покидай меня, не езди, останься!
– Нет, надо мне родителей повидать!
– Успеешь с отцом, с матерью свидеться! Побудь хоть недельку, утешь меня!
Поддался добрый молодец на уговоры да на ласку. Резвые ноги будто к месту приросли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110