Еще через полчаса он снова сбросил ее, внезапно скакнув в сторону на полном ходу, а после этого — в полдень, резко остановившись, чтобы попить воды из ленивого коричневого ручейка. Финн перелетела через голову и угодила прямо в воду, немало позабавив всадников. Дункан Железный Кулак сам соскочил со своего коня, чтобы вытащить ее из ручья, сказав через плечо:
— Что ж, Харкен решил, что это место ничем не хуже других, чтобы остановиться на обед. Давайте сделаем привал и дадим лошадям немного отдохнуть.
Мокрая и глубоко униженная, девушка выбралась на берег, тайком потирая ушибленные места и не глядя никому в глаза. Гоблин выскочила следом за ней, с прилипшим к телу мокрым мехом и хвостом, с которого стекала вода. Она уселась спиной к Финн и принялась вылизываться, зашипев на хозяйку, когда та попыталась взять ее на руки.
Никто не обращал на смущенную наездницу и ее кошку никакого внимания, ослабляя подпруги и распаковывая седельные сумки. Финн могла лишь радоваться, что угрюмый первый помощник с «Вероники» не был свидетелем ее позорного падения. Эрвин Праведный не раз твердил, что «погибели предшествует гордость, а падению надменность», и она никак не могла отделаться от мысли, что доказательство его правоты доставило бы ему огромное удовольствие.
Финн готова была бы свернуться калачиком под деревьями и проспать весь день, но к ее ужасу они остановились ровно на столько, чтобы перекусить хлебом, сыром и элем, и снова продолжили путь. Гоблин вполне ясно выразила свое настроение, запрыгнув в повозку и свернувшись там на куче одеял, не удостоив хозяйку и взглядом, когда та попыталась заманить ее обратно к себе на плечо. Финн с радостью присоединилась бы к эльфийской кошке, но гордость не позволила ей признать поражение, поэтому она, морщась и проклиная все на свете, упрямо взобралась на гнедого мерина и, стиснув зубы, вцепилась в поводья, когда он снова рысью понесся вперед.
В конце концов, солнце начало опускаться за высокие пологие холмы, но они продолжали скакать и тогда, когда сумерки превратились в ночь, при свете горящих факелов. Наконец разбили лагерь, но у Финн так затекло и болело все тело, что она еле стояла на ногах. Джоанна без единого слова дала ей горшочек с бальзамом, который нещадно жег кожу, когда она мазала им свои синяки и ноющие мышцы, но зато успокоил боль настолько, что Финн в конце концов смогла отдохнуть.
Второй и третий день стали для нее настоящей пыткой. Финн от души пожалела, что так хвасталась своей удалью, поскольку конь был слишком сильным для нее и постоянно одерживал верх в их борьбе. Но она была исполнена решимости не выказывать слабости перед солдатами, используя каждую каплю силы своего тела и духа, чтобы заставить Харкена подчиниться. Несколько раз она вылетала из седла, но каждый раз садилась обратно и без слова жалобы продолжала путь.
На четвертый день ее мышцы привыкли к бешеной гонке, а бальзам Джоанны смягчал боль от ссадин. К пятому дню Финн почувствовала, что наконец полностью подчинила себе коня, который прекратил свои попытки вышибить ее из седла, промчавшись под низкой веткой или коварно скакнув в сторону на полном ходу. На шестой день она уже наслаждалась возбуждением их головокружительной гонки и даже начала замечать красоту окружающего пейзажа.
Всадники неслись по холмам, понижавшимся в направлении моря, резко заканчиваясь на краю высоких утесов, которые Финн в последний раз видела с палубы «Вероники». Ручьи бежали по широким долинам, часто петляя через небольшие островки леса, где солдаты охотились на птиц и кроликов, разнообразивших их рацион. Там и сям виднелись одинокие крестьянские домики, обычно защищенные высокими каменными стенами. При виде эскадрона солдат работавшие на полях фермеры разворачивались и бегом неслись к дому, крепко запирая ворота. Всадники никогда не останавливались, хотя всем хотелось купить какой-нибудь свежей еды или попроситься на ночлег.
На седьмой день они вступили в стычку с дозором Ярких Солдат. Лахлану не хотелось развязывать бой. Целью похода было спасение потерпевшей кораблекрушение команды «Вероники», а не война со Всеобщим Собранием. Поэтому они просто пронеслись через отряд во весь опор, размахивая по сторонам мечами. Снежное Крыло спикировал с неба на головокружительной скорости, убив одного из солдат одним метким ударом мощных когтей. Гвилим Уродливый вызвал иллюзию змей, заставившую коней противника испуганно шарахнуться назад, а потом, когда Телохранители уже пропали из виду за холмом, скрыл их следы при помощи магии. Нескольких солдат послали оставить ложный след на случай погони, и их путешествие продолжилось в том же порядке, что и прежде. Финн пришлось признать, что на нее произвели впечатление скорость и спокойствие, с которыми все это было проделано. Синие Стражи были воистину закаленными бойцами.
На восьмой день они выехали на берег моря, и Финн начала оглядываться в поисках знакомых ориентиров. Всех терзала тревога, поскольку здесь столько причудливых скал выступало над неспокойным морем, что было непонятно, как же Финн сможет отличить одну от другой. Но она лишь презрительно усмехнулась, сказав:
— Пылающие яйца дракона, вы забыли, что я Ник-Рурах? Я могу найти их даже в темноте с закрытыми глазами, заткнутыми ушами и руками, связанными за спиной!
В тот день они увидели плывущую вдоль побережья флотилию галеонов и около часа прятались за скалами, не желая, чтобы кто-нибудь заметил их в подзорную трубу. Наконец белые паруса скрылись из виду, и они двинулись дальше, осторожно выбирая дорогу на неровной земле.
Внезапно Финн вскрикнула:
— Смотрите! Влюбленные! Тэм называл их так. Видите те скалы, склонившиеся друг к другу, как будто обнимаются? Там мы вышли на берег. А Расселина Нечистого где-то поблизости.
Тени уже удлинились, а свет был очень ярким, как всегда бывает в последние минуты перед заходом солнца. Лахлан хотел стать лагерем в небольшом лесочке в некотором отдалении от берега и вернуться утром, чтобы Финн могла спуститься по скале и отыскать своих товарищей. Но та была полна решимости начать поиски прямо сейчас.
— Этот утес не больше двух сотен футов в высоту, я спущусь по нему за несколько минут! — воскликнула она. — Пожалуйста, Лахлан! Они так тревожатся. К тому же сегодня можно подготовить все, чтобы завтра утром сразу вытащить их без лишней траты времени.
— Но сейчас же прилив, — сказал Лахлан. — А вдруг ты не сможешь вовремя найти пещеру?
— Ой, да я же точно знаю, где она, — ответила Финн. — Я спущусь по скале прямо над Расселиной Нечистого и просто проберусь внутрь. Мне вообще не понадобится ступать на берег.
— Финн, ты можешь сказать, живы ли они до сих пор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Что ж, Харкен решил, что это место ничем не хуже других, чтобы остановиться на обед. Давайте сделаем привал и дадим лошадям немного отдохнуть.
Мокрая и глубоко униженная, девушка выбралась на берег, тайком потирая ушибленные места и не глядя никому в глаза. Гоблин выскочила следом за ней, с прилипшим к телу мокрым мехом и хвостом, с которого стекала вода. Она уселась спиной к Финн и принялась вылизываться, зашипев на хозяйку, когда та попыталась взять ее на руки.
Никто не обращал на смущенную наездницу и ее кошку никакого внимания, ослабляя подпруги и распаковывая седельные сумки. Финн могла лишь радоваться, что угрюмый первый помощник с «Вероники» не был свидетелем ее позорного падения. Эрвин Праведный не раз твердил, что «погибели предшествует гордость, а падению надменность», и она никак не могла отделаться от мысли, что доказательство его правоты доставило бы ему огромное удовольствие.
Финн готова была бы свернуться калачиком под деревьями и проспать весь день, но к ее ужасу они остановились ровно на столько, чтобы перекусить хлебом, сыром и элем, и снова продолжили путь. Гоблин вполне ясно выразила свое настроение, запрыгнув в повозку и свернувшись там на куче одеял, не удостоив хозяйку и взглядом, когда та попыталась заманить ее обратно к себе на плечо. Финн с радостью присоединилась бы к эльфийской кошке, но гордость не позволила ей признать поражение, поэтому она, морщась и проклиная все на свете, упрямо взобралась на гнедого мерина и, стиснув зубы, вцепилась в поводья, когда он снова рысью понесся вперед.
В конце концов, солнце начало опускаться за высокие пологие холмы, но они продолжали скакать и тогда, когда сумерки превратились в ночь, при свете горящих факелов. Наконец разбили лагерь, но у Финн так затекло и болело все тело, что она еле стояла на ногах. Джоанна без единого слова дала ей горшочек с бальзамом, который нещадно жег кожу, когда она мазала им свои синяки и ноющие мышцы, но зато успокоил боль настолько, что Финн в конце концов смогла отдохнуть.
Второй и третий день стали для нее настоящей пыткой. Финн от души пожалела, что так хвасталась своей удалью, поскольку конь был слишком сильным для нее и постоянно одерживал верх в их борьбе. Но она была исполнена решимости не выказывать слабости перед солдатами, используя каждую каплю силы своего тела и духа, чтобы заставить Харкена подчиниться. Несколько раз она вылетала из седла, но каждый раз садилась обратно и без слова жалобы продолжала путь.
На четвертый день ее мышцы привыкли к бешеной гонке, а бальзам Джоанны смягчал боль от ссадин. К пятому дню Финн почувствовала, что наконец полностью подчинила себе коня, который прекратил свои попытки вышибить ее из седла, промчавшись под низкой веткой или коварно скакнув в сторону на полном ходу. На шестой день она уже наслаждалась возбуждением их головокружительной гонки и даже начала замечать красоту окружающего пейзажа.
Всадники неслись по холмам, понижавшимся в направлении моря, резко заканчиваясь на краю высоких утесов, которые Финн в последний раз видела с палубы «Вероники». Ручьи бежали по широким долинам, часто петляя через небольшие островки леса, где солдаты охотились на птиц и кроликов, разнообразивших их рацион. Там и сям виднелись одинокие крестьянские домики, обычно защищенные высокими каменными стенами. При виде эскадрона солдат работавшие на полях фермеры разворачивались и бегом неслись к дому, крепко запирая ворота. Всадники никогда не останавливались, хотя всем хотелось купить какой-нибудь свежей еды или попроситься на ночлег.
На седьмой день они вступили в стычку с дозором Ярких Солдат. Лахлану не хотелось развязывать бой. Целью похода было спасение потерпевшей кораблекрушение команды «Вероники», а не война со Всеобщим Собранием. Поэтому они просто пронеслись через отряд во весь опор, размахивая по сторонам мечами. Снежное Крыло спикировал с неба на головокружительной скорости, убив одного из солдат одним метким ударом мощных когтей. Гвилим Уродливый вызвал иллюзию змей, заставившую коней противника испуганно шарахнуться назад, а потом, когда Телохранители уже пропали из виду за холмом, скрыл их следы при помощи магии. Нескольких солдат послали оставить ложный след на случай погони, и их путешествие продолжилось в том же порядке, что и прежде. Финн пришлось признать, что на нее произвели впечатление скорость и спокойствие, с которыми все это было проделано. Синие Стражи были воистину закаленными бойцами.
На восьмой день они выехали на берег моря, и Финн начала оглядываться в поисках знакомых ориентиров. Всех терзала тревога, поскольку здесь столько причудливых скал выступало над неспокойным морем, что было непонятно, как же Финн сможет отличить одну от другой. Но она лишь презрительно усмехнулась, сказав:
— Пылающие яйца дракона, вы забыли, что я Ник-Рурах? Я могу найти их даже в темноте с закрытыми глазами, заткнутыми ушами и руками, связанными за спиной!
В тот день они увидели плывущую вдоль побережья флотилию галеонов и около часа прятались за скалами, не желая, чтобы кто-нибудь заметил их в подзорную трубу. Наконец белые паруса скрылись из виду, и они двинулись дальше, осторожно выбирая дорогу на неровной земле.
Внезапно Финн вскрикнула:
— Смотрите! Влюбленные! Тэм называл их так. Видите те скалы, склонившиеся друг к другу, как будто обнимаются? Там мы вышли на берег. А Расселина Нечистого где-то поблизости.
Тени уже удлинились, а свет был очень ярким, как всегда бывает в последние минуты перед заходом солнца. Лахлан хотел стать лагерем в небольшом лесочке в некотором отдалении от берега и вернуться утром, чтобы Финн могла спуститься по скале и отыскать своих товарищей. Но та была полна решимости начать поиски прямо сейчас.
— Этот утес не больше двух сотен футов в высоту, я спущусь по нему за несколько минут! — воскликнула она. — Пожалуйста, Лахлан! Они так тревожатся. К тому же сегодня можно подготовить все, чтобы завтра утром сразу вытащить их без лишней траты времени.
— Но сейчас же прилив, — сказал Лахлан. — А вдруг ты не сможешь вовремя найти пещеру?
— Ой, да я же точно знаю, где она, — ответила Финн. — Я спущусь по скале прямо над Расселиной Нечистого и просто проберусь внутрь. Мне вообще не понадобится ступать на берег.
— Финн, ты можешь сказать, живы ли они до сих пор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94