— Нет. Надо ехать. Ты даже представить себе не можешь, насколько тесно мы связаны. Я не хочу… Но я должен… мне придется… На это есть причины, Маша! Есть…
— Ты говоришь так, как будто за твоими словами скрывается что-то ужасное. — Маша вдруг стала ощущать тревогу.
— Что ужасное?
— Как будто ты скрываешь какую-то страшную тайну.
— Да, так и есть, — признался Толик.
— Ты не хочешь мне рассказать об этом?
— Не могу. Но мой отец и мой брат никогда меня не отпустят. Я должен ехать с ними. Дело даже не совсем в них… Дело во мне. Я и сам не могу больше оставаться в этом городе… Я очень виноват… Очень! И никогда не смогу этого искупить!
— Перед кем ты виноват, Толик?
— Перед тобой… И перед Лешей.
— Я ничего не понимаю. Ты меня совсем запутал. Почему ты считаешь, что виноват перед нами?
— Это очень тяжелый вопрос, Маша… Я виноват… виноват… потому что… я…
— Не волнуйся, Толик. Я выслушаю тебя. Говори, — попросила Маша.
— Наверное, оттого что я очень часто поступал… плохо.
— Не обманывай меня. Я не могу поверить, что ты способен на плохие поступки, — Маша искренне верила в это.
— И тем не менее. Я сделал ужасную вещь. За которую, мне кажется, ты никогда не сможешь меня простить.
— Да что ты! Я всегда смогу тебя понять… И, конечно же, простить. Мне кажется, ты винишь себя напрасно. Ты не способен на подлости, Толик. Ты очень хороший… Только… немного нескладный…
— Ты так считаешь? Серьезно? — посветлел Толик.
— Конечно. Я же тебя с детства знаю.
— Ты любишь Лешу? — неожиданно спросил Толик.
— Да… Я его люблю, — тихо ответила Маша. — Я так переживала, когда его похитили.
— А знаешь, кто его похитил? Я!
— Так, значит, ты похитил Алешу? Этого не может быть!
— Может.
— Нет, я не верю! Зачем ты говоришь неправду?
— К сожалению, это чистая правда, Маша.
— Но это чудовищно! Зачем ты это сделал?
— В первую очередь… из-за тебя… — признался Толик.
— Из-за меня? — изумилась Маша.
— Я так тебя ревновал. Места себе не находил. Я очень хотел вас разлучить.
— Но почему? Леша собирался жениться на Кате! При чем здесь я?
— Маша, я не слепой. Ты его любишь, и он… Он тоже любит тебя.
— Тебе показалось… Господи, какой же ты глупый! Что ты наделал?
— Маша, я и сам все понимаю. Но теперь этого уже не исправишь. Теперь я преступник… И поэтому я вынужден бежать из города. Что сделано, то сделано. Единственное, что меня пугает… это то, что я никогда больше тебя не увижу…
Маша задумалась и вдруг сказала:
— Мне кажется, я знаю, как тебе помочь! Нет! Есть один выход… Ты должен пойти в милицию "и во всем признаться! Ведь ты на самом деле добрый, чудный человек! Я никогда не поверю, что ты мог желать Леше зла…
— Да. Если честно, я не хотел всего этого… Меня заставил отец…
— Вот видишь! Потому что сам ты не способен на такое! Они использовали тебя! Ты был всего лишь инструментом в их руках!
— Но я делал это осознанно. Я прекрасно понимал, что я делаю.
— Послушай меня! Ты еще можешь прийти с повинной!
— А они? Мой отец и мой брат? Это моя семья. У меня больше никого нет. Даже тебя. Нет, Маша! Я не пойду в милицию. Я не могу их предать.
— Толик, подумай сам: это единственный выход. Да, ты сядешь в тюрьму, но твоя совесть будет чиста. Это очень важно. Ты не представляешь себе, сколько вы страданий доставили Леше. А его семье? Ты знаешь, как они переживали? Они-то в чем виноваты?
— Они ни в чем… — согласился Толик.
— Но тебе тяжело, и им тяжело. Ты покаешься, а они будут знать, что преступник наказан.
— А отец и брат будут считать меня предателем, — уверенно сказал Толик.
— У них своя судьба. Подумай о себе. Ты должен снять груз, который лежит у тебя на сердце.
— Зачем? Можно жить и с ним.
— Тебе только так кажется. Ты будешь чувствовать это до конца своих дней. Ты будешь мучиться этим! Это будет сниться тебе в кошмарах…
Маша знала, что говорила правду. Толик молчал. Выхода из ситуации он не видел, и Маша ни в чем не могла ему помочь.
* * *
Ирина и так была женщиной красивой, а тут она постаралась, как могла. На ней было красивое черное платье, выглядела она сногсшибательно. Вся эта красота предназначалась Самойлову, в офис к которому она направлялась.
Зайдя в приемную, Ирина едва глянула на секретаршу и сразу направилась в кабинет к Самойлову.
— Постойте! Вы куда? — растерялась Людочка.
— Я к Борису, — просто ответила Ирина.
— Но я прежде должна ему о вас доложить!
— Не стоит. Он меня ждет, — заверила ее Ирина.
— Нет, встреча с вами у него не назначена! Борис Алексеевич занят, работает!
— Борис будет рад меня видеть в любое время суток. Без всех этих записей и ваших докладов, — улыбнулась Ирина и зашла в кабинет.
Самойлов действительно был ей рад:
— Молодец, что зашла. Как ты? »
— Честно говоря, не очень, — Ирина чуть добавила грусти в свой голос. — Спать не могу, есть тоже не очень получается…
— Но выглядишь ты неплохо, — сообщил ей Самойлов, приглашая жестом присесть на диван.
— Я считаю, не нужно обременять других своими переживаниями. А на душе так тяжело… Никак не могу осознать, что Яши нет.
— Да. Такая неожиданная смерть.
Оба помолчали, помня предыдущий разговор.
— Завтра кремация. Я очень прошу тебя и Полину быть рядом со мной в этот момент.
Самойлов обнял Ирину:
— Конечно, мы придем. Я понимаю, тебе нужна поддержка.
Ирина положила ему голову на плечо. Они снова посидели молча, уже обнявшись. Такими их и увидела заглянувшая в кабинет Людочка.
— Борис Алексеевич, я получила необходимую вам информацию… — начала она и замолчала.
— Я рад, что ты так оперативно работаешь, — холодно заметил Самойлов. — Но почему ты входишь без стука в кабинет начальника?
— Извините, Борис Алексеевич… Но я думала… У меня очень важное известие!
— Такое, что нельзя было подождать с докладом и десяти минут?
— Вы сказали сразу доложить, — извиняющимся тоном объяснила Людочка. — Я дозвонилась в больницу, ваш сын пришел в себя.
— Лешка? Пришел в себя? — Самойлов резко встал с дивана. — Ира, я должен ехать в больницу.
— Конечно, Боря. Ты сейчас должен быть рядом с сыном.
— Может, поедешь со мной?
— Нет, Боря, я не могу. Пойми меня. Лучше я пойду домой. Я вас жду завтра.
— Конечно, родная. Мы обязательно придем. Пойдем, я тебя подвезу.
Ирина кивнула, и они вместе вышли из офиса. Ирина прошла мимо Людочки, как мимо пустого места.
* * *
На следующий день, узнав, что Алексей пришел в себя, следователь Буряк поспешил к нему в больницу. Он нашел врача и обратился к нему:
— Добрый день. Павел Федорович, здесь лежит Алексей Самойлов?
— Добрый день, Григорий Тимофеевич. Он лежит здесь, а мне уже сообщили, что вы намерены его допросить.
— Я бы сказал, поговорить.
— Как лечащий врач, я возражаю против подобных разговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94