Я всего-навсего конный рейнджер, который хотел, чтобы его подвезли до города и который помог вам разгрузить восемь тонн барахла в обмен на завтрак».
Тули пытался как-то разрядить обстановку, но не слишком в этом преуспел.
– Я всего лишь пытаюсь объяснить тебе и отцу, что мы на мели, и разговоры о покупке нового занавеса или нового грузовика равносильны надеждам на то, что, упав в яму, ты найдешь в ней золото. И то и другое совершенно невероятно.
– Именно об этом я и говорил, – сказал Олли.
– Ты говорил слишком язвительно,– сказал Тули. Какое-то мгновение Олли стоял молча. Казалось, он взвешивает очередную тираду язвительных слов, чтобы в нужный момент сразить ими кого-нибудь наповал. Но он так ничего и не сказал, а повернулся к ним спиной и пошел прочь.
– Таков уж наш Олли, опять он вышел из себя, – заметил Тули. Горько улыбнувшись, он посмотрел на своего отца.– Уж не знаю, что я такого сделал, но уверен, что рассердил его именно я.
– Ты унизил Олли в присутствии его друга, вот что ты сделал,– сказал Маршалл.
Дивер тотчас понял, что говоря о друге, Маршалл подразумевал именно его. Дивера удивило то, что его считают другом Олли. Не поэтому ли Олли все утро работал бок о бок с Дивером, объясняя ему все тонкости электропроводки? Каким-то образом Дивер превратился из совершенно постороннего человека в друга. Причем никто даже не поинтересовался, что он сам об этом думает.
– Тебе надо научиться чуткости к другим людям, Тули, – сказал Маршалл. – Слава Богу, что ты, при твоем полном равнодушии к чувствам собственного брата, не являешься главным в этой компании. Ты просто тиранишь людей, Тули.
Маршалл говорил, не повышая голоса, но его жестокие слова точно попадали в цель. Диверу оставалось лишь смущенно наблюдать за тем, как Тули безропотно выслушивал нелицеприятные обвинения. И хотя вина в ссоре с Олли во многом лежала именно на нем, но все же он не заслуживал такой выволочки, и уж тем более в присутствии Дивера. Сам же Дивер никак не мог придумать способа убраться отсюда, и при этом не произвести впечатления, что он кого-то из них осуждает. Поэтому он так и стоял между Маршаллом и Тули, стараясь не смотреть им в глаза.
Тем временем Кэти, сидевшая на вершине пирамиды, принялась что-то шить, а Дасти и Дженни стали готовить все необходимое для фейерверка, которым должно было закончиться представление. Что касается Олли, то он, открыв капот грузовика, что-то ремонтировал в моторном отсеке. Дивер подумал, что он, наверное, слышит каждое слово, произнесенное Маршаллом в адрес Тули. Он представил себе, как Олли улыбается своей ехидной улыбочкой. Но Диверу не хотелось думать об этом, тем более что Олли считал его своим другом. Поэтому он устремил свой взор на пирамиду и стал наблюдать за тем, как работает Кэти.
Ему показалось странным то, что она забралась так высоко и сидит на самом солнце, тогда как вполне можно было устроиться в тени. И вдруг ему пришло в голову, что Кэти забралась на вершину пирамиды просто для того, чтобы он ее обязательно увидел. Но если это так, то она совершает глупость. То, что случилось сегодня утром – и ее болтовня, и то, что она прижималась к нему, не имело никакого значения. Надо быть полным идиотом, чтобы вообразить себе, что такая умная и красивая женщина всерьез начнет проявлять к нему интерес. Скорее всего, она сидела на вершине пирамиды только потому, что ей нравилось сверху наблюдать за этим городком.
Между тем она подняла руку и помахала ему.
Дивер не посмел ответить ей тем же жестом. Маршалл все еще гневался, распекая Тули за поступки, совершенные им много лет назад. Отведя глаза от Кэти, Дивер увидел, как Тули безропотно принимает и эти упреки. Казалось, Тули подавляет все свои чувства, когда с ним разговаривает отец.
В конце концов, выволочка закончилась. Маршалл наконец успокоился и теперь ждал, что скажет Тули.
– Извините, сэр, – вот все, что сказал в ответ Тули. В его словах не было ни гнева, ни сарказма, они были сказаны абсолютно искренне. – Извините, сэр.
Маршалл с гордым видом удалился в направлении грузовика.
Как только отец удалился на достаточное расстояние, Тули повернулся к Диверу.
– Извини, что тебе пришлось все это выслушивать.
Дивер пожал плечами. Он не знал, что сказать в ответ.
Тули горько усмехнулся.
– Вот так каждый раз. Но отцу больше нравится, когда при этом кто-нибудь присутствует.
– Я не разбираюсь в отцах, – сказал Дивер.
Тули улыбнулся.
– Папа ведет себя не так, как это принято у других людей. Здравый смысл и элементарная вежливость – это подпорки, необходимые для людей с более примитивным мышлением, – лицо Тули стало печальным. – Нет, Дивер, я люблю своего отца. И дело здесь не в Олли и не в том, как я обращался с ним. Ведь я говорил Олли вовсе не о грузовике. Дело в том, что я слишком люблю своего папу, и Олли прекрасно знает об этом. И именно это во мне так его раздражает,– Тули посмотрел по сторонам, как будто хотел выяснить, не осталось ли для него еще какой-нибудь работы.– Думаю, мне сейчас лучше пойти в город и получить официальное разрешение на проведение представления. Кстати, тебе ведь тоже нужно в город, ты же хотел сообщить о себе в Моаб, не так ли?
– Думаю, да.
Тули подошел к матери и спросил, не нужно ли ей что-нибудь в городе. Скарлетт составила список, в основном в него вошли продукты питания – мука, соль, мед. Их можно было получить бесплатно, так как они обладали правом брать их на общественных складах. Подойдя, Олли бросил в грудь Тули грязный воздушный фильтр.
– Мне нужен новый воздушный фильтр, точно такой же, только чистый.
– Куда это ты собрался, Лоуренс? – спросила Скарлетт.
– Спать,– ответил он.– Если ты помнишь, я всю ночь был за рулем,– с этими словами Олли пошел прочь.
– А как насчет тормозных колодок? – спросил Тули.
– Ах, да. Посмотри, может, здесь есть механик, который может этим заняться,– Олли нырнул в палатку. В воздухе все еще пахло недавним скандалом. Дивер обратил внимание на то, что Скарлетт даже не поинтересовалась, что произошло.
Пояснив Тули, что надо достать в городе, она обсудила с ним, какие пожертвования они могут получить от публики в таком местечке, как Хэтчвилл. Затем Тули, а вместе с ним и Дивер отправились в город. Дивер хотел взять с собой седло, но Тули его отговорил.
– Если они скажут, что тебе нужно сегодня же выезжать, то его захватит твой возница. А если ты отправишься в Моаб послезавтра, вместе с нами, тогда ты можешь оставить его здесь, – казалось, он хочет оставить седло в качестве гарантии того, что Дивер обязательно вернется.
Дивер сам не понимал, почему он не прихватил с собой седло, оставив без внимания предложение Тули. Он знал, что еще совсем недавно они хотели его прогнать, и только вежливость, чувство собственной вины или смущение могли заставить Тули использовать седло как гарантию того, что Диверу придется вернуться к ним еще хотя бы раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95