Хозяйка перехватила его взгляд и отвернулась. Когда она поднесла бокал к губам, ее унизанные кольцами пальцы дрожали.
– Неужели ты ни разу в жизни не пригубил вина, Роман? – кокетливо поинтересовалась Тамара. – Отказать себе в таком удовольствии!..
– Я могу придать воде любой вкус, – рассеянно отвечал Роман, оглядывая зал. Он ощущал вибрацию колдовской силы. Что-то назревало. – Захочу, и станет она шампанским.
– Ах, неужто! – восхитилась Тамара. Но тут же вспомнила, что уже облюбовала Трищака, и улыбнулась московскому колдуну многообещающе: – А вы уж наверняка, Градислав Владимирович, и не на такое способны.
– Зачем я буду делать самодельную кислятину, коли есть возможность пить французские вина? – мягко улыбнулся Трищак.
– Как мне все опротивело, и ваши дурацкие разговоры – больше всего! – пробасил Данила Большерук. – Надо же было сначала председателя выбрать, а потом – за стол. Отметить. А мы прежде – пить и жрать.
– Мишеньку поминаем! – плаксиво скривила губы Тамара.
– Как Аглая, дура, промахнулась. Вот увидите, ей ни разу больше не доверят проводить Синклит, – злорадствовал Максимка.
– Все идет отлично. Главное – водочки попить, – примирительно сказал Градислав. – Сегодня отличная погода для пития водочки. Да и гадость можно кому-нибудь сделать. Тоже весьма приятственное занятие.
Разговор прервался, потому как в этот момент встал Гавриил Черный и попросил тишины. Колдовская братия примолкла, хотя и не сразу. Впрочем, в противоположном конце, подле Аглаи, переговаривались.
– Хочу почтить минутой молчания память нашего любимого Михаила Чудодея, – произнес Гавриил.
Все поднялись. Наступила мертвая тишина. Чудодея жалели искренне. Каждый попытался уловить, здесь ли еще его душа или удалилась. Но никто ничего не почувствовал. Возможно, напитки и закуски, от которых ломился стол, мешали настрою. И колдовская братия вернулась к еде и витию.
– А теперь, – Гавриил откашлялся, – к сожалению, я перехожу к неприятному делу. Незадолго до сегодняшнего дня мне был передан осколок обруча. Задействовав всю подвластную мне темную силу, я установил, кто же пытался пленить наших колдунов. Так вот, очень хорошо видно, что внутри обруча сотворен тончайший канал. Не без труда я сумел разгадать, что внутри канала пролегала водная нить.
Гул прокатился по залу, и все повернулись к Роману. Из членов Синклита водные нити умел создавать только он.
– Зачем вы пытались пленить колдунов, господин Вернон? – строго спросил Гавриил. – Это нарушение одного из главных положений Синклита.
Роман поднялся. Значит, Гавриил решил довести дело до конца? Ну что ж, потягаемся, повелитель мрака, силой. Вернее, умом.
– А кто сказал, что обручи созданы для того, чтобы кого-то пленить? Кто сказал, что такие обручи вообще существовали? – Роман Вернон торжествующе усмехнулся. – Да, я принес вам осколок некоей структуры с каналом для водной нити внутри. И что это доказывает, Гавриил Ахманович? Что?
– Не верьте! – крикнул Максимка. – Этот человек всегда и всех дурит!
– Максим Викторович, ведите себя прилично, – повелел Гавриил.
Он ожидал, что водный колдун начнет отпираться или оправдываться, и уже приготовился обличать. Но к нынешнему повороту дела Черный явно готов не был.
– Но ведь всем известно, что пятеро наших товарищей были пленены, – тут же полез он в ловушку.
– Кто именно был “обручен”? Назовите имена. Пусть они расскажут, что на самом деле произошло.
Роман почти не рисковал. Да, Михаил Чудодей знал имена “обрученных”. Но Гавриил-то не был посвящен. Прости, Чудак, живой бы ты мне помог. Ну что ж, поможешь мертвый. Сами “обрученные” будут молчать. Роман глянул на Аглаю. Та старательно делала вид, что разговор ее не касается. Уж она-то ни за что не признается, что кто-то смог надеть ей на голову колдовской обруч и подчинить.
– Так кто? – повторил господин Вернон.
– Слаевич, – подсказал Большерук. – Все знают, что Слаевич. Он распался, и мы его собирали…
– Аутомагический эффект, – подтвердил Слаевич охотно. – Бывает, знаете ли. Очень сильный звездный час выдался. Витальное поле не выдержало. Спасибо господину Вернону, Даниле Больше-руку и, конечно же, покойному Чудодею – они меня собрали вновь. Большое спасибо! От всей души!..
– Это действие обруча! – оборвал его Гавриил, выходя из себя.
– Какого обруча? – почти искренне изумился Слаевич.
– На тебя надевали обруч!
– Кто тебе это сказал?
– Чудодей…
– Видимо, он неправильно понял мои слова, – ни на миг не смутился Слаевич. Не обманул земляной колдун, прикрыл спину. – Я в самом деле сказал, что обруч голову сдавил. Но ведь это была метафора. И только.
Гавриил растерялся.
– Но, господин Вернон, вы принесли мне осколок? – обруча и заявили, что вас пытались пленить три колдована…
– Что же получается, я сначала создал обруч, потом сам себя пытался пленить и, наконец, пришел вам на себя жалобиться? – Роман с трудом сдерживал торжествующую улыбку.
Гавриил обвел взглядом собравшихся, ища поддержки. О, многие могли бы его поддержать. Аглая, к примеру. Но тогда, ей надо признаться, что она находится у хозяина обруча в подчинении, В этом случае ее предсказание смерти Чудодею перестает быть простым предсказанием. Или вот Большерук. Он может поведать о разговоре с Романом и о просьбе водного колдуна помочь разгадать тайну обруча. Но как же Даниле Ивановичу признаться, что он отказался спасти Чудодея!
И Гавриилу ничего не осталось, как отступить.
– Глупый розыгрыш, Роман Васильевич, – прошипел он. – Что мне еще сказать…
Все опять загалдели.
– Тихо! – Гавриил постучал вилкой по рюмке, звон пошел такой, будто в колокол ударили.
Роман уселся и подмигнул Тине: мол, как тебе драчка! Та восторженно хлопнула в ладоши, отчего газировка в бокалах вскипела и мгновенно и окончательно выдохлась.
– Тихо! – грозно повысил голос Гавриил. – Перейдем к следующему вопросу: мы должны обсудить, кто теперь возглавит Синклит.
– Микола Медонос! – объявил в эту минуту распорядитель у дверей и отступил, пропуская гостя. И слова его прозвучали как ответ на поставленный Гавриилом вопрос.
В столовую вступил Сазонов.
Роман смотрел на вошедшего, пытаясь уяснить происходящее, сложить картинку. Осколки с трудом вставали на места. Роман едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя кулаком по лбу! Идиот! И как он только Ника Веселкова за сильнейшего колдуна принял! Колдунишка. Колдован даже! Вот же провел, враль! Ясно, почему тогда в лесу он и куста подпалить не сумел – на четвереньках удирал, трус поганый! А Медонос, вот он…
Алексей Стеновский уяснил ситуацию быстрее. Роман еще дивился смене масок, а Стен уже вскочил, не стал обегать стол, перемахнул и стол, и сидящих, очутился подле Вадима Федоровича и ударил Сазонова в челюсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103