Подумайте, где бы вы хотели сейчас оказаться, какой момент вашей жизни для вас наиболее ценен.
Я, не долго думая, вспомнил Рекса Гейрана и свои неудачные пробы.
— Ответ неверный. Обида, -констатировал Гам.-Вторая из низших функций, ошибочно называемых чувством. Суть -неудовлетворённость. Возврат невозможен из-за несовершенства функций сознания и непонимания цели предписания. Думайте дальше.
Но как-то больше в голову ничего не шло.
— Включите будущее, -советовал Гам, -просмотрите каналы личных связей.
Будущее? Личные связи? Как я мог себе вообразить такое? В моём будущем мне улыбалось только моё лицо с экрана телевизора и с первых страниц газет. Я совершенно не представлял, с кем и где в это время я буду жить, это для меня было совершенно неважно!
— Ошибочная трактовка предписания, -со вздохом заметил Гам.-Поищите, может, ещё что-нибудь?
Я поискал. Ничего.
— Ну, что ж, -опять вздохнул Гам, -просыпайтесь, Гэл, а не то совсем провалитесь в параллельную косвенность.
Я открыл глаза. Усталость как рукой сняло, и я почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Чего нельзя было сказать о Гаме — он стоял неподалёку с озабоченным видом, и глаза его заметно погрустнели.
— Что вам сказал Джек?-Спросил он.-В какой вы фазе?
— Не знаю, -растерялся я.-Он что-то говорил о том, что отвяжет верёвки…
— Понятно. Странно.
— Что?
— Мы были убеждены, что невозможна ошибка, но если не верно направление уклона…
Гам повернулся ко мне спиной и снова зашептал молитвы на незнакомом мне языке. Я чувствовал себя на редкость паршиво. Судя по всему, я чем-то очень расстроил Гама, и он даже не пытался скрыть разочарование.
Через некоторое время он закончил, повернулся ко мне, поклонился, сложив руки, и двинулся к выходу. Я воспринял это как указание идти за ним.
Мы прошли по узкому проходу в помещение, находящееся по соседству, которое напоминало бальный зал — красивый, выложенный цветными плитами пол и драпированные шторы на окнах. В центре располагался мягкий диван.
— Вам здесь удобней?-Почти язвительно осведомился Гам.
Я бестолково кивнул. Гам уже не светился дружелюбностью и явно относился ко мне, как к чужаку. Почему-то это причиняло мне такую боль, о возможности испытать которую я даже не подозревал. Каждый его укол в мой адрес, каждый неодобрительный взгляд, скрывавший его внутреннее смятение, просто резали меня по-живому.
— Ложитесь и делайте то же самое, -сказал он.
Я лёг на диван, чуть не плача.
— Что вы видите?-Спросил Гам.-Я имею ввиду внутри.
Я молчал, потому что смертельно боялся сказать что-нибудь не то. Гам, по-видимому, понял, что затерроризировал меня до невозможности, и смягчился. Откуда-то донеслась тихая музыка и послышался шорох платьев.
— Не открывайте глаза, Гэл, -доверительно шепнул мне Гам, снова превращаясь в друга.-Просто представляйте всё это. Вы лежите на этом диване, вы не можете встать, вы не можете даже пошевелиться, вы не можете увидеть то, что происходит. Но вы слышите. Вы слышите, правда? Музыка, люди, танцы… Слышите звон бокалов, Гэл? Слышите смех? Они пьют, они танцуют, им весело!
Я явственно слышал этот шум, шум праздника. Я чувствовал даже запах духов, и время от времени дамы, проносящиеся мимо меня во своими кавалерами, задевали меня своими пышными юбками. Кто-то непристойно шутил у меня прямо над ухом, кто-то курил сигару и рассуждал о политике, а потом какая-то дама, пошатнувшись, пролила шампанское на моё лицо.
— Вы на балу, Гэл, -не оставлял меня голос Гама.-Вы -гость на этом празднике. Но хорошо ли вам? Что вы чувствуете? Спокойно ли вам лежится?
Я лежал, как в аду на сковородке. С каждой минутой мои муки становились всё невыносимее. Я мучительно хотел хотя бы открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы встать. Я даже не представлял, что это может оказаться так тяжело.
Праздник был уже в самом разгаре. Музыка гремела, пары сбивались с ритма, дамы звонко смеялись, а кавалеры так и сыпали двусмысленностями. На меня всё чаще проливали шампанское и стряхивали пепел с сигар, и, наконец, когда кто-то, не удержавшись на ногах, повалился прямо на меня, придавив своей тушей, я, на грани безумия, отчаянно закричал:
— Хватит!!!
И тут же всё исчезло. Я открыл глаза — никого, ничего, только Гам, печально ссутулившись, сидел у меня в ногах.
— Это же просто иллюзия, Гэл, -грустно сказал он.-Стоит ли так орать из-за иллюзии?
Я с трудом перевёл дыхание.
— Почему вам было так тяжело? Потому, что праздник проходил без вас? Или потому, что вас не замечали?
— Скорее потому, что меня толкали и стряхивали на меня пепел, -раздражённо ответил я.
— Кто толкал? Какой пепел?-Удивился Гам.-Вы можете показать следы?
Конечно же, не было никаких следов.
— Это всё вы себе просто вообразили, Гэл, -сказал Гам. На самом деле существовала лишь запись праздника, которую вам включили. Она не могла стать осязаемой без вашей на то воли.
Я молчал, совершенно сбитый с толку.
— Вы сами представили всё это, и тем самым открыли нам то, что было скрыто от вас самого. Ваши детские проблемы и комплексы, вытесненные, и, казалось бы, давно забытые, не дают вам идти собственным путём, мешают осознать предписание. А нас уверили, что оно осознано.
— И что же теперь делать?-Спросил я.
— Ничего страшного пока нет, -успокоил меня Гам.-При соответствующей корректировке всё ещё очень может состояться. Только ваш визит… всё просто откладывается. Вы были вызваны для вспомогательной беседы, а выяснилось, что придётся заниматься осознанием. Всё откладывается на неопределённый срок. Но ничего, вы ещё молоды…
Глаза Гама загадочно сверкнули из-под капюшона. Я расстроился окончательно. Мало того, что я подвёл людей, которые на меня, судя по всему, рассчитывали, так ещё и осуществление предписания откладывается на неопределённый срок!
— Послушайте, Гам, -сказал я.-Разве моё предписание не ясно, как божий день? Я -актёр, я должен играть, я должен сниматься в фильмах и совершенствовать своё ремесло. Разве это не так?
— Увы, -вздохнул Гам.-Говорить с вами всё равно что говорить с первобытным человеком, так примитивны ваши понятия. Но вам и не стоит совершенствовать навыки выражения, достаточно одного осознания. Когда тесты на осознание будут верны, от этого в вашем лексиконе не возникнет новых слов. Одна лишь ассоциация скажет о вашем состоянии гораздо больше. То есть вы правильно всё говорите -на словах, Гэл, вы всё осознали. Но не на деле. В вашем состоянии, вернее сказать, на вашем уровне… Когда вы осознаете, вы снова попадёте сюда и скажете те же самые слова, я же услышу уже нечто совершенно другое. Человеку, который осознал, Гэл, никогда и ничего не помешает — он будет спокойно лежать и думать о своём, даже если кругом — землетрясение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Я, не долго думая, вспомнил Рекса Гейрана и свои неудачные пробы.
— Ответ неверный. Обида, -констатировал Гам.-Вторая из низших функций, ошибочно называемых чувством. Суть -неудовлетворённость. Возврат невозможен из-за несовершенства функций сознания и непонимания цели предписания. Думайте дальше.
Но как-то больше в голову ничего не шло.
— Включите будущее, -советовал Гам, -просмотрите каналы личных связей.
Будущее? Личные связи? Как я мог себе вообразить такое? В моём будущем мне улыбалось только моё лицо с экрана телевизора и с первых страниц газет. Я совершенно не представлял, с кем и где в это время я буду жить, это для меня было совершенно неважно!
— Ошибочная трактовка предписания, -со вздохом заметил Гам.-Поищите, может, ещё что-нибудь?
Я поискал. Ничего.
— Ну, что ж, -опять вздохнул Гам, -просыпайтесь, Гэл, а не то совсем провалитесь в параллельную косвенность.
Я открыл глаза. Усталость как рукой сняло, и я почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Чего нельзя было сказать о Гаме — он стоял неподалёку с озабоченным видом, и глаза его заметно погрустнели.
— Что вам сказал Джек?-Спросил он.-В какой вы фазе?
— Не знаю, -растерялся я.-Он что-то говорил о том, что отвяжет верёвки…
— Понятно. Странно.
— Что?
— Мы были убеждены, что невозможна ошибка, но если не верно направление уклона…
Гам повернулся ко мне спиной и снова зашептал молитвы на незнакомом мне языке. Я чувствовал себя на редкость паршиво. Судя по всему, я чем-то очень расстроил Гама, и он даже не пытался скрыть разочарование.
Через некоторое время он закончил, повернулся ко мне, поклонился, сложив руки, и двинулся к выходу. Я воспринял это как указание идти за ним.
Мы прошли по узкому проходу в помещение, находящееся по соседству, которое напоминало бальный зал — красивый, выложенный цветными плитами пол и драпированные шторы на окнах. В центре располагался мягкий диван.
— Вам здесь удобней?-Почти язвительно осведомился Гам.
Я бестолково кивнул. Гам уже не светился дружелюбностью и явно относился ко мне, как к чужаку. Почему-то это причиняло мне такую боль, о возможности испытать которую я даже не подозревал. Каждый его укол в мой адрес, каждый неодобрительный взгляд, скрывавший его внутреннее смятение, просто резали меня по-живому.
— Ложитесь и делайте то же самое, -сказал он.
Я лёг на диван, чуть не плача.
— Что вы видите?-Спросил Гам.-Я имею ввиду внутри.
Я молчал, потому что смертельно боялся сказать что-нибудь не то. Гам, по-видимому, понял, что затерроризировал меня до невозможности, и смягчился. Откуда-то донеслась тихая музыка и послышался шорох платьев.
— Не открывайте глаза, Гэл, -доверительно шепнул мне Гам, снова превращаясь в друга.-Просто представляйте всё это. Вы лежите на этом диване, вы не можете встать, вы не можете даже пошевелиться, вы не можете увидеть то, что происходит. Но вы слышите. Вы слышите, правда? Музыка, люди, танцы… Слышите звон бокалов, Гэл? Слышите смех? Они пьют, они танцуют, им весело!
Я явственно слышал этот шум, шум праздника. Я чувствовал даже запах духов, и время от времени дамы, проносящиеся мимо меня во своими кавалерами, задевали меня своими пышными юбками. Кто-то непристойно шутил у меня прямо над ухом, кто-то курил сигару и рассуждал о политике, а потом какая-то дама, пошатнувшись, пролила шампанское на моё лицо.
— Вы на балу, Гэл, -не оставлял меня голос Гама.-Вы -гость на этом празднике. Но хорошо ли вам? Что вы чувствуете? Спокойно ли вам лежится?
Я лежал, как в аду на сковородке. С каждой минутой мои муки становились всё невыносимее. Я мучительно хотел хотя бы открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы встать. Я даже не представлял, что это может оказаться так тяжело.
Праздник был уже в самом разгаре. Музыка гремела, пары сбивались с ритма, дамы звонко смеялись, а кавалеры так и сыпали двусмысленностями. На меня всё чаще проливали шампанское и стряхивали пепел с сигар, и, наконец, когда кто-то, не удержавшись на ногах, повалился прямо на меня, придавив своей тушей, я, на грани безумия, отчаянно закричал:
— Хватит!!!
И тут же всё исчезло. Я открыл глаза — никого, ничего, только Гам, печально ссутулившись, сидел у меня в ногах.
— Это же просто иллюзия, Гэл, -грустно сказал он.-Стоит ли так орать из-за иллюзии?
Я с трудом перевёл дыхание.
— Почему вам было так тяжело? Потому, что праздник проходил без вас? Или потому, что вас не замечали?
— Скорее потому, что меня толкали и стряхивали на меня пепел, -раздражённо ответил я.
— Кто толкал? Какой пепел?-Удивился Гам.-Вы можете показать следы?
Конечно же, не было никаких следов.
— Это всё вы себе просто вообразили, Гэл, -сказал Гам. На самом деле существовала лишь запись праздника, которую вам включили. Она не могла стать осязаемой без вашей на то воли.
Я молчал, совершенно сбитый с толку.
— Вы сами представили всё это, и тем самым открыли нам то, что было скрыто от вас самого. Ваши детские проблемы и комплексы, вытесненные, и, казалось бы, давно забытые, не дают вам идти собственным путём, мешают осознать предписание. А нас уверили, что оно осознано.
— И что же теперь делать?-Спросил я.
— Ничего страшного пока нет, -успокоил меня Гам.-При соответствующей корректировке всё ещё очень может состояться. Только ваш визит… всё просто откладывается. Вы были вызваны для вспомогательной беседы, а выяснилось, что придётся заниматься осознанием. Всё откладывается на неопределённый срок. Но ничего, вы ещё молоды…
Глаза Гама загадочно сверкнули из-под капюшона. Я расстроился окончательно. Мало того, что я подвёл людей, которые на меня, судя по всему, рассчитывали, так ещё и осуществление предписания откладывается на неопределённый срок!
— Послушайте, Гам, -сказал я.-Разве моё предписание не ясно, как божий день? Я -актёр, я должен играть, я должен сниматься в фильмах и совершенствовать своё ремесло. Разве это не так?
— Увы, -вздохнул Гам.-Говорить с вами всё равно что говорить с первобытным человеком, так примитивны ваши понятия. Но вам и не стоит совершенствовать навыки выражения, достаточно одного осознания. Когда тесты на осознание будут верны, от этого в вашем лексиконе не возникнет новых слов. Одна лишь ассоциация скажет о вашем состоянии гораздо больше. То есть вы правильно всё говорите -на словах, Гэл, вы всё осознали. Но не на деле. В вашем состоянии, вернее сказать, на вашем уровне… Когда вы осознаете, вы снова попадёте сюда и скажете те же самые слова, я же услышу уже нечто совершенно другое. Человеку, который осознал, Гэл, никогда и ничего не помешает — он будет спокойно лежать и думать о своём, даже если кругом — землетрясение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75