Боль, которую он слышал в ее голосе, наотмашь била по его и так до предела напряженным нервам, рвала сердце.
— Селина…
— Прости, я забыла, что тебе незнакомо это слово. Я имею в виду настольную игру. Твою любимую. Аврил все мне объяснила. — Она зябко обхватила себя руками за плечи. — У меня не было подходящего случая спросить тебя… Сейчас это уже не имеет значения, но удовлетвори мое досужее любопытство и ответь, почему ты позволил мне оставаться в заблуждении по поводу «настольных игр»? Хотел посмеяться за моей спиной?
— Нет! Тебе самой хотелось так думать, а я не стал разубеждать тебя.
— Пожалей меня, Гастон. — Она посмотрела ему в глаза. — Нам ни к чему больше водить друг друга за нос.
Я не хочу возвратиться домой и потом всю жизнь мучиться сомнениями, какой ты, что чувствуешь. Я хочу услышать это от тебя. Всего один раз скажи мне правду. Кем я была для тебя? Досадной помехой? Забавой? — Она прищурилась. — Потехой на одну ночь? Можешь честно ответить?
Гастон ответил жене молчаливым внимательным взглядом. Она, верно, издевается над ним, заставляя его признаться в том, в чем ему даже перед собой не хочется признаваться. Наконец он процедил, почти не разжимая губ:
— Я не мешал тебе считать истиной твои фантазии, потому что так было проще. Вот и все. А сейчас у меня нет времени. Я все-таки спасаю твою жизнь, как ты заметила. — Он повернулся и направился к Фараону, который щипал траву на поляне.
— Что проще?
— Я больше не хочу говорить на эту тему.
— Что проще?
— Проще убедить себя, что ты ничего не значишь в моей жизни! — выкрикнул он, оборачиваясь.
Она словно приросла к месту. Такого ответа она определенно не ждала.
— Вы хотите правду, миледи? Вот вам правда! — продолжал он, шумно дыша. — Я ничего не объяснял по поводу «настольных игр», потому что не хотел, чтобы ты знала, что для меня перестали существовать другие женщины с того момента, как я увидел тебя. Я старался забыться в игре, но у меня ничего не получалось. Ты занимала мои мысли все без остатка. Я не переспал ни с одной женщиной со времени нашей брачной церемонии. — Он закончил свою тираду с трудом: — Я никого не хотел с тех пор.
— Н-но… — Она отбросила с лица мокрые волосы. — Но это неправда! Ты же сам говорил в лесу у костра, что собирался провести целый день с женщинами?
— Я имел в виду ловчих соколов.
— Что?
— Ловчих соколов. Среди них много самок. — От его дыхания в воздух поднимались клубы пара. — Ты же не спрашивала, о какого рода женщинах я говорил.
— Прости… — она заморгала, и с ресниц полетели капли дождя, — ведь была еще девушка в таверне, где ты и твои люди остановились после охоты. Ты тогда поранился и…
— У меня с ней ничего не было. Ройс неправильно все воспринял, а я не стал его переубеждать. Мне было невмоготу признаться, что я напоролся на собственный меч, потому что не думал ни о чем, кроме тебя. — Он выругался и с силой опустил руки вниз, борясь с непреодолимым желанием броситься к Селине и целовать, целовать ее. — У меня не было никого. И я не хочу никого. И Розалинду не хочу!
Селина отступила и едва не упала в костер.
— Гастон, ты не… не можешь… — еле слышно проговорила она, накинув капюшон и съежившись. — Мне кажется, сейчас не имеет значения, чего ты хочешь и чего я хочу. Мы знаем, как будут развиваться события. Ты должен быть с Розалиндой.
Гастон закрыл глаза и подставил лицо дождю. На этот раз ее слова были продиктованы здравым смыслом, и он знал, что она права. Чтоб ему сгореть, но она права! Им не изменить того, чему предначертано быть. Так почему же он так противится очевидному?
Селине необходимо вернуться во время, которому она принадлежит, — только так она сохранит жизнь и безопасность. А он останется здесь, со своей суженой, с богатством и властью, которым позавидует любой дворянин. С отважным сыном, который спасет жизнь королю.
Теперь мысли о будущем богатстве его совершенно не воодушевляли. Он бы поменялся местами с любым бедняком, чтобы только… быть рядом с Селиной. Гастон опустил голову и провел рукой по мокрым волосам.
— А если бы ты могла остаться, — спросил он так тихо, что его почти не было слышно за шумом дождя и завываниями ветра, — то осталась бы?
Мощный удар грома заставил ее вздрогнуть.
— Гастон, не надо… — Селина опустила плечи. — Не спрашивай об этом. Бессмысленно даже думать, чего бы я хотела и что бы сделала.
— В твоем времени так много того, без чего ты не можешь жить?
— Прежде я так и думала. Когда я только попала сюда, я боялась, что умру без электричества, горячего душа, машины, центрального отопления и… — голос Селины прервался, — и моей семьи. Я скучала по ним, словно у меня отняли часть меня, по сестре, родителям, дядюшкам, тетушкам, кузинам…
В ее отрывистом рассказе Гастон не услышал ни «да», ни «нет» и осторожно приблизился. Селина не отодвинулась.
— Но теперь… я думаю, что, когда вернусь, часть меня останется здесь. Потому что я еще никогда не относилась ни к одному человеку, как… — Она стояла с закрытыми глазами, покачиваясь, и вдруг сделала шаг навстречу ему. — Я никого так не любила, как люблю тебя.
С колотящимся сердцем Гастон протянул к ней руки и повернул лицом к себе.
— Если бы ты осталась… Если бы ты могла остаться… — Гастон откинул мокрые пряди с бледного лица. — Я бы заботился о тебе. Я бы защищал тебя, поддерживал бы тебя до последнего дня моей жизни!..
В ответ не раздалось ни звука, кроме стука капель по деревьям. Ее губы чуть раскрылись, она вдруг очнулась.
— Нет! — Селина вырвалась из его рук, отпрянула и начала вытирать щеки, будто стараясь смыть его прикосновения. — Это невозможно, Гастон! Ты просто повторяешь то, что уже говорил раньше, когда вернулся с охоты. Ты меня как пленницу, потому что хотел услышать от меня правду о заговоре Туреля. Тогда ты тоже обещал охранять меня, кормить, холить и лелеять. Для тебя ничего не изменилось!
— Именем Божьим, все изменилось! Я сгораю от желания! Сгораю с того самого момента, когда ты разбудила меня в о утро. Ты вошла в мои сны. Мысли о тебе не отпускают меня ни на секунду. Что еще ты требуешь от меня?
— Если ты сам не знаешь, я не смогу объяснить. — Селина покачала головой, удивляясь его непонятливости. — Ты не любишь меня. И никогда не будешь любить.
— Ты хочешь, чтобы я сказал слова, за которыми для меня ничего нет? Хочешь, чтобы я солгал тебе?
— Нет! — горячо воскликнула она. — Я знаю, это будет неправдой. Ты полюбишь леди Розалинду.
— Клянусь всем, что есть для меня святого, — разозлился Гастон, — я уже жалею, что вообще когда-то услышал ее имя. Я никогда не полюблю ее!
— Ты не можешь этого знать, не можешь предвидеть, какие чувства свяжут вас. Это как… — Селина в бессилии взмахнула руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95