Видите, как вам повезло, что я не появился на новогоднем балу?
– Почему? – удивилась Роберта.
– Джемма вечно твердит, что я несносен, – пояснил Демон. – Я никогда и ни с кем не делю своих женщин. И никогда не смог бы делить вас.
Роберта открыла рот… но что она могла ответить?!
Глава 20
Элайджа приехал домой после встречи с суконщиками и до совещания с американцами, приказав перед этим кучеру гнать коней во весь опор, так, словно все адские псы мчатся за ними. Сидя в экипаже, он склонился над бумагами, исписанными угловатым неразборчивым почерком Питта. Буквы танцевали перед глазами: заметки о французских агентах, о настроении в палате общин, о недавних выборах.
Он вошел в дом, изнемогая от головной боли. Но его уже поджидал приплясывающий от нетерпения Фаул.
– Если позволите, ваша светлость…
– У меня нет времени, – механически бросил он, позволив лакею снять с него плащ и швырнув шляпу на стул. Он не стащил с головы парик. Было чертовски жарко, но какая разница? Главное – сделать ход и немедленно покинуть дом. Тогда у него есть все шансы успеть на совещание с американцами.
– Ваша светлость, – настаивал Фаул, – я должен поговорить с вами.
В его голосе звучало такое отчаяние, что Элайджа, уже успевший поставить ногу на нижнюю ступеньку, остановился.
Ровно через две минуты он взлетел по лестнице и распахнул дверь своих покоев. Джемма, разумеется, сидела за шахматным столиком.
Герцог уселся, нечеловеческим усилием воли взяв себя в руки. Джемма с улыбкой взглянула на него, но при виде его лица улыбка померкла.
– Я верно понял? Вы поселили в доме женщину дурной репутации? – спросил он, садясь и передвигая пешку на е4.
Он обдумал этот ход за пять минут, между одной и другой встречей, а теперь просто не хватало времени предложить что-то еще.
Она так же быстро повторила ход, после чего сложила руки на коленях:
– Маркиз Уортон и Малмсбери прибыл сегодня днем. Вы, как и я, разумеется, были извещены о его приезде?
– Меня не известили, что он притащит с собой шлюху.
– Печальное упущение, – вздохнула она. – Его действительно сопровождает некая миссис Гроуп.
От такой несправедливости у герцога перехватило горло.
– Вы хоть понимаете, – выговорил он наконец, прислушиваясь к собственному резкому голосу, – как подобный скандал отразится на моей карьере?!
– Не знаю. А это вызовет скандал?
Ее искреннее любопытство лишь подогрело его ярость.
– Не разыгрывайте дурочку, Джемма! – прошипел он. – Для этого мы слишком давно женаты! Я знаю, как вы умны. Знаю, что вы легко догадаетесь, почему в дом члена палаты лордов нельзя привести распутную женщину!
– Мне очень жаль, Бомонт, – вздохнула она, – но я ничего не могу поделать.
– Отошлите их в отель «Нерот»!
– Но не могу же я быть настолько грубой! Конечно, вполне возможно, что некоторые чересчур чопорные дамы не станут посещать наш дом, пока здесь находится миссис Гроуп, но я все это время просто не буду принимать гостей, так что выход есть. Поверьте, я вполне обойдусь без балов и званых ужинов, и таким образом мы заткнем рот ханжам и лицемерам.
– И сколько времени она намеревается здесь пробыть?
– Всего несколько дней, после чего маркиз собирается перебраться в свой лондонский дом.
– Мне неприятно подвергать себя открытой критике по поводу того, что творится в моем доме, – заговорил Элайджа, но горло так перехватило, что он не смог продолжать.
– Я не могла ее выгнать. Но заверяю: я не имела ни малейшего понятия ни о том, что маркиз захочет нанести визит своей дочери, ни о существовании миссис Гроуп.
– И в самом деле, откуда вам было знать? – глухо пробормотал герцог. Парик давил на виски свинцовой тяжестью. Джемма взглянула на мужа и, молча поднявшись, зашла ему за спину. Герцог механически привстал, но она нажала не его плечи и стащила парик. В воздух поднялось облачко пудры. Джемма принялась размахивать руками, чтобы разогнать его.
– Зачем вам парик? – спросила она. – Вильерс никогда не носит париков.
– Вряд ли его можно считать образцом для подражания. Он даже не пудрит волосы, – устало вздохнул герцог. И это было правдой: Вильерс не имел никакого веса ни у короля, ни даже у Фокса, главного противника Питта. Он был никто.
– А вы? – спросила жена, принимаясь мягко массировать его голову и плечи. Ее прикосновения были свежи и прохладны, как капли воды в жаркий день.
Он слегка откинул голову: признак слабости… и все же… Она его жена. Он вправе выказать слабость перед женой. Да, они не любили друг друга, но между ними существует неразрывная связь, связь супружеская, отличная от любой другой.
– Возможно, – протянула она с непривычной неуверенностью, – вам не следует так много работать, Бомонт. Попробуйте сократить количество встреч и больше отдыхать. Вы плохо выглядите.
Несколько секунд он просто восхищался прикосновениями ее тонких пальцев, перебирающих волосы, разжимавших давившие на голову тиски. Но тут смысл ее слов дошел до него.
– Встречи!
Герцог выругался и, вскочив, кое-как напялил парик. Наспех поклонился жене, безжалостно задушил желание восхититься ее красотой и вылетел из комнаты.
Оставшись одна, Джемма снова подошла к шахматному столику и уставилась на доску.
Глава 21
14 апреля
Третий день шахматных матчей Бомонт – Вильерс
Роберте чудилось, что она пролетела через дыру в стене и оказалась в бродячем цирке «Миггери». Вокруг нее творились события, в которых сама она участия не принимала. А она-то планировала подкупить лакея Вильерса и хитростью завлечь герцога к алтарю. Она задумала подменить свидетельство о браке. Но в конце концов все это оказалось ни к чему. А что же понадобилось? Цитата из шекспировской «Лукреции», платье, оказавшееся чуть-чуть маловатым, и внезапно…
Внезапно – что? Герцог Вильерс в присутствии ее отца выразил желание ухаживать за ней, но что это означало?
Вопрос не давал Роберте заснуть. А вдруг это всего лишь злобная шутка с его стороны?!
Но на следующее утро ей принесли пакет, завернутый в мягкий голубой бархат, размером с дорогую Библию. Когда она развязала ленту, на пол упала карточка. Роберта подняла ее и увидела вязь острых букв. Почерк, несомненно, принадлежал Вильерсу.
«Я не умею ухаживать. Прошу, не злоупотребляйте своей властью, о Прекрасная! Я нахожу, что эта безделица напоминает мне о вас».
Роберта решила, что это, должно быть, дорогое издание поэзии Шекспира. Но, развернув голубой бархат, увидела… Не Шекспира. Это был портрет молодой деревенской девушки в простом платье с крохотной клеткой в руках.
– Какая прелесть! – ахнула Джемма, когда Роберта показала ей портрет. – Несомненно, это работа сэра Джошуа Рейнолдса! Так изысканно!
– Как по-вашему, почему она держит мышеловку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Почему? – удивилась Роберта.
– Джемма вечно твердит, что я несносен, – пояснил Демон. – Я никогда и ни с кем не делю своих женщин. И никогда не смог бы делить вас.
Роберта открыла рот… но что она могла ответить?!
Глава 20
Элайджа приехал домой после встречи с суконщиками и до совещания с американцами, приказав перед этим кучеру гнать коней во весь опор, так, словно все адские псы мчатся за ними. Сидя в экипаже, он склонился над бумагами, исписанными угловатым неразборчивым почерком Питта. Буквы танцевали перед глазами: заметки о французских агентах, о настроении в палате общин, о недавних выборах.
Он вошел в дом, изнемогая от головной боли. Но его уже поджидал приплясывающий от нетерпения Фаул.
– Если позволите, ваша светлость…
– У меня нет времени, – механически бросил он, позволив лакею снять с него плащ и швырнув шляпу на стул. Он не стащил с головы парик. Было чертовски жарко, но какая разница? Главное – сделать ход и немедленно покинуть дом. Тогда у него есть все шансы успеть на совещание с американцами.
– Ваша светлость, – настаивал Фаул, – я должен поговорить с вами.
В его голосе звучало такое отчаяние, что Элайджа, уже успевший поставить ногу на нижнюю ступеньку, остановился.
Ровно через две минуты он взлетел по лестнице и распахнул дверь своих покоев. Джемма, разумеется, сидела за шахматным столиком.
Герцог уселся, нечеловеческим усилием воли взяв себя в руки. Джемма с улыбкой взглянула на него, но при виде его лица улыбка померкла.
– Я верно понял? Вы поселили в доме женщину дурной репутации? – спросил он, садясь и передвигая пешку на е4.
Он обдумал этот ход за пять минут, между одной и другой встречей, а теперь просто не хватало времени предложить что-то еще.
Она так же быстро повторила ход, после чего сложила руки на коленях:
– Маркиз Уортон и Малмсбери прибыл сегодня днем. Вы, как и я, разумеется, были извещены о его приезде?
– Меня не известили, что он притащит с собой шлюху.
– Печальное упущение, – вздохнула она. – Его действительно сопровождает некая миссис Гроуп.
От такой несправедливости у герцога перехватило горло.
– Вы хоть понимаете, – выговорил он наконец, прислушиваясь к собственному резкому голосу, – как подобный скандал отразится на моей карьере?!
– Не знаю. А это вызовет скандал?
Ее искреннее любопытство лишь подогрело его ярость.
– Не разыгрывайте дурочку, Джемма! – прошипел он. – Для этого мы слишком давно женаты! Я знаю, как вы умны. Знаю, что вы легко догадаетесь, почему в дом члена палаты лордов нельзя привести распутную женщину!
– Мне очень жаль, Бомонт, – вздохнула она, – но я ничего не могу поделать.
– Отошлите их в отель «Нерот»!
– Но не могу же я быть настолько грубой! Конечно, вполне возможно, что некоторые чересчур чопорные дамы не станут посещать наш дом, пока здесь находится миссис Гроуп, но я все это время просто не буду принимать гостей, так что выход есть. Поверьте, я вполне обойдусь без балов и званых ужинов, и таким образом мы заткнем рот ханжам и лицемерам.
– И сколько времени она намеревается здесь пробыть?
– Всего несколько дней, после чего маркиз собирается перебраться в свой лондонский дом.
– Мне неприятно подвергать себя открытой критике по поводу того, что творится в моем доме, – заговорил Элайджа, но горло так перехватило, что он не смог продолжать.
– Я не могла ее выгнать. Но заверяю: я не имела ни малейшего понятия ни о том, что маркиз захочет нанести визит своей дочери, ни о существовании миссис Гроуп.
– И в самом деле, откуда вам было знать? – глухо пробормотал герцог. Парик давил на виски свинцовой тяжестью. Джемма взглянула на мужа и, молча поднявшись, зашла ему за спину. Герцог механически привстал, но она нажала не его плечи и стащила парик. В воздух поднялось облачко пудры. Джемма принялась размахивать руками, чтобы разогнать его.
– Зачем вам парик? – спросила она. – Вильерс никогда не носит париков.
– Вряд ли его можно считать образцом для подражания. Он даже не пудрит волосы, – устало вздохнул герцог. И это было правдой: Вильерс не имел никакого веса ни у короля, ни даже у Фокса, главного противника Питта. Он был никто.
– А вы? – спросила жена, принимаясь мягко массировать его голову и плечи. Ее прикосновения были свежи и прохладны, как капли воды в жаркий день.
Он слегка откинул голову: признак слабости… и все же… Она его жена. Он вправе выказать слабость перед женой. Да, они не любили друг друга, но между ними существует неразрывная связь, связь супружеская, отличная от любой другой.
– Возможно, – протянула она с непривычной неуверенностью, – вам не следует так много работать, Бомонт. Попробуйте сократить количество встреч и больше отдыхать. Вы плохо выглядите.
Несколько секунд он просто восхищался прикосновениями ее тонких пальцев, перебирающих волосы, разжимавших давившие на голову тиски. Но тут смысл ее слов дошел до него.
– Встречи!
Герцог выругался и, вскочив, кое-как напялил парик. Наспех поклонился жене, безжалостно задушил желание восхититься ее красотой и вылетел из комнаты.
Оставшись одна, Джемма снова подошла к шахматному столику и уставилась на доску.
Глава 21
14 апреля
Третий день шахматных матчей Бомонт – Вильерс
Роберте чудилось, что она пролетела через дыру в стене и оказалась в бродячем цирке «Миггери». Вокруг нее творились события, в которых сама она участия не принимала. А она-то планировала подкупить лакея Вильерса и хитростью завлечь герцога к алтарю. Она задумала подменить свидетельство о браке. Но в конце концов все это оказалось ни к чему. А что же понадобилось? Цитата из шекспировской «Лукреции», платье, оказавшееся чуть-чуть маловатым, и внезапно…
Внезапно – что? Герцог Вильерс в присутствии ее отца выразил желание ухаживать за ней, но что это означало?
Вопрос не давал Роберте заснуть. А вдруг это всего лишь злобная шутка с его стороны?!
Но на следующее утро ей принесли пакет, завернутый в мягкий голубой бархат, размером с дорогую Библию. Когда она развязала ленту, на пол упала карточка. Роберта подняла ее и увидела вязь острых букв. Почерк, несомненно, принадлежал Вильерсу.
«Я не умею ухаживать. Прошу, не злоупотребляйте своей властью, о Прекрасная! Я нахожу, что эта безделица напоминает мне о вас».
Роберта решила, что это, должно быть, дорогое издание поэзии Шекспира. Но, развернув голубой бархат, увидела… Не Шекспира. Это был портрет молодой деревенской девушки в простом платье с крохотной клеткой в руках.
– Какая прелесть! – ахнула Джемма, когда Роберта показала ей портрет. – Несомненно, это работа сэра Джошуа Рейнолдса! Так изысканно!
– Как по-вашему, почему она держит мышеловку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76