Санблансе, которому шел семьдесят второй год, был доставлен к месту казни верхом на муле. До последнего мгновения он сохранял достоинство и самообладание.
<На деньги, нажитые за время своего губернаторства в Милане, Мейан де Шомон построил себе роскошный замок де Мейан в Бурбонне.>
МСТЯ СВОЕМУ ЛЮБОВНИКУ, ЛУИЗА САВОЙСКАЯ СТАЛА ПРИЧИНОЙ ПОРАЖЕНИЯ ПОД ПАВИЕЙ И ПЛЕНЕНИЯ КОРОЛЯ
Женщины есть олицетворение кротости, любви и божьего благословения.
Мишле
Неприязнь, которую Луиза Савойская питала к м-м де Шатобриан, вызывала лишь снисходительную улыбку у людей, приближенных ко двору.
— М-м Ангулемская не терпит фаворитку короля, — говорили они, — вовсе не за то, что она проводит жизнь в вечном празднике и что по ее милости королевская казна тает. Все дело в том, что герцогиню мучит ревность при виде женщины, которая нашла себе красивого любовника.
Действительно, матушку короля давно уже одолевало желание найти себе поклонника. Это желание без конца терзало ее и толкало на всякого рода неосторожные шалости с любым, кто попадался под руку. На каждого нового человека при дворе она смотрела именно под таким углом зрения.
По словам одного благочестивого историка, «такое поведение привело к тому, что в ее постели гостями бывали самые разные господа» <Ф. Тома. Луиза Савойская и двор. Франциска I, 1892 г.>.
Именно поэтому в окружении короля, нимало не стесняясь, давали ей самые оскорбительные прозвища, что, конечно, достойно сожаления, когда речь идет о даме столь высокого положения.
Находились такие, кто винил родителей Луизы Савойской за ее склонность к дуэтам без музыки. По их мнению, именно родители приучили ее ходить на очень низких каблуках, «и в результате, при каждой встрече с мужчинами она чувствовала себя неустойчиво и легко опрокидывалась навзничь…»
Короче, никто не принимал мать короля всерьез.
А между тем среди любовников Луизы был один, которому она отдавала предпочтение и за которого желала бы выйти замуж.
Этого человека звали Карл де Монпансье, герцог Бурбонский. Младше Луизы на двенадцать лет, он был красив как молодой бог. Она познакомилась с ним в 1506 году, во время обручения ее сына с Клод Французской. Карлу тогда было всего шестнадцать. Одетый в белые доспехи юноша произвел на нее столь сильное впечатление, что она сразу же влюбилась в него.
К концу праздничного застолья она успела намекнуть молодому человеку, что ее сын, законный наследник короны, очень скоро станет королем Франции и что тогда она обязательно вспомнит своих друзей.
— Франциск меня обожает, — говорила она, — и всегда делает то, что я захочу, а, между прочим, известно немало случаев, когда в должности коннетаблей были очень молодые люди…
Карл, которого никто не мог бы назвать глупцом, прекрасно понял, чего от него ждали, и хотя был женат на одной из самых богатых наследниц в королевстве, Сюзанне де Бурбон, дочери Анны де Боже, все же через несколько дней согласился стать любовником Луизы.
Впрочем, все оказалось гораздо приятнее, чем можно было предположить: двадцативосьмилетняя м-м Ангулемская продемонстрировала вполне достойные прелести.
Вскоре весь двор уже знал об амурных делах Карла и Луизы. При взгляде на молодого человека у нее так заметно начинали трепетать ноздри, что даже самые простодушные понимали причину этого.
Однако сам Карл вел себя гораздо осторожнее, не позволяя заметить слишком многого, и потому при дворе об этом говорили лишь намеками, потупив взор.
— Что вы думаете о монсеньоре де Бурбоне? — спрашивал кто-нибудь.
— Полагаю, что мадам Ангулемская позволила ему вдоволь полакомиться, — отвечали обычно на это, опустив глаза.

* * *
В 1515 году Франциск взошел на престол, и Луиза вспомнила о своих обещаниях.
Первым властным жестом нового короля было вручение меча коннетабля Карлу Бурбонскому…
Последний, впрочем, счел это вполне естественной компенсацией за то, что в течение девяти лет обманывал свою жену с одной лишь мадам Ангулемской.
Тем не менее он счел необходимым выказать признательность за оказанную ему честь и какое-то время продолжал растрачивать в спальне Луизы Савойской драгоценные силы, которые следовало поберечь для исполнения новой должности.
Луиза, впадая в заблуждение, считала, что им движет подлинная любовь. Опьяненная счастьем, она строила планы на будущее, мечтала о новом замужестве и убеждала себя в том, что жена Карла, существо хрупкое и болезненное, на радость ей умрет молодой. И она ждала, воображая тот счастливый момент, когда ее возлюбленный войдет к ней в комнату и с пылающим взором объявит:
— Я — вдовец!
В ожидании этого счастливого дня она осыпала молодого коннетабля милостями и лаской. Она подарила ему кольцо, померанцевое дерево и меч с рукояткой, усыпанной драгоценными камнями. На этом мече Карл приказал выгравировать два девиза, смысл которых имеет весьма отдаленное отношение к искусству владения оружием: «Penetrabit» (он войдет) и «Навеки… но…» Обе фразы суммируют отношение коннетабля к герцогине Ангулемской, и вряд ли стоит искать в них иного смысла.
<Мишле не так прямолинеен. Он пишет: «Болезненная, но все еще красивая, страстная, жестокая и чувственная, она вдруг отказалась от многочисленных ухаживаний; она полюбила».>
Эти маленькие любовные радости длились до 28 апреля 1521 года. Именно в этот день скончалась Сюзанна Бурбонская к вящей радости Луизы Савойской, которая возблагодарила небо за исполнение ее самых сокровенных желаний.
Не теряя ни минуты, она устремилась к любовнику и поинтересовалась, когда он предполагает на ней жениться.
Карл скорчил мину и отговорился неотложными делами: похоронами жены, обязанностями коннетабля и тому подобное, и, стало быть, там будет видно.
Но Луиза возвращалась к этому и раз, и два, и десять раз, напоминая Карлу о его обещании жениться и о кольце, которое она ему подарила в знак их союза.
В конце концов выведенный из себя Карл заявил матери короля совершенно спокойным тоном, что он не желает на ней жениться.
С Луизой случился обморок.
* * *
Придя в себя, она направилась прямо к королю и предупредила, что ему следует опасаться герцога Бурбонского, который, как ей кажется, очень непостоянен в своих чувствах. Проявив слабость, Франциск I прислушался к словам матери и пообещал впредь держать коннетабля на некотором отдалении от себя.
Но мадам Ангулемской, чья любовная неудача сильно ударила в голову, этого показалось мало. Задыхаясь от ярости, она готова была пойти на что угодно, лишь бы уничтожить того, кто так жестоко обманул ее:
Впервые возможность отомстить представилась ей в сентябре 1521 года в военном лагере под Мезьером и в октябре в Валансьене:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88