И то сказать, в Коньяке, где все придворные дамы обзавелись бастардами, ее случай был странным. И потому Луиза Савойская отправилась в Плесси-ле-Тур получить благословение у Франсуа де Поля, о котором шла молва, что он молитвами может вернуть женщине способность родить. Святой человек был взволнован ее преждевременной тревогой и предсказал юной графине, что ей предстоит стать матерью короля…
В Коньяк Луиза вернулась, обретя некоторую уверенность, и через несколько месяцев смогла объявить о своих больших ожиданиях. Был ли то предсказанный ей сын? Нет. 11 апреля 1491 года она родила голубоглазую девочку, которую окрестили Маргаритой.
<Накануне свадьбы дочери Филипп де Бресс писал своей второй жене, Клодине де Бресс, что Луиза очень озабочена предстоящей ей брачной ночью, а «это означает, отмечал он, что она жаждет овладеть тем умением, которым владеете вы, взрослые замужние женщины…».>
— Почему ее назвали этим именем? — недоумевали придворные.
Из-за настойчивого любопытства одной из дам ее свиты объяснение вскоре было найдено. В начале беременности Луизе все время хотелось устриц, и однажды вместе с устрицей она нечаянно проглотила жемчужину… Между прочим, «margarita» по-латыни означает «жемчужина».
После рождения маленькой Маргариты Карл Ангулемский вернулся к своим прежним забавам с Антуанеттой де Полиньяк, а затем и с Жанной Конт, не прекращая, однако, отношений со своей супругой; по ночам он приходил в спальню к той, которая непонятным образом вызывала в нем постоянное влечение. Иными ночами, когда аппетит его особенно буйствовал, он последовательно оказывал честь каждой из трех красавиц.
Результат оказался впечатляющим: в 1494 году Антуанетта, Жанна и Луиза забеременели в одно и то же время. Эти три предстоящих материнства привели в восторг Карла Ангулемского. До самого конца лета он с гордостью взирал на три округлившихся живота, свидетельствовавших о его редкостном умении обращаться с дамами.
Наконец, 12 декабря, на лужайке под дубом, Луиза Савойская разродилась горластым крепышом, которого назвали Франциском.
«Не ему ли предстоит стать королем?» — задавала она себе вопрос.
Но предсказание Франсуа де Поля выглядело слишком уж фантастичным. В те времена Ангулемскому дому было очень далеко до трона…
* * *
Сразу же вслед за рождением маленького Франциска обе фаворитки произвели на свет дочек. На протяжении нескольких месяцев близость детских колыбелей так утомляла Карла, что он отправлялся спать с кем-нибудь из придворных красоток в самые дальние покоях.
Оказавшись внезапно покинутой, Луиза очень страдала. А тут еще Карл, будучи в прекрасном расположении духа, с каждым днем все расширял круг своих привязанностей. Теперь он все реже и реже наведывался в постель Луизы, и бедная графиня была в полном отчаянии.
И вдруг 1 января 1496 года вследствие сильной простуды Карл умирает. Вдова в девятнадцать лет, Луиза почти сразу берет себе в любовники управляющего замком Жана де Сен-Желе, с которым она с присущим молодости пылом предается любовным утехам, желая обрести нарушенное равновесие. Так прошло несколько лет. И вот, после смерти Карла VII, ее Франциск становится законным наследником. Тогда Луиза решает приблизиться к королевскому двору. В один прекрасный день, в сопровождении собственных детей и любовника, фавориток почившего графа Карла и их бастардов она появилась в замке Шинон, где вся эта весьма колоритная компания вызвала подлинный скандал. В конце концов ей пришлось вернуться в Роморантен в надежде, что Анне Бретонской не удастся родить сына Людовику XII, так же как ей не удалось дать наследника Карлу VIII.
Теперь легко можно представить состояние Луизы в то время, как в ее замке королева должна была вот-вот родить.
Она проводила целые часы в молитвах, перебирая четки и возжигая свечи, в надежде, что у Людовика не появится сын. И вот 13 октября 1499 года небо ее вознаградило: Анна родила девочку, которую назвали Клод.
Естественно, Луиза изо всех сил старалась скрыть свою радость, но королева, будучи тонкой штучкой, сразу подметила в глазах графини Ангулемской блеск торжества и в тот же миг воспылала к ней великой ненавистью.
* * *
А тем временем в Италии Людовик XII, которого королева просто преобразила, помышлял об одной лишь войне.
Впервые в его жизни военная кампания не служила поводом для того, чтобы пошататься по притонам. Во время предыдущего похода он устраивал столь оглушительные оргии, что память о них была жива во всей северной Италии. Вот почему все красавицы из миланской аристократии ждали приезда короля Франции со смешанным чувством страха и надежды.
Увы! Они совершенно напрасно потратились на украшения и туалеты: любовь Людовика к Анне была так велика, что на местных красавиц он даже не взглянул.
Эта внезапная верность буквально потрясла всех.
— Ничего, — утешали себя эти вконец испорченные особы, — человек так быстро не меняется! Настанет еще ночка, когда он вернется к нам.
Но они ошибались, как несколько лет спустя ошиблись генуэзцы, мечтавшие удалить Людовика XII с мест военных событий и подославшие к нему с этой целью женщину, чтобы она его соблазнила.
Все было устроено так, чтобы король, не успев приехать, сразу же потерял голову. На улицах, по которым следовал королевский кортеж, он мог видеть в окнах, на галереях и балконах дворцов и жилых домов самых красивых женщин города, «большая часть из которых была в белых шелковых платьях, перетянутых пояском под самой грудью и достаточно коротких, чтобы можно было заметить ножки…». А все вместе, по словам современника, «представляло собой ослепительную гирлянду генуэзок, столь дорогих сердцу галантного француза за их величественную осанку и нежные прелести, за грациозность и пылкость, за пристрастие со вкусом поболтать, за постоянство в чувствах и верность».
В последующие дни в городе устраивались великолепные и в высшей степени изысканные празднества, куда генуэзцы приводили своих жен и дочерей «вопреки местным нравам», исключительно подчиняясь распоряжению городских сенаторов. Каждой вменялось любой ценой заставить французского короля влюбиться и вовлечь его в какую-нибудь интригу.
В мгновенье ока Генуя превратилась в город, полностью отдавшийся удовольствиям.
Вечером, когда Людовик XII вышел из дворца и отправился на один из балов, улицы были ярко освещены факелами и фейерверками, благоухали цветами и наполнялись сладостными звуками серенад. Как повествует современник событий Жан д'Отон, на все эти увеселения, где в ухаживаниях, танцах, маскарадах и играх незаметно пролетали ночные часы, «генуэзцы приводили своих жен, дочерей, сестер и родственниц, желая обеспечить приятное времяпрепровождение королю и его приближенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88